— Нашелся мне, жалельщик! — прошипела я, раздуваясь от злости и радуясь только, что болван этот глаз моих не видит, а не то пришлось бы под нужником еще одну яму копать. Зрачки у меня, как всегда в моменты злости, полыхали зеленым. — Без тебя обойдусь! Пшел вон отсюда!
И задала, значит, направление.
— И чтобы дорогу к дому моему забыл! — рявкнула напоследок и калитку захлопнула. Чтоб его.
Два дня все было тихо — я занималась сараем, до зорьки бегала в лес, копила травки, а вечером, уютно усевшись за стол, их разбирала. Разок даже искупалась — погода выдалась жаркая, весь день крышу ремонтировала, устала как собака. Дай, думаю…
Под мостом, где было мельче всего и течение не такое быстрое уже вопили дети. Недовольно поморщившись, я поднялась выше, где и нашла небольшую, заросшую по берегу кустарником заводь. Темная вода лишь чуть шевелилась, показывая, что течение все-таки есть. Вероятно, где-то на дне били ключи. А раз так, то и соседи у меня явно будут. Неуверенно остановившись на берегу, я присела на корточки и провела рукой по воде. Пару минут ничего не происходило. Затем вода пошла пузырями, взбурлила и наружу высунулась маленькая девочка. Бледная кожа отливала синевой, глаза были абсолютно белыми, лишь черные точки зрачков выделялись. Мокрые светлые волосы растеклись по плечам.
— Я не причиню тебе зла.
Девочка улыбнулась — зубы были острые, как иглы и наверняка хватка бульдожья.
— Ты — мне? — голос был похож на бульканье, слова различались с трудом. Но я только пожала плечами.
— Советую присмотреться повнимательнее. Не тебе со мной тягаться, девочка.
Она недовольно сощурила глаза и всмотрелась в меня. На лице отразилось удивление пополам со страхом. Я решила уточнить.
— Я не трону тебя. Я обещаю.
Она недоверчиво скривилась и вместо ответа скрылась в глубине. Надеюсь, останется здесь, а не уплывет искать другой омут — только благодаря ей этот еще не зарос как все соседние. Видимо, речка часто разливалась по весне.
Быстро скинув одежду, я скользнула в ледяную воду — ключи и впрямь били со дна. Однако это меня взбодрило, я вымылась собственноручно сделанным составом из мыльного корня и наконец-то выбралась на берег чистая. Расслабленно легла на холодную землю, уставившись в голубое небо.
Немногие бы решились по весне голышом сидеть на земле. Но мне простуда не грозила — я была частью этой земли. Она, как и лес, приняла меня. Я чувствовала ее биение, спокойное, только просыпавшееся, пропитанное соками и мирное. За один этот мир я готова была остаться жить тут навечно.
***
К середине июня я, наконец, закончила разгребать сарай и курятник, наняла Гришку с Генкой за ящик водки отремонтировать мне забор и вздохнула с облегчением. Можно было начинать жить спокойно.
В палящем июньском зное я притащила лестницу к чердаку сарая и втащила туда поддоны с травами. Вытерла пот со лба и выглянула наружу, оглядывая владения. Два дружка-алкоголика в поте лица строгали доски и приколачивали к поперечным. В третьем часу дня никто больше не отваживался высунуть нос на улицу, разве что любопытная обгоревшая мордашка Машки сверкала красным носом из шалаша на окраине засеянного пшеницей поля. Я помахала ей и покосилась на пустой речной пляж. Обгорю, не обгорю?
Нет, все же стоит попозже выползти.
Решив так, я ушла в дом, с удовольствием окунувшись в прохладу. По такой жаре ничего есть не хотелось, поэтому я напилась самодельного кваса, томившегося в одной из бочек — весь май таскала из леса в пластиковых бутылках — и залила водой гречку. Кота уже третий день не было и без него, хоть я здесь и обжилась, было не очень уютно.
Стук в дверь не застал меня врасплох — я услышала незнакомые шаги еще от калитки и успела налить в кружку кваса.
Однако подготовиться к посетителю не смогла. На кухню вошел мужчина в полицейской форме. Будь я на пяток лет помоложе, оценила бы его светлые волосы и серые глаза, плескавшуюся в них спокойную уверенность и легкую иронию. Это был тип вечного мальчишки, только с мужским лицом — слегка уставшим, осунувшимся, четко очерченными линиями подбородка и носом с почти незаметной горбинкой…
Я неожиданно поняла, что самым непотребным образом рассматриваю вошедшего, а он позволяет мне это делать с легкой улыбкой.
— Алиса Струнина, я полагаю?
Это был не вопрос, а утверждение — столь же спокойное, как и сам человек. Я с трудом вытащила себя из этого омута спокойствия, заставив встряхнуться. Дело не в нем, дело просто в том, что мне именного этого не хватает.
— А вы? — голосом, далеким от приветливости спросила я, убирая кружку с квасом на стол. Не будет ему спасения от этой жары. Мне очень не понравилось, что он пришел ко мне в дом, уже зная, кто я такая. Фамилию свою я никому не говорила, а значит, он потрудился узнать ее заранее. Зачем?
— Ваш участковый, Алексей Михайлович, — представился он, ткнув мне в нос корочкой, которую я презрительно проигнорировала. — Алиса… Как вас по отчеству?
— Архиповна, — сухо ответила я. — Чем обязана?
Вышло, наверное, излишне грубо, но я была зла на саму себя за эту идиотскую реакцию и на него, за то, что нарушил мою идиллию. И, несмотря на явное недоброжелательство до сих пор улыбается и даже сделал пару шагов вглубь комнаты, сев на стул.
— А это квасок? — заметил кружку на столе. — Ваш? Можно?
Я ошеломленно кивнула. Нет, каков нахал?
Он выпил одним махом, крякнул от удовольствия, утирая рукой рот.
— Вкусно готовите, Алиса Архиповна! Кто ж вас таким секретам научил?
— Бабушка, — хмуро отозвалась я, разворачиваясь к нему и еле сдерживаясь, чтобы не нагрубить. Нельзя грубить участковому. Иначе пристальное внимание обеспечено. А оно нам не надо…
— Бабушка… Хорошая была бабушка, наверное, — улыбнулся он. — Как вы здесь поживаете, Алиса Архиповна? В нашу глушь редко новые люди заходят, а уж молодые женщины и подавно. Помочь может чем?
— Да вот, обживаюсь помаленьку… — неопределенно махнула я рукой. — Помощников и так хватает, спасибо. Видели работничков моих, поди.
Он хмыкнул, сохраняя добродушное выражение лица, но я видела, как глаза примечают все в кухне — от висевших под потолком травок до брошенного на лавку у печи полотенца.
— Видеть видел, но вы не хуже моего знаете каковы те помощники.
— Меня все устраивает, — передернула я плечами.
— Вас может быть. А вот их, видимо, не очень, — вздохнул он. — Слухи о вас ходят разные, Алиса Архиповна.
Слухи? Что еще за…
— О чем вы? — я поджала губы и бросила взгляд на улицу. Работали. Интересно, что они про меня сочинили? Что я всем даю и никому не отказываю?
— Магией балуетесь, Алиса Архиповна, — усмехнулся мужчина. — Колдуете помаленьку, а?
Я даже не нашлась что ответить. И хорошо, потому что он продолжил:
— Чем же вы им так насолили, что они всем про вас такую дурь разболтали, а?
Вот оно что. Вот в чем причина его посещения. Слухи по деревне распространяются быстро и скоро каждая издохшая корова будет на моем счету. Он, конечно, человек неглупый и на поводу у всех не пойдет, но узнать не помешает? Вдруг я там и правда зелья какие варю… Противозаконные?
— А чем может насолить одинокая девушка взрослому охотному парню? — изогнула я бровь. Правда и ничего кроме правды. Может быть, не всей, но…
Глаза у него едва уловимо сузились, став из расслабленных острыми.
— Надеюсь, взрослый охотный парень ничего себе не позволил?
О как. А мы, оказывается, и впрямь блюстители порядка, не абы как. Я мысленно вздохнула с тоской. Было бы намного проще, если бы он был продажным, равнодушным или слепым копом. Но мне попался "хороший" — во всех смыслах этого слова. Черт бы его побрал.
— Я умею о себе позаботиться, участковый, — насмешливо отозвалась я, мечтая выгнать его взашей. Он был опасен. Очень опасен — я же знала себя. Уже сейчас меня к нему тянуло. Крепкое плечо и все такое… Черте что. — Не беспокойтесь обо мне.