Я вытащила свое сокровище. Одна и та же папка, хранившая страшный секрет многих рукописей. Узнай кто, скандал сотряс бы каменные стены института и по инерции докатился бы до столичного пансиона, где училась младшая сестра Иветта. Скорее всего, даже предки Вермонт от потрясения синхронно перевернулись бы в гробах, замурованных в семейном склепе на кладбище Эсхоль!
Я писала эротические романы под мужским псевдонимом Бевис Броз.
Слух о столичном преподавателе разнесся по замку со скоростью ветряной оспы, даже быстрее. На следующий день после занятий студенток согнали в бывший тронный зал для официального знакомства. В огромном гулком помещении ровными рядами стояли длинные деревянные скамьи, отчего зал походил на храм святых угодников. Только вместо алтаря на возвышении, где когда-то красовался трон, дыбилась трибуна для выступлений, а влажные потеки на каменных стенах скрывали королевские стяги.
Пока преподаватели не появились, нечеловеческими усилиями я выбивала из выпускниц переписанные каноны. Казалось, что у девиц собирали не обязательное письменное задание, а шиллинги на пожертвование погибающим от голода в Волшебном лесу змеевидным драконам. Пока я вырывала из рук сокурсницы недоделанную работу, в зале воцарилась мертвая тишина. Отобрать-то вышло только потому, что девчонка ослабила хватку и вытаращилась в сторону сцены.
Я оглянулась. Преподаватели и деканы всех отделений выстроились ровной шеренгой, словно военные хористы перед выступлением. На переднем плане блаженно улыбался пузатенький ректор. Рядышком стискивал портфель незнакомый сутулый очкарик в отвратительном сером костюме. Это был новый преподаватель, и он вопиюще не соответствовал ожиданиям мечтательных студенток. В воздухе веяло горьким разочарованием. Пахли разбитые надежды сгоревшей кашей, зловоние от которой проникало из пристройки в тронный зал через раскрытые стрельчатые окна.
– София, вам удобно стоять? – выгнула бровь декан отделения изящной словесности госпожа Орди. Зал съежился на скамейках, и только я торчала между девицами, словно огородное пугало, воткнутое в цветущую клумбу.
– Я собрала каноны, – в гулкой тишине выпалила я и потрясла пачкой работ.
– Сядьте!
– Так точно, мадам! – подчиняясь приказу, я опустила пятую точку в сторону лавки. Принимать пассажира на колени было сомнительным удовольствием, и благородные девицы немедленно раздвинулись, освобождая место.
– Вермонт, не толкайся локтями, – крякнула соседка справа.
– В тесноте, да не в обиде, – едва слышно процитировала я «Белоснежку и семь рыцарей». Правда, смысл в эротическом романе вкладывался несколько иной… Клянусь потухшей силой рода Вермонт, иногда не верилось, что именно я была автором известного на все королевство непотребства. Издатель утверждал, будто «мужиконеделька» переплюнула в продажах даже продолжение «Золушки» Шарли Пьетро.
– Дорогие дамы! – заговорил ректор высоким голосом. – Позвольте представить нового преподавателя законоведческого отделения Кристофа Ленара. Он выпускник Королевской Академии и до недавнего времени служил в столице. Теперь нам выпала честь принимать столь выдающегося молодого человека в стенах нашего скромного учебного заведения.
– Добро пожаловать в Институт благородных девиц! – с заднего ряда зааплодировала Милдрет.
Воодушевления секретаря благородные девицы не разделили и радоваться не торопились. Когда аплодисменты стихли, в зале вновь воцарилась похоронная тишина. Хотя, полагаю, даже на панихидах было веселее. В поместье колдовского семейства точно. Мы только бабку Вермонт четыре раза хоронили, а потом три месяца по дому отлавливали неупокоенный бабусин дух!
– Здравствуйте, – произнес Кристоф Ленар неожиданно красивым голосом, совершенно не соответствовавшим простецкой внешности, и поклонился.
