По мере того, как я шла, мне удавалось увидеть перед собой какие-то проблески света, которые, являясь чем-то неизведанным, тем не менее, давали мне надежду. Все быстрее становились мои шаги по мере того, как огонек, на который я шла, рос. Когда же мне удалось подойти вплотную к своему видению, я заметила, что стояла всего в нескольких шагах от входа в пещеру. Казалось, что пещера эта находится под землей, ведь путь, приведший меня сюда, был долгим и темным. Заглянув немного внутрь ее, мне удалось разглядеть в тусклом освещении нескольких свечей, расставленных по периметру, что все стены этой обители были покрыты символами, до сих пор незнакомыми мне. Все вокруг было исписано ими, и даже на потолке рука, выводившая их, оставила свой след.
Странное и одновременно пугающее зрелище. В культуре людей подобные пещеры не сулили ничего хорошего тем, кто в них попадал. Я прекрасно знала о жертвенниках, которые существовали и по наши дни, поэтому нехорошее предчувствие, поселившееся в душе на пути к этому месту, лишь сильнее прижилось в ней. Но неизвестность пугала меня еще больше.
Мои ноги, повинуясь неведомому порыву, сделали еще несколько шагов, приближая меня к самому входу. Глазам представилось страшное зрелище, когда взору удалось заглянуть еще чуть глубже. Посреди темного помещения, из которого тянуло затхлым воздухом, действительно был жертвенник. Перед каменным столом, на котором лежало окровавленное тело убитого зверя, на коленях стоял старец. Нет, лицо его не было старо, но во всей осанке, в выражении злых усталых глаз я разобрала груз веков, тяготивших душу. Он склонился над невинной жертвой и читал слова молитвы. Но не только голос - сам он, весь его дух взывали к невидимым мне богам и силам. И кто знал, слышали ли они его? Доносился ли этот грозный голос через столпы воздуха, окружавшего пещеру, к небесам, или пронзал километры земли, достигая ее дна?
Разглядев старца немного лучше, мой ищущий, пытливый взгляд упал на жертвенный стол. Мне стало нехорошо. Голова пошла кругом, мысли начали путаться, а к горлу подступил ком. Казалось, весь мир вокруг меня завертелся. На передней части этого сооружения из окровавленного камня были выбиты те же символы, которые украшали деревянную часть стрелы, выпущенной в меня не так давно. Так вот почему я здесь! Этот колдун призвал сюда мой дух, пока я спала. Читая молитвы над телом невинной жертвы, он связывался с силами, бывшими сильнее моей воли. И именно в тот миг, когда разум и чувства спят, его заклинание возымело власть надо мной.
Выводы, напросившиеся сами собой, очень напугали меня. Я постаралась как можно тише развернуться и уйти, однако, совершенно внезапно, старик поднял голову, и обратил на меня тяжелый взор выцветших глаз. И хотя слова, написанные на жертвенном столе и стреле, были мне непонятны, его речь я смогла разобрать. Все до последнего слова. Звуки, доносившиеся до ушей, проникали в сердце, а оно у всех говорит на одном языке. И сейчас это был язык страха.
- Из пещеры, пленяющей души, нет выхода, - тон старца был спокойным, но все же в нем чувствовалась угроза. Она, словно электрическим покалыванием, передавалась мне, и ощущалась уже физически.
Я молча смотрела на него, боясь пошевелиться и оказаться на месте того несчастного животного. Мне не хотелось провоцировать его на то, чтобы он открыл передо мною всю свою мощь. А сил у него было достаточно!
- Ты останешься здесь так долго, как я того пожелаю.
И снова угроза.
Честно сказать, я могла молчать и дальше, но мне было очень некомфортно в этом месте, да еще и старик, поработивший мой дух...
- Я пришла сюда сама известной дорогой, которой и уйду, - мне хотелось говорить твердым голосом, чтобы он не понял, как я напугана. Однако мой план сработал не так хорошо, как было задумано.
Старец засмеялся. И было в этом смехе что-то отталкивающее, что-то такое, отчего кровь стыла в жилах. Нескрываемый вызов - вот что звучало в нем. Вызов, который ставят не во благо жизни, а во благо тьмы.
- На самом деле, тебя здесь даже нет, - рассмеялся еще раз страшный жрец, - только твой дух. Лишь он заточен в этих стенах, и освобождения не жди. Как и пощады. Ты - последнее дитя королевской семьи, а у них судьба одна. Одна на всех. И имя ей - погибель. Скоро ты и сама сможешь переступить порог в чертоге Ее Величества Смерти, тогда и увидишь всех своих жалких родичей. Хотя, должен признать, ты сильнее их, есть у тебя в душе то, чего были лишены твои родные. Сила, кипящая в твоем разуме, могла бы сделать многое, но в Книге Судеб об этом нет даже упоминания. А если бы оно и было, я мог бы переписать его кровью, используя древний язык нуаров, известный лишь посвященным.
В другой ситуации мне, возможно, удалось бы сдержаться. Но не сейчас. Я могла выдержать многое, но не то, что какой-то старый червяк порочил память моих предков. Тех нуаров, которым я обязана всем - жизнью, стремлениями и шансом испытать счастье. Кулаки сжались до боли в костяшках, и я сделала выпад. Конечно, надеяться не приходилось, что моих умений было достаточно, чтобы побороть этого жреца, но я хотела хотя бы оставить ему памятку в виде синей метки на самодовольном лице. Чтобы еще раз доказать ту силу духа, которую он сам упомянул несколько минут назад.
Однако не успела моя нога найти опору, как все тело взмыло в воздух. Нет, не по моему желанию. И даже несмотря на то, что я летала раньше на своем грифоне, удивлению не было предела. Только сейчас оно было перемешано со страхом. Ибо каждый раз приходилось привыкать к этому ощущению по-новому. Постойте...
Мои мысли стали двигаться быстрее, и мозг вдруг вспыхнул как свечка. Почему же я раньше не подумала. Грифон! Ведь я могу призвать его. Или хотя бы попытаться. Однако сколько усилий я не прилагала, воздух вокруг меня оставался все тем же. Старика, казалось, это только забавляло. Вдоволь насмотревшись на мои мучения, он все-таки произнес:
- В этой пещере нельзя призвать двойника. Магические руны, покрывающие все поверхности изнутри скалы, связаны в единую защитную сеть. Колдовство, породившее их, слишком сложно. Даже для тебя, принцесса. Но только это не главное. На пещере лежит печать забвения, которая не дает твоему духу окрепнуть.
Произнеся эти слова, колдун еще раз засмеялся. Он чувствовал свое превосходство надо мной, что возрождало в его душе все худшее. Когда же он вдоволь насладился моей безысходностью, пришло время довести начатое до конца. Жрец на мгновение склонился, и когда его фигура выпрямилась, я заметила в руке у этого чудовища посох. Ничего подобного до этого момента мне еще не приходилось видеть. Высокий, в полный человеческий рост, он был покрыт рисунками, переплетающимися с древними символами. Конечно, с моего места его невозможно было рассмотреть досконально, но мне удалось разглядеть несколько сцен, выгравированных на этом дереве. Здесