Но Борис Алексеевич довел дело до конца. Виновные, на тот момент оперуполномоченные МГБ Гоманков и Жульдиков, были осуждены на длительные сроки лишения свободы. Оклеветанный ими председатель колхоза, Федор Иванович Таскаев — бывший офицер-фронтовик, выпущен из тюрьмы и реабилитирован.
Викторов всегда старался проводить следствие объективно и профессионально. Это оценили. В январе 1955-го он стал заместителем Главного военного прокурора СА и ВМФ.
Бориса Алексеевича назначили руководителем специальной группы по реабилитации репрессированных по 58-ой статье. Викторов смог добиться оправдательных приговоров для большого количества несправедливо осужденных военных, работников органов и партии.
В милицию Борис Алексеевич пришел в 1967 году, и проработал 11 лет на должности заместителя министра внутренних дел. И сейчас настала пора сдавать дела и уходить в отставку.
«Ничего. Пора отдохнуть. Всю жизнь работать невозможно. Теперь на даче поживу в своё удовольствие. Буду картошку копать, помидоры, огурцы сажать, как настоящий советский пенсионер», — попытался взбодриться Борис Алексеевич. Но грусть все равно щемящей тоской охватывала душу. Не просто было осознавать, что жизненный путь подходит к концу, а впереди только пенсия, огород и ностальгические посиделки с такими же отставниками.
Задумавшись, Викторов даже не заметил, как почти дошел до своего подъезда. Навстречу ему поднялся крепкий седой мужчина лет 50-ти с большим толстым портфелем из потертой коричневой кожи.
— Здравствуйте, Борис Алексеевич.
Викторов напрягся.
— В чем дело? — холодно осведомился он. — Я вас не знаю. Кто вы вообще такой?
— Это неважно, — отмахнулся незнакомец. — Можете называть меня Андрей Иванович. Я вас беспокою по делу. Помните, в 1974 году Василий Павлович Овинников, начальник следственного отдела Управления общественного порядка Ставрополья, отправил вам рапорт о всплеске преступности, мздоимстве работников правоохранительных органов края?
Седой сделал паузу, глядя на Викторова.
— Дальше, — потребовал Борис Алексеевич. На вопрос он предпочел не ответить.
— Там было написано, что секретарь крайкома на многочисленные обращения Овинникова не реагирует. Вы написали служебную записку на имя Горбачева. Он предпочел спустить дело на тормозах, формально обвинив начальника УВД Выскубенко и трех его заместителей, но на деле ни один из них не понес никакого наказания. Главу милиции края отправили на пенсию с почетной грамотой от крайкома, а заместители остались на своих местах.
— Откуда вы всё это знаете? — Викторов, прищурившись, с интересом разглядывал собеседника.
Андрей Иванович спокойно выдержал пристальный взгляд заместителя министра МВД.
— Мне дежурную группу с райотдела вызвать, чтобы мы побеседовали в другой обстановке?
— Дослушайте, пожалуйста, до конца, Борис Алексеевич, — попросил седой, — это важно. А потом, если у вас останутся вопросы, можете вызывать кого угодно.
— Хорошо, продолжайте.
— Естественно, Николаю Анисимовичу это не понравилось. Этим летом в Ставрополье по его поручению работала группа лучших московских оперов под руководством вашего коллеги — Бориса Шумилина, ищущая доказательства противоправных действий Горбачева. Но Шумилина в аэропорту встретили люди Суслова. Михаил Андреевич отобрал материалы и пообещал разобраться. Но сделано ничего не было. Мы — группа сотрудников правоохранительных органов и комитета госбезопасности, сумели сохранить копии документов комиссии Шумилина и добавить к ним новые доказательства, обличающие Горбачева, которого мы считаем сознательным вредителем и коррупционером. И сейчас я хочу вам их передать.
— Передавайте, — протянул руку Борис Алексеевич.
Андрей Иванович вручил ему портфель.
— Секунду, — попросил замминистра МВД. Он прижал портфель к груди, щелкнул желтыми латунными замками, приоткрыл его, увидел несколько толстых папок с бумагами и фотографиями, кассеты, и, удовлетворенно хмыкнув, закрыл.
— Передайте, пожалуйста, материалы Николаю Анисимовичу Щелокову, это очень важно, — попросил седой.
— Не обещаю, сначала сам посмотрю, — ответил Викторов, — Если они того стоят, обязательно передам.
— Они того стоят, — улыбнулся Андрей Иванович, — Сами увидите. А пока до свидания.
Мужчина резко развернулся и быстро пошел прочь.
Викторов задумчиво посмотрел ему вслед.
Через пару минут Борис Алексеевич уже был дома. Жены в квартире не оказалось. Скинув плащ и ботинки, заместитель министра сразу же потащил портфель к себе за стол. Раскрыв первую папку, он начал её листать, пробегая взглядом по содержимому документов и фотографиям. Глаза заместителя министра МВД изумленно расширились.
«Вот это да. Это нужно непременно показать Щелокову. И чем раньше, тем лучше».
14 ноября. 1978 года. Совещательная комната военно-патриотического клуба «Красное Знамя»
— Игорь Семенович, откуда я мог знать? — Мальцев виновато развел руки. — Мы немного погуляли по парку, в кафе зашли. У меня мать к сестре в деревню на пару дней уехала, я Аленку к себе домой потащил. А Леха пошел Свету в общежитие провожать. И вот…
— Откуда мог знать? — передразнил Зорин, — Оттуда. Мог бы его не оставлять одного. Вечер, район там не очень хороший, много гопоты и пьяных студентов. Ладно, что уже говорить. Теперь надо Шелестова искать. Где он, и что с ним, неизвестно. Родители мне сегодня утром звонили. Они места себе не находят. Уже в милицию обратились. Заявление написали о пропаже. Правда, опера не очень-то хотят шевелиться. Заявление приняли, но сказали, пусть пока полежит, слишком мало времени прошло, может, загулял или ещё что.
— И что теперь делать? — поинтересовался Вова Потапенко, сидящий напротив Сергея.
— Искать, — жестко ответил Зорин.
— Вероника, — повернулся сэнсей к боевой блондинке.
— Да, — девушка вопросительно посмотрела на него.
— Поднимай своего хахаля и других милиционеров, тренирующихся и сотрудничающих со «Знаменем». Пусть пройдутся по маршруту от парка до общежития, посмотрят, что и как, пообщаются с людьми, может, чего накопают. Сергей, покажешь дорогу.
Мальцев удрученно кивает.
— Вова и Игорь, — Зорин смотрит на сидящих в углу Потапенко и Миркина, — Вместе с Вероникой просмотрите дела, пообщайтесь с нашими людьми, выясните, кто живет в тех местах, где проходил Шелестов с девушкой, как её там зовут?
— Света, — буркнул Сергей.
— Точно, Света. Пусть наши местные тоже поработают. Расспросят бабушек, которые целыми днями сидят на скамейках, детвору, молодых мамочек, гуляющих с малышами, алкашей, слоняющихся по двору и окрестным пивным. Всех, кто может что-то подсказать. Главный вопрос, не видели ли они чего-то необычного. Любая информация может помочь и натолкнуть нас на верный след. Я у отца Алексея ещё днем взял несколько фотографий. Собираем людей прямо сейчас и обходим все близлежащие районы по дороге к общаге. Завтра с утра, те, кто смогут, продолжают поиски. Может, что-то найдем.
Зорин достал из ящика стола, и бросил на стол десяток снимков.
— Эти фотографии раздайте наиболее шустрым парням для показа. Вероника, ты тоже возьми парочку для своих милиционеров. Действуйте ребята, нужно узнать, что произошло с Шелестовым. Может, ему наша помощь нужна.
Женщина неподвижно стояла у окна. Симпатичное личико осунулось, под покрасневшими глазами пролегли черные тени. По щеке медленно ползла, оставляя прозрачный след, одинокая слезинка. Отрешенные глаза смотрели куда-то вдаль, сквозь прозрачное стекло.
— Настюш, — подошел к ней мужчина, — Ты ночью не спала, и уже часа три у окна стоишь и в окно смотришь. Не переживай, все будет хорошо. Найдется Леша, вот увидишь.
— Я чувствую, — голос женщины задрожал, — С ним что-то произошло. Не мог он так, пропасть ни с того, ни с чего. Не мог. Всегда вечером приходил домой. А тут не ночевал. Никто не знает, где он, что с ним. Я не могу так. Меня трясет всю. Саша, если что-то с ним случилось, я не переживу.