Алекс Шу Последний солдат СССР
Решающий бой
ПРОЛОГ
Юрий Владимирович Андропов задумчиво листал ежедневные сводки по стране. Вроде бы ничего особенного не происходило, обычная рутина, но что-то в последние дни постоянно тревожило всемогущего шефа КГБ, не давало ему сосредоточиться на работе. Возникало ощущение, что время утекало как песок сквозь пальцы, а за спиной сгущались незримые грозовые тучи.
Юрий Владимирович неторопливо снял очки и положил их на лакированную светло-коричневую столешницу. Затем откинулся на спинку стула, и устало закрыл глаза.
Что-то было не так. Гнетущее тревожное чувство будоражило душу уже несколько дней. А своим предчувствиям председатель КГБ привык доверять.
А ещё ГРУ отличилось, подбросив дровишек в костер паранойи Юрия Владимировича. Почти не доставлявшая беспокойства армейская разведка вдруг начала вести свою игру. За короткий срок она арестовала десятки шпионов и предателей, работавших на американские и английские спецслужбы.
И этот засранец Устинов, изображавший друга, улыбавшийся в лицо, не позвонил ему, не передал имеющиеся материалы, а повез их на дачу в Раздоры к Лёне. А Брежнев сразу дал «добро» ГРУ на дальнейшие действия.
А потом Андропова вызвали к генсеку. Обычно Леонид Ильич был рассеян, часто терял нить разговора, много гмыкал, хмыкал, неожиданно переходил на другие темы. А на любых официальных мероприятиях даже короткие речи читал по бумажке.
Но в тот день Брежнев был совершенно другим.
Юрий Владимирович даже скривился, вспоминая в деталях показательную порку у Генерального Секретаря.
— Мне, гм, гм, Юра, справку по твоему ведомству подготовили, — Брежнев нетвердой рукой нащупал лежащие на столе очки и водрузил их на нос. Поднял бумажку, лежащую на столе, и, не отрывая взгляда от документа, начал говорить:
— У тебя под началом, гм, гм, четырнадцать республиканских комитетов. В структуре 16 управлений, включая, 1 ГУ, занимающееся внешней, хм, разведкой, 2 ГУ — контрразведкой. 4 управление работает с объектами транспорта и связи, 7 управление полностью ориентировано на наружное наблюдение. 16-ое — электронной разведкой. По всему миру работают тысячи твоих сотрудников. У Бобкова в непосредственном, гм, подчинении — 2,5 тысячи сотрудников. В каждом городе по твоей, хм, Юра, инициативе, созданы райотделы КГБ. У тебя отдельный Следственный отдел, оснащен лучше, гхм, чем у МУРа. В каждой армейской части, на военных кораблях — сотрудники КГБ. Возьми любое предприятие, хм, и там чекисты в первых отделах, гхм, сидят. Мы тебе штат увеличили до полумиллиона сотрудников. На содержание….
Брежнев громко чмокнул губами и впился глазами в бумагу, отыскивая нужное место:
— Вот, хм, нашел, 4 миллиарда 900 миллионов рублей на содержание КГБ и пограничных войск за прошлый год. Где результат, Юра? Почему Петр Иванович Ивашутин, хм, имея намного меньший бюджет, ограниченное количество сотрудников, его дал, а ты, гм, извини, обосрался?
— Леонид Ильич, поясните, — Андропов с трудом сохранил невозмутимый вид.
— А что тут пояснять? — раздался скрипучий голос Пельше. Арвид Янович сидел напротив Андропова и молча рассматривал его. Сухое морщинистое лицо с резко выделяющимися скулами было бесстрастным, только большие выцветшие глаза, не мигая, следили за Андроповым.
«Упырь поганый», — подумал Юрий Владимирович, кинув косой взгляд на главу Комитета Партийного Контроля.
— Ивашутин за короткое время собрал доказательства, арестовал и обезвредил около трех десятков предателей в ГРУ, КГБ, режимных предприятиях и НИИ, — проскрипел старый большевик.
— Насколько мне известно, один из них Поляков, больше 20 лет, сотрудничал с ФБР, а потом с ЦРУ, дослужился до генерал-майора ГРУ, а военная разведка и Ивашутин проморгали предателя в своем ведомстве, — усмехнулся Андропов, снисходительно глянув на Пельше.
— Не проморгали, а выявили и арестовали, — надтреснутый голос Арвида Яновича был строг и официален, — за Полякова, мы отдельно с Ивашутина спросим. По всей строгости, как с начальника и коммуниста. Но Петр Иванович его же и обезвредил, а ещё множество предателей. В том числе и в твоём ведомстве, Юра. Гордиевский, Пигузов, Полищук, Земенек — все подполковники и полковники КГБ, и ещё куча сотрудников ПГУ и других управлений и отделов. Они сдали противнику тонны секретных документов и тысячи наших ребят по всему миру. А КГБ только глазами хлопало. И Петр Иванович сделал, между прочим, твою работу, Юра. Правильно Леонид Ильич говорит, обосрался ты. Адольф Толкачев, ведущий инженер режимного предприятия — НИИ радиостроения, жил рядом с американским посольством. С сентября регулярно кидал записочки к американцам в машины с просьбой о сотрудничестве. А КГБ ни черта не делало и не знало. Взяли и раскололи его ребята Ивашутина. Хотя это должно делать твоё ведомство. Чем вообще твои орлы занимаются, Юрий Владимирович? Бумажки перекладывают? Сплетни собирают?
Генсек слушал начальника Комитета Партийного Контроля и грозно сопел, посматривая на Андропова из-под кустистых бровей. Остановил возмущенную речь Пельше взмахом ладони и произнес:
— Что, хм, гм, скажешь Юра?
— Разобраться надо, — голос всегда невозмутимого Андропова дрогнул, — Вообще-то, он мне должен об этом доложить. Ивашутин превысил свои полномочия.
— Тебе доложить? — хриплый смех Пельше был похож на карканье, — Да как же тебе докладывать, Юра, если у тебя предатель на предателе сидит и предателем погоняет? Правильно сделал, что не сказал.
Андропов поморщился, отгоняя грустные воспоминания. Выпороли его тогда показательно, как мальчишку. Но главное, в Политбюро он остался. Брежнев и Пельше решили не собирать старцев для отправки Андропова «на почетную пенсию». И на посту председателя КГБ тоже, хотя в иные минуты казалось, придется уступить эту должность одному из людей Леонида Ильича — Цвигуну или Циневу.
Зазвенел внутренний телефон. Андропов встал, неторопливо подошел к столику в углу, на котором были расставлены телефоны внутренней и правительственной связи. Трезвонил крайний аппарат справа, использовавшийся для связи с секретариатом.
Председатель КГБ снял трубку:
— Слушаю.
— Юрий Владимирович, к вам Евгений Петрович Питовранов пришел. Вы просили его вызвать на 14:30.
— Пусть заходит, — распорядился Андропов. Трубка с клацаньем улеглась на рычаги. Губы председателя КГБ растянулись в хищной полуулыбке.
«Еще посмотрим, кто кого», — злорадно подумал он.
13 ноября 1978 года. Понедельник
— Останови, хочу немного прогуляться, — попросил Викторов.
Черная волга, медленно едущая вдоль многоэтажек, послушно притормозила.
Заместитель министра МВД неторопливо вылез из машины, прощаясь, махнул рукой водителю, вдохнул полной грудью свежий воздух и зашагал к своему подъезду.
«С 15 числа уже всё. Пенсионер. Как-то это непривычно», — Борис Алексеевич зябко поежился от встречного пронизывающего ветра, ссутулился, поплотнее запахнул ворот плаща, закрываясь от потоков холодного воздуха.
Большая часть непростого жизненного пути позади. В 1934 году молодого восемнадцатилетнего Борю, отправили работать в органы прокуратуры по комсомольской путевке. В 1941 году пришлось вступать в Красную армию и идти на фронт. В октябре Викторова назначили помощником военного прокурора в Тульском гарнизоне. Войну Борис Алексеевич закончил в должности заместителя прокурора 4 Армии.
А в 1953-м году пришлось поучаствовать в первом резонансном деле, получившем широкую известность среди работников спецслужб и армии. Викторова, как военного прокурора Западно-Сибирского Военного округа, привлекли к расследованию фальсификаций дел сотрудниками МГБ СССР.
Время тогда было непростое. Расследование проходило в нервной обстановке. Викторова давило начальство, требуя быстрых показательных результатов, вмешивались сотрудники органов, аккуратно намекая на снисхождение к собственным друзьям.