Он был раскрыт на ноябре с исписанными напротив нескольких дней строчками. Перевернув одну страницу, я увидел заголовок “Сентябрь”.
– Думаю, что “Октябрь” еще валяется где-то на полу, – предположил я.
Аннет неуверенно покачала головой и в самом деле так его и не обнаружила.
– А записная книжка с адресами не нашлась? – спросил я.
– Нет. – Аннет была несколько озадаченной. – Не нашлась.
– Вы не заметили, что еще пропало?
– Пока я не знаю.
Казалось невероятным, что кому-то понадобилось лезть через крышу лишь для того, чтобы украсть записную книжку с адресами и страницу настольного еженедельника. Наверняка пропало что-то еще.
В этот момент, прервав мои раздумья, явились стекольщики, найденные мною среди “желтых листов” телефонного справочника. Я пошел показывать им поле деятельности и увидел внушительную дыру в окне размером шесть на четыре футов. Острые, как нож, треугольные осколки стекла, которые, видимо, валялись повсюду, были собраны и сметены в поблескивающую кучу, и холодный ветерок шелестел бумагами на столах.
– Такое стеклышко ногтем не пробьешь, – сказал со знанием дела один из стекольщиков, рассматривая осколок. – По нему, видать, долбанули чем-, то вроде гири.
Глава 3
Пока стекольщики обмеряли окно, я смотрел, как самый пожилой из служащих Гревила, вынимая из одной картонной коробки прозрачные пакетики с бусинами, вкладывал их в другие пакетики, а затем эти пакетики – в другую коричневую картонную коробку. Закончив эту процедуру, он положил сверху список содержимого, закрыл коробку и заклеил ее вокруг широкой плотной лентой.
– Откуда эти бусины? – спросил я.
– С Тайваня, – коротко ответил он, прилаживая на коробку большую этикетку с указанием адреса.
– Нет... Я хотел сказать, где они у вас здесь лежат?
Седой в коричневом комбинезоне недоуменно и с каким-то сожалением взглянул на меня.
– На складе, разумеется.
– Ну да, конечно.
– Это в конце коридора.
Я вернулся в кабинет Гревила и в целях укрепления добрых отношений спросил Аннет, не покажет ли она мне склад. Ее унылое лицо просветлело от удовольствия, и она провела меня в дальний конец коридора.
– Вот, – с нескрываемой гордостью сказала она, входя через дверь в маленький предбанник. – Здесь четыре комнаты. – Она указала на открытые двери. – В одной – неограненные минералы, овальные и круглые; в другой – бусины; в третьей – не правильной формы; в четвертой – органика.
– Что за органика? – спросил я.
Она пригласила меня в соответствующую комнату. Войдя туда, я оказался в помещении без окон, где с пола до уровня плеч поднимались этажи серых узких металлических ящиков. Их торцы были размером с обувную коробку. Над ручкой каждого ящика была приклеена этикетка с перечислением содержимого.
– Органика – это то, что растет, – терпеливо объяснила Аннет, и я решил, что мне следовало бы догадаться об этом самому. – Например, кораллы.
Она выдвинула ближайший ящик, который оказался довольно длинным, и показала мне, что в нем было: прозрачные пластиковые пакетики с многочисленными ярко-красными закорючками, нанизанными на ниточки.
– Итальянские, – пояснила она. – В Средиземном море лучшие кораллы.
Закрыв этот ящик, она двинулась дальше и открыла другой.
– Морские ушки – из раковин морских моллюсков.
Следующий.
– Слоновая кость. У нас еще немного есть, но сейчас мы не можем ее продавать. Далее.
– Перламутр. Его мы продаем в очень больших количествах.
– Розовые мидии.
– Речной жемчуг. И наконец:
– Искусственный жемчуг. Обработанные жемчужины хранятся в сейфе.
Это было невероятное многообразие форм и размеров. Аннет улыбнулась, глядя на мое ошеломленное лицо, и пригласила меня в соседнюю комнату.