С носа моментально соскочили большие очки в тяжелой оправе и звякнули о дощатую сцену. Тихо извинившись, преподаватель потянулся за окулярами, и из кармашка пиджака выскользнуло чернильное перо с колпачком. Следом из рук выпал кожаный портфель. Коллективно затаив дыхание, мы ждали, когда он рухнет сам, но не случилось. Кристоф с честью усмирил взбрыкнувшие аксессуары, но на веки вечные лишился возможности попасть в список «всамделишных мужчин» и угнездился на одной ступеньке мужской эволюции с плюющимся чертежником Эдоном Рауфом.
– Извините, – суетливо поклонился Ленар в сторону деканов. – Простите, господин ректор.
– Ничего-ничего, с кем не бывает.
Шесть лет учусь, а ни разу ни с кем подобного конфуза не было.
– Ну, раз познакомились, то давайте расходиться, – поторопился ректор к началу обеда, ведь еду в институте давали строго по расписанию. – Господин Ленар, вас проводят на учительский этаж.
Ректор бросил быстрый взгляд на наставницу Ру. Мол, кому оказать честь? Я бы удивилась, выбери она кого-то другого.
– София, вам по пути. Проводите господина Ленара, – приказала она.
Я спокойна и безмятежна, как тихая гладь озера, чтоб старую ведьму сожрали ядовитые драконы!
– С удовольствием, декан Ру, – поднялась я со скамьи.
Расходился народ в гробовом молчании, точно после поминок, а мы с Ленаром так и торчали в зале. Я в проходе, он – на сцене, и нервно переглядывались.
– Пойдемте? – намекнула я, что жду высшего соизволения тронуться в сторону учительского этажа.
– Конечно, – спохватившись, спустился он со сцены и приблизился ко мне. – Вам, вероятно, пора возвращаться к занятиям.
– Сейчас время для самостоятельной работы.
– Я еще незнаком с расписанием, – пробормотал он и поправил сползавшие очки. От Кристофа Ленара божественно пахло дорогущим одеколоном, минимум тридцать шиллингов за унцию. Никогда бы не подумала, что он разбирается в благовониях.
– Нам туда… – указала я на выход из зала и немедленно зашагала в нужном направлении. Так сказать, показывая на личном примере, что не стоило задерживаться в коридорах, а следовало быстренько дошагать до учительского этажа и не позволить голодной студентке пропустить обед. На пятом повороте я осознала, что не слышу за спиной шагов Ленара. Отбился, что ли, чудо в перьях?
Резко оглянулась. Новый преподаватель, оказалось, следовал за мной по пятам. Шел бесшумно, как кошка.
– Что-то случилось? – вежливо уточнил он.
– Ничего, – принужденно улыбнулась я.
Но в следующий момент кое-что действительно случилось. Я со всего хода впечаталась в колонну, посмевшую вырасти на пути стремительной и легкой, как горная лань, благородной девицы. От удара из глаз посыпались искры, из рук – шестьдесят переписанных и прошитых нитками канонов, а с уст сорвалось залихватское ругательство, достойное бывшего привратника поместья Вермонт, убежденного сквернослова.
В гулкой рекреации воцарилась ошарашенная тишина. Не знаю, кто из нас сконфузился сильнее.
– У вас очень разнообразный словарный запас, – вдруг вымолвил он.
– Я учусь на отделении изящной словесности.
– Это многое объясняет.
Одновременно мы нагнулись к рукописям и вмазались лбами. Ленар устоял, но уронил очки, а я приземлилась на пятую точку и едва сдержалась от повторной демонстрации разнообразного словарного запаса.
– С вами все в порядке? – испугался мужчина.
– Угу, – сквозь зубы процедила я.
Водрузив на нос очки, учитель начал собирать бумаги, хотя было бы неплохо, помоги он собрать с пола меня. Повозившись, я приняла благопристойную позу. В смысле, позу изящно присевшей на корточки благородной девицы. Без разницы, что принимать пришлось из положения лежа.
Сгрести рукописи в четыре руки много времени не заняло.
– Возьмите, – протянул Ленар свою часть стопки.
– Благодарю, – вежливо ответила я и тут заметила, что на светло-сером пиджаке растеклось чернильное пятно. Похоже, колпачок соскочил и перо со страху выпустило в карман чернила!
– Ваш пиджак! – воскликнула я, указав на стремительно растущую кляксу.
К сожалению!!! По просьбе правообладателя доступна только ознакомительная версия...