Изредка сознание возвращалось вместе с тянущей болью, которая постепенно становилась вполне терпимой. Тело самостоятельно боролось за жизнь, периодически оповещая о проделанной работе. Ещё бы с выедающим нутро жутким голодом что-то поделать. На какое-то там по счёту пробуждение меня забыли выключить и всё-таки милостиво передали управление ослабевшими конечностями. Вставать на ноги бесполезно - всё равно сразу грохнусь, зато получилось медленно ползти на четвереньках. Срочно нужна вода и еда, иначе борьба за жизнь окажется бесполезной. До ручейка с холодной водицей я дополз относительно быстро и едва не утонул в нём, потеряв на пару секунд сознание после первого же глотка. Тело совсем немощное. Зато после, прокашлявшись, даже сумел рассмотреть своё отражение в рябящей водной глади. Перемазанное чем-то коричневым лицо, впалые щёки и сдвинутый набок неоднократно поломанный нос. Зато зубы все на месте - даже странно. Наверное, просто новые отросли. Волосы чёрные, однако, сейчас их истинный цвет сложно определить от налипшей грязи и пыли.
Утолив жажду, стал искать, чем бы наполнить присохший к рёбрам желудок. Из воспоминаний доставшегося мне тела я знал о растущих здесь ягодах силы. Бывшему владельцу тела удалось попробовать такую ягодку лишь единожды в жизни, за что он был нещадно бит своими братьями, а затем и отцом. Эти ягоды здесь использовались вместо денег. Что, кстати, не мешало регулярно пожирать их тому же отцу и старшим братьям, так как они давали какую-то совершенно особую силу, отчего именно так и назывались. Я же мог определённо сказать лишь о первом в жизни мальца чувстве полного насыщения, появившегося сразу после употребления тёмно-коричневого плода размером с крупную сливу. Но сейчас шел только первый месяц летнего сезона, потому о каких-либо ягодах говорить было просто рано. Только-только яркие цветы на плодоносных кустах опали. Впрочем, из памяти всплывают подходящие под определение чего-то съедобного заманчивые образы. Вот, к примеру, рядом из камней тянется покрытый тонкими острыми колючками мясистый стебель. Аккуратно срезать колючки ножом и можно подкрепиться. Руки слушаются плохо, однако жрать-то хочется. На вкус очищенный стебель весьма противен, горький и ещё вяжет, зато желудок отлип от рёбер, занявшись срочной переработкой поступившей пищи.
Пополз дальше, выискивая смутно знакомые съедобные растения. Повезло - чудом заметил тонкий вьющийся между камней стебелёк с мелкими резными листиками. Это редкое многолетнее растение отращивало просто огромный корень. Но выковырять его из-под камней весьма нетривиальная задача. Тут мне повезло ещё раз - разросшийся корень выдавил наружу плотно слипшиеся в прошлом камни, потому я легко докопался до него с помощью бронзового ножа, больше походившего на строительный мастерок из моего мира, чем на нож. Широкий листовидный наконечник на изогнутой вбок тонкой ручке. Использовали его для снятия прочных шкур с диких ящеров, и такая конструкция была удобна именно для этого. Из доставшейся мне памяти выходило, что и этот убогий металлический инструмент считался исключительно ценным и в другое время за его поломку или потерю растяпу показательно казнили бы самым жестоким образом в назидание другим. И вообще с металлом у горных племён всё обстояло крайне плохо, они старались обходиться без него обожжёнными палками, расколотыми костями и засохшим дерьмом в виде связующего материала. В этом мире выражение 'сделать из говна и палок' - совсем не фигура речи, а обеспечивающая выживание реальная технология. И это совсем не шутки, а самая что ни на есть суровая правда жизни, ибо порой кроме тех вышеупомянутых двух ингредиентов ещё есть только камни. Целиком вытащить корень за один присест я не смог - слишком уж большим он оказался, а силёнки в руках откровенно недоставало. Еле-еле удалось отрезать от него кусок размером с половинку собственной головы, и кое-как очистив его от толстой шкуры, начать жадно пожирать, давясь выделившейся слюной. Вкус чем-то напоминал сырую земную репу. Едва почувствовав желанную сытость, я снова провалился в целительное беспамятство.
В сумрачном полузабытьи, когда я пробуждался, бездумно жрал, пил воду из ручья и снова отключался, прошло несколько суток. Чудесный корень удалось вытащить и съесть целиком, тело наконец-то избавилось от предательской слабости, и появилось первое робкое любопытство. Хотелось внимательно осмотреть, куда же я попал. Зато память доставшегося мне тела ушла далеко за горизонт, и теперь требовалось прикладывать поистине титанические усилия, чтобы выудить оттуда хоть что-то. Осталось лишь то, что мне удалось пересмотреть раньше, когда я бредил от отравления и сильнейшего истощения. Теперь же мне предстоит до всего дойти своим умом, невеликий багаж чужих знаний потерялся в прошлом.
Но прежде чем осматривать подконтрольную территорию требуется хоть как-то помыться, ибо ужасно надоело постоянно чесаться. К счастью, тут нет вшей и других насекомых-паразитов, однако чего-либо приятного в налипшей на тело грязи всё равно мало. Попытался сунуться в холодный водный поток, отдельными ручейками стекающий по почти отвесной каменной стенке с далёкого ледяного плато вверху и, собравшись воедино, обрушающегося вниз шумным искрящимся водопадом около срезанного моста, но пулей вылетел из него обратно на берег. Вода действительно ледяная. Идя по краю против течения, обнаружил натёкшие лужи в каменных впадинах чуть в стороне от основного потока. В них вода хорошо прогрелась на солнце, судя по ощущениям, заметно выше температуры тела. Вот там с помощью пучка срезанной травы и бронзового ножа я и отскоблил себя кое-как. Затем, дополнительно наточив нож о плоский камень, безжалостно срезал свалявшиеся в толстые пучки грязные патлы из волос под самый корень, ибо промыть их без мыла было совершенно невозможно. Новые шелковые кудри со временем отрастут.
И только хорошенько прогревшись после мытья под лучами дневного светила, я стал активно крутить головой в разные стороны, оглядывая окрестности, а затем отправился в обход. Что можно сказать после прогулки? Доставшаяся мне территория невелика. Широкий, от ста до двухсот пятидесяти метров в ширину плоский горный карниз с остатками двухполосной каменной дороги и длиной примерно пять километров. Дорога чем-то похожа на горные автострады из моего мира, но основание чисто каменное и уже хорошенько потрескавшееся. В трещинах растёт трава. Капитальных мостов или следов их остатков нет. С двух концов обрывы с мощными водопадами. Складывается впечатление - провалы появились в результате сильного землетрясения, до этого дорога была целой. Слезть отсюда, как и забраться сюда крайне нетривиальная задача. Мало того, что со всех сторон обрыв и практически вертикальная стена - так ещё и камень основы сыпучий. Надёжно зацепиться просто не за что. А лететь вниз метров четыреста, а может и того больше. Радует только один момент - без моста сюда хрен кто доберётся. Единственная более-менее проходимая условная тропинка с заметными ступеньками искусственного происхождения вела куда-то вверх на ледяное плато. Но лезть туда при состоянии моего тела - чистейшее самоубийство. Ни ловкости, но координации движений, да и силёнки кот наплакал. Потребуется много времени, чтобы привести его в нормальное состояние. С едой и водой особых сложностей я не увидел. Почти две трети пространства занимали кусты ягод силы чуть ниже моего роста. Сейчас самих ягод ещё нет, но в перспективе ожидается очень хороший урожай. Пока ходил, обнаружил ещё семь съедобных корневищ, а также шустрых сурикатов - пушистых зверьков размером с земную кошку. Зверьки были крайне осторожными и мгновенно прятались в глубокие норы при моём приближении. На них местные аборигены охотились с помощью пращей. Их мясо было вкусным и питательным, а шкурки шли на зимнюю одежду. К тому же я знал, как их выделывать с помощью простейших подручных средств и соков растущей здесь травы. Потому на пока ещё далёкую зиму смотрел с определённым оптимизмом. Да, спуститься отсюда раньше, чем через пару лет и думать нечего. Внизу все тропы надёжно перекрыты обитающими в предгорьях племенами, которые вряд ли откажутся от самостоятельно пришедшего прямо к ним в руки раба. Чтобы выжить в этом исключительно суровом мире нужно стать сильным и ловким, а также научиться отстаивать свою жизнь и свободу с помощью ума и оружия. И раз кризис миновал, то пора браться за тренировки.