На ней были серые фланелевые слаксы, белый кашемировый свитер без воротника и черная бархатная куртка сдержанно-элегантного английского покроя. Ее светлые волосы были собраны в пышный узел на шее, открывая тонкий белый шрам, который пробегал от виска до уголка левого глаза. Более ничто не портило безупречные черты ее лица. Другая женщина на ее месте подстриглась бы и прикрыла шрам челкой, но, что было типично для Серены, она не стала этого делать, предпочитая свою обычную прическу.
Габриэль, также по своему обыкновению, старательно защитила себя от всевозможных неудобств. Она надела высокие сапоги из змеиной кожи на толстой платформе, чтобы казаться выше. Ее пальто из бледно-палевой замши было схвачено на талии пояском, огромный меховой воротник прикрывал лицо, отчаянно-рыжие волосы прятались под кокетливой шляпкой. Глядя на Габриэль сбоку, Эббра заметила капельки слез, блестевшие на ее ресницах. Эббра крепче сжала ладонь подруги, и та повернула лицо, бросив ей сияющую улыбку:
– Все хорошо, дорогая. Просто накатили воспоминания...
Процессия приближалась к концу улицы. Слева располагался мемориал Линкольна, чуть дальше – Джефферсона. И вот, наконец, участники парада сгрудились на засыпанной листьями обширной площадке мемориала, который они собрались почтить сегодняшним шествием и которому, собственно, оно и было посвящено.
Эббра затаила дыхание. Наступило мгновение, ради которого они приехали в Вашингтон – Эббра из Сан-Франциско, Габриэль из Парижа, Серена из Гонконга. Памятник, огромная буква V из двух сужающихся кверху черных блестящих гранитных плит с высеченными на них 57 939 именами, поражал простотой, элегантностью и величием – всем тем, чего не было в войне, память о которой хранил мемориал. Он был воздвигнут в честь жертв одной из самых ужасных войн в истории человечества – войны во Вьетнаме.
Эл Келлер, главнокомандующий Американского легиона, обратился к толпе, длинной колонной вытянувшейся вдоль Конститьюшн-авеню.
– Сегодня мы открываем памятник поколению американцев, сражавшихся в страшной битве... – заговорил он звенящим голосом.
Эббра не смотрела на Келлера. Ее взгляд был прикован к плитам мемориала. Имена были высечены на нем в хронологическом порядке; первым значился майор Дэел Р. Биз, убитый 8 июля 1959 года, последним – старший лейтенант военно-воздушных сил Ричард Уэйн Гир, погибший 15 мая 1975 года. Как много имен, как много разбитых сердец...
В толпе тут и там виднелись женщины, большинству из которых, как и Эббре, было под сорок; они привели сюда своих детей-подростков. Были женщины и старшего возраста. Они пришли вместе с мужьями. Их лица были изборождены морщинами страдания и горя утраты. Скорбно поджав губы, они рассматривали огромные гранитные плиты, на которых были запечатлены имена их сыновей.
Глядя на женщин, Эббра чувствовала, как сжимается горло. Она вспоминала другие марши, проходившие в Вашингтоне, демонстрации и выступления против гибели людей, которые отныне стали бессмертными.
ГленнPeumummoH, Ричард Сэлмон, Роберт Дж. Дрэпп.
Эббра вспоминала, как перед демонстрантами закрывались двери департамента юстиции, как полиция разгоняла толпу струями воды из брандспойтов и слезоточивым газом, вспоминала раненых, беспомощно лежавших на площади, вспоминала, как люди декламировали и пели народные песни.
Джералд Аадленд, Грег Реска, Перри Митчелл.
Участникам парада было зачитано письмо министра обороны Каспара Уайнбергера; спела Уэйн Ньютон; выступил генерал Уэстморленд. Мороз начал обжигать щеки, и Эббра почувствовала, как вздрагивает Серена.