И Чичестер Террас — адрес вполне приличный.
В дверь постучали. Это была Куини, их костюмерша, которая принесла платья. Закоренелая кокни [2] с оранжевыми волосами и постоянно свисающей с пурпурных губ сигаретой, она вечно рассказывала про «великих актрис», которых когда-то одевала. Белла в ее теперешнем нервозном состоянии с большой охотой позволила той пуститься в очередные воспоминания.
— Внимание, осталось пять минут! Осталось пять минут! — послышался жалобный голос мальчика, приглашавшего актеров на сцену.
Выход Рози был позднее, и она занялась кроссвордом. Белла огляделась. Эта комната, несмотря на голый пол и затемненные окна, казалась уютной и привычной в сравнении с тем странным, ярко освещенным миром, в который ей теперь предстояло войти.
— Удачи, — пожелала ей Рози, когда она выходила. — Крепко поцелуй Фредди.
Они ждали своего выхода у открытой двери под тускло-желтой лампой — Брабанцио, Кассио и она. Уэсли Баррингтон, игравший Отелло, нервно ходил в сторонке. Это был могучий и красивый негр под два метра ростом. Нервный, как кошка, он расхаживал взад-вперед, бормоча про себя текст, словно какое-то проклятие.
Но вот актеры ушли, оставив ее одну. Она помолилась о том, чтобы ей справиться.
Теперь был слышен красивый размеренный голос Отелло:
— «Достопочтенные могучие и строгие синьоры…»
Сейчас ее очередь. К ней подошел Яго.
— Пошли, красавица, — шепнул он, — выше голову.
Началось. Она на сцене, красивая, нежная, немного стыдливая. Чуть осмотревшись, она медленно произнесла:
— «Я сознаю супружеский мой долг…»
Белла уходила за кулисы и вновь выходила на сцену; она немного пофлиртовала с Кассио, и потом снова появился Отелло. Здесь, где происходящее казалось ей в тысячу раз более реальным, чем обыденная жизнь, у нее имелись слова для выражения своих истинных чувств.
Но волшебство слишком быстро кончалось.
Прошла жуткая сцена убийства, и короткая, хотя и слишком насыщенная жизнь пьесы истекла.
Когда ее вызывали из-за занавеса, она почти исчерпала всю свою стойкость. Трижды Отелло и Яго выводили ее к публике, по щекам ее катились слезы, а шум аплодисментов все усиливался.
— Хорошо исполнено, — прокомментировал Уэсли Баррингтон своим глубоким басом.
Белла улыбнулась ему. Она была очень увлечена им на сцене, но теперь он вновь превратился в Уэсли, в примерного семьянина и отца троих детей.
Теперь Белла отправится с Рози в дешевый ресторанчик поужинать, а утром будет валяться в постели до самого обеда. Она избегала того самого занятого светского мира, к которому, по мнению ее поклонников, она якобы принадлежала. Для нее это был способ сохранить энергию для самого важного.
Но в гримерной она застала Рози в страшном возбуждении.
— Фредди пригласил меня пойти с ним в город.
— Полагаю, он хочет обсудить с тобой, как вам следует играть сцену, — предположила Белла. Она упала в кресло и почувствовала, как уныние оседает на нее, словно пыль на полированную поверхность стола.
Не то чтобы она хотела оказаться на месте Рози. Она уже давно решила, что курчавые волосы и неоновая улыбка Фредди не для нее. Но если он решил заняться Рози всерьез, тогда прощай уютные ужины вдвоем с подругой, их привычное сплетничанье обо всей труппе. Ну а Рози, конечно, ликовала.
— Что он тебе предложит, как думаешь?
— Что-нибудь дешевое. Он удивительно скуп.
— Как ты считаешь, одна серьга сексуально смотрится?
— Нет, вид дурацкий. Как будто другую потеряла.
В дверь постучали. Это был привратник Том.
— Там внизу какой-то мистер Энрикес, мисс Паркинсон. Спрашивает, можно ли пройти к вам.
— Ого, — Белла вдруг встрепенулась. — Как он выглядит?
— Выглядит что надо, — сказал Том, показывая пальцем на пятифунтовую купюру у себя в кармане.