Кладоискатели -2 - Быченин Александр Павлович страница 2.

Правда, таким ленивым я стал относительно недавно. Ещё когда в институте учился, был примером работоспособности и усидчивости. Отсюда и успехи — красный диплом, очная аспирантура. Правда, её не закончил, лень начала проявляться. И бизнесом занялся. Так к чему это я? В благословенные времена студенчества общение с девушками у меня складывалось не очень успешно, потому свободного времени оставалось достаточно, и его я посвящал посещению секции боевых искусств. Причём именно лень в выборе стиля сыграла большую роль. Борцы–вольники, боксёры и каратисты на тренировках вкалывали как проклятые, что меня не очень привлекало. Так я попал в группу, практикующую, как говорил тренер, «стиль лентяя» — дикую смесь из нескольких направлений, в основу которой был положен южнокитайский винчунь.

Ну вот, началось. Татуированный выдал неплохой правый крюк, целясь мне в челюсть. Однако, кто предупреждён, тот вооружён. Сделав стандартный боксёрский нырок под бьющую руку с шагом вперёд–влево, я выпрямился и со скрутом корпуса вбил основание левой ладони ему в скулу и вдогонку ещё пнул в бедро. Не ожидавший столь быстрого ответа татуированный потерял равновесие и рухнул на стеллаж, вызвав обвал инструмента и разной металлической мелочи.

Очкарик тоже решил поучаствовать в развлечении, причём действовал более толково — на подшаге выдал правый прямой в голову. Удар хороший, резкий. Мог и вырубить меня, если бы не нарвался на отводящий блок ладонью и встречный стопорящий в голень. И тут же добавку правой в брюшину. А дальше, как говорил тренер — «захват и удар неразделимы»: рывок за руку с насаживанием врага солнечным сплетением на колено. Осталось только хорошенько толкнуть обмякшего недруга в сторону неуклюже выбиравшегося из‑под завала татуированного.

— Ещё добавить? — поинтересовался я, вооружившись куском трубы–дюймовки.

— Аааа, сука! — прорычал выбравшийся из‑под очкарика татуированный.

И тут мне стало реально плохо. А кому бы не стало, если ствол наставили? Здоровый такой никелированный револьвер могучего калибра, толи «питон», толи «анаконда» — не разбираюсь я в этих пресмыкающихся.

— А вот теперь пообщаемся, пендехо, — позлорадствовал татуированный. — Ну, где машину взял? Или колено для начала прострелить?

— Попробуй, — пожал я плечами. — Только сильно сомневаюсь, что ты потом услышишь что‑то кроме моего воя.

Скрипнула входная дверь, заставив татуированного нервно поёжиться. Не сводя с меня прицела, он буркнул оклемавшемуся напарнику:

— Хорхе, иди проверь.

Тот молча извлёк из широких штанов скромный короткоствольный револьвер и скрылся за мешаниной из стеллажей, подъёмника и пары полуразобранных джипов. Каюсь, мастерская у нас очень захламлённая, а входная дверь, в отличие от основных ворот, расположена в боковой стене. Вот и не видно, кто пришёл. Иногда это удобно, иногда не очень.

Мы напряжённо прислушивались — я с надеждой, татуированный с тревогой. Через десяток–другой секунд из‑за стеллажей донёсся сочный звук удара, затем что‑то упало. И буквально сразу в поле зрения нарисовался до боли знакомый персонаж — среднего роста худощавый тип в полувоенной одежде с револьвером в руках. Причём держал он его, в отличие от приблудных латиносов, вполне профессионально — двумя руками, чётко зафиксировав мушку на лбу татуированного. Вова, мать! Как я рад видеть твою ехидную рожу! Вот всегда ты, рыжий, меня раздражаешь, особенно когда лыбишься и щуришь хитрые глазёнки, а сейчас я тебя расцеловать готов.

— Брось ствол, педрила! — пробасил мой горячо любимый напарник. — Или колено прострелить?

Я нервно хихикнул. Вова смерил меня недоуменным взглядом, палец на спусковом крючке напрягся, выбирая слабину. Видимо, татуированный тоже заметил это движение, потому что судорожно сглотнул и осторожно положил никелированную дуру на бетонный пол. Медленно выпрямившись, без напоминания сложил руки на затылке. Я для надёжности носком кроссовка пнул револьвер, отчего тот скользнул под верстак.

— Вали отсюда! — Вова мотнул стволом в сторону выхода, видимо, для большей ясности. — И напарника забери. Ещё раз припрётесь — перестреляем. А Патрулю скажем, что вы сами напали. Как понял, приём?!

* * *

— Ну и какого хера, Вова?!

Это, как вы уже догадались, у нас разбор полётов в разгаре. Взбесил меня напарничек до крайности. Мало того, что работой загрузил на пару недель вперёд (а я ленивый), так ещё и какие‑то стремные типы наезжают. И почему я не в курсе, что тачка палёная? И вообще, не охренел ты, напарник, такие подставы устраивать?!! Тот считает, что не охренел. Меряет шагами закуток с «самураем» и даже пытается отбрехиваться.

— Вова, ты дебил?!

— Успокойся, Профессор, всё прошло нормально.

— Нормально? Какие‑то уроды сначала пытаются начистить мне морду, потом тычут стволом, колено угрожают прострелить, а ты говоришь нормально?!!

— Нормально. Ты цел, по морде они словили, да ещё нам пара стволов трофейных досталась. Мы в плюсе.

— А вот я сейчас тебе в репу дам, тогда точно будем в плюсе…

— Тише, Олежа, успокойся… Всё путём. Всё хорошо… Я всё понял, осознал и проникся.

— Ни хера себе осознал и проникся!.. Кто хоть они такие?

— Если бы я знал, Проф. А чего они вообще хотели?

— Машиной шибко интересовались, спрашивали, где взял.

— От нифига себе!.. — соизволил удивиться напарничек.

Даже перестал маячить, уселся рядом на верстак. Я тем временем пытался хотя бы приблизительно оценить ущерб, причинённый уроненным на стеллаж татуированным. Насвинничал он преизрядно. Надо будет Вову заставить убраться в мастерской. А чего, он всё это затеял, пусть тоже внесёт посильный вклад.

— И чего это им наша тачка сдалась?

— Это у тебя спросить надо! Где хоть взял её?

— Малыш Гарри вчера предложил. Сказал, нашёл в саванне. Ему она на хрен не нужна, вот и решил продать. А я повёлся на цену.

— Надо к Гарри наведаться.

— Это без базара, — подвёл итог обсуждению напарник.

Я спрыгнул с верстака, обхлопал рабочий комбез, стряхивая пыль. Лень ленью, а убираться придётся. Выразительно зыркнул на Вову. Тот тяжело вздохнул и потянулся за веником.

Некоторое время тишина нарушалась лишь звоном и лязгом сортируемых на стеллаже железок, потом напарник спросил:

— Слушай, Олег. А почему бы тебе пистолет не прикупить?

Приплыли. Опять старую песню завёл.

— Нахрена он мне? — сделал я слабую попытку отбрехаться.

— Как нахрена? А если бы я опоздал? Что бы ты делал?

— А ты как думаешь? Правду бы сказал.

— Вот спасибо, Проф! — ага, уже паясничает. Значит, вины за собой не чувствует.

Сто раз уже проходили. Ну не умею я толком стрелять. Учился, конечно, когда в Новую Землю попал, как раз Вова и натаскивал. Только пользы особенной из учёбы не вышло. Конечно, автоматом пользоваться умею, и даже может во что‑нибудь попаду. В идеальных условиях. В поле же я предпочитаю верный дробовик, благо с ним у меня всё получалось достаточно неплохо. И вообще, я технарь, а не боевик. Моё дело с железками возиться, квад вон к гонке готовить, и так по мелочи. «Самурай», опять же. А Вова мне весь мозг закомпостировал, маньяк хренов. И откуда в нём такая любовь ко всему стреляющему взялась? Учились вместе, обычный раздолбай был. Не дурак выпить, по девкам побегать, в авантюры всякие–разные встревал. На занятия ходить не очень любил, закончил ни шатко ни валко институт. В общем, нормальный студент. А в армию сходил, как подменили.

— Давай в лабаз сходим, Ксавье что‑нибудь подберёт, — продолжил капать на мозг Вова. — Ствол лишним никогда не бывает, особенно в этом не самом лучшем из миров.

— Есть у меня дробовик, отвали.

— И много он тебе помог? Ты где его хранишь?

— В «техничке» валяется, запломбированный.