— Не надо! — заорали одновременно Дмитрий и Толик.
— Почему? — удивился водитель.
Только теперь Дмитрий понял, почему водитель фуры казался таким неприятным и страшным: лицо водителя обрамляла густая рыжая борода, но обрамляла не целиком, а только правую половину лица! Левая половина лица была чистой и чуть зеленоватой. Жуткое зрелище!
Дмитрий судорожно сглотнул:
— Мне их не жаль, но… За них меня потом убьют.
— Да ладно тебе! — полубородый водитель широко улыбнулся, показав неровные, чуть заостренные на концах зубы. Дмитрий снова сглотнул.
— Хотя… — протянул полубородый, — мне-то что?
Он, не выпуская рукоятки пистолета, взялся другой рукой за дуло и легко согнул пистолет пополам. Потом, скомкав его, словно клочок бумаги, кинул на дорогу. Расхохотался.
— Ладно, живо в кабину. И мухортика своего прихвати. Пригодится.
В кабине «Колхиды» было душно и нестерпимо воняло… Да, тем же самым. Змеями. Дмитрий уже не удивлялся. Толик забрался назад, на лежанку, укрытую мягкой полосатой шкурой. Полубородый перерезал веревки на руках Толика и Дмитрия длинным кинжалом с волнистым лезвием. Потом кинул кинжал под сидение и повернул ключ стартера. Движок протяжно взвыл и «Колхида» рванула с места.
— Вы от кого? — спросил Дмитрий.
— От себя самого, — охотно ответил полубородый и сразу пояснил, — сам себе и дом, и крыша. Ты, Дим, не волнуйся. Сколько бы тебе Нуф ни предложил, я все одно больше дам. И не убью напоследок. Со мной вообще лучше.
— Нуф? — не понял Дмитрий.
— А… — махнул рукой полубородый, — ты даже не знаешь, кто за тобой бегает. Я тебя, Дим, от смерти спас. Ясно?
Дмитрий молча помотал головой. Потом мрачно уставился на полубородого:
— А вы кто, вообще-то? И… Главное: я-то кто такой? Зачем меня спасать? Я еще понимаю, зачем эти, из «Мерлина», хотели меня убить. А спасать-то зачем?
— После, рыцарь, после. — Полубородый усмехнулся, запел под нос: — Жил на свете рыцарь бедный…
Снег прекратился, пустая дорога исчезала под колесами «Колхиды». Полубородый внимательно следил за пробегавшими мимо деревьями. Казалось, он их считает.
— Держись, рыцарь. И ты держись, мухортик.
Дмитрий не стал задавать вопросов, просто схватился покрепче за скобу, торчавшую под ветровым стеклом. Полубородый резко дернул баранку, «Колхида» на всей скорости понеслась к обочине. Дмитрий зажмурился…
Но ничего не произошло. Движок выл, «Колхида» неслась по ровной дороге. Дмитрий открыл глаза — и ахнул. За спиной ахнул Толик — он тоже открыл глаза. Дорога, мощеная розовыми каменными плитами, тянулась через цветущую зеленую степь. Какие-то птицы носятся в небе, рощицы вдали, летнее солце жарит… Дмитрий сразу ощутил, что в кабине стало немилосердно жарко.
— Окошко открой, лето на дворе, — бросил полубородый, не отрываясь от дороги.
— Была зима! — проныл Толик.
— А здесь лето. Окно открой, говорю. Задохнетесь.
Дмитрия это все почему-то не удивило. Он только спросил:
— Здесь — где?
— Так… — полубородый прищурился, — курган Тромпа проезжаем… Ага, вон он, за рощей, слева. Значит, дома. В княжестве.
Тут Дмитий вспомнил нелепые записи, которые он видел на страничке спецзаказов в сети «Мерлин-пресс».
— Княжество Руника?
— Угу. Открой окно. А то с моей стороны ручку заело.
Дмитрий открыл окно. Свежий ветерок чуть разогнал мускусную вонь. Толик сидел, тупо изучая проносящиеся снаружи степные пейзажи. Он, вроде, смирился с невероятностью ситуации. Дмитрий тоже смирился, подозрительно легко. Он чувствовал, что знает эти места. Вон впереди поворот вокруг высокого холма, а за холмом…
— Сейчас повернем, — сказал полубородый, — и город будет видно.
— Нам туда?
— Туда, туда. В Йормунград.
За холмом дорога снова пошла прямо, до самого горизонта. Приглядевшись, Дмитрий понял, что плавная линия горизонта в одном месте прерывается, упираясь во что-то неровное, щербатое. Он почему-то точно знал, что это — стены. Гигантские стены Йормунграда, столицы княжества Руника.
Телефон истерично верещал, но Боцман не обращал на него внимания: он нежно поглаживал сломанную ногу. Капитан пошевелился, сел. Тряхнул головой, поправил кепку. Увидел скомканный пистолет, удивленно цыкнул языком. Потом, наконец, понял, что телефон уже давно звонит, а Боцман и в ус не дует!
— Трубку дай!
Боцман никак не отреагировал. Капитан на него за это не сердился: скомканный пистолет позволял все простить. Но на вызов надо ответить. Шатаясь, Капитан подошел к Боцману, запустил руку ему в карман и вытянул телефон.
— Да…
— На лбу елда! — ответил низкий чуть булькающий голос. Хозяин!
— У нас тут… — начал Капитан, но хозяин его прервал:
— Все знаю. Машину можешь вести?
— Могу.
— Радуйся, что жив остался. А теперь достань мне этого хмыря компьютерного, хоть откуда. Жопой отвечаешь!
Капитан грустно оглядел передок «Сааба», сложившийся гармошкой.
— Машину бы нам сюда… Другую.
— На этой доедешь.
— Движок всмятку, колесо пробито…
— Сейчас у тебя башка будет пробита, козел! Откинь капот!
Капитан с трудом поднял покореженный капот… И впервые в жизни по-настоящему испугался. Под капотом пузыилась буро-зеленая зловонная жижа. Иногда к поверхности что-то всплывало, и тогда казалось, что жижа каким-то непонятным образом смотрит на Капитана — затравленно и злобно.
— Блевушку видишь? Сунь в нее по локоть руку с телефоном, держи секунд десять. Потом вытаскивай. Понял?
— По…
— Делай!
Пересиливая отвращение, с трудом борясь с бунтующим желудком, Капитан начал опускать руку, сжимавшую телефон, в теплую булькающую жижу. Жижа затекла под манжеты. Рука уже была в этой гадости по самое плечо, но дна не чувствовалось. У Капитана, впрочем, не было сил, чтобы удивляться. Хозяин сказал — надо делать. Отсчитав десять секунд, он торопливо выдернул руку, и тут, все-таки, удивился: рука была сухая, ни на рукаве, ни на телефоне не налипло ни капельки.
И тут машина начала расти. Капот вытянулся, приобретая цилиндрическую форму, черный лак потрескался и пошел чешуйчатой рябью. Колес, вроде, тоже стало больше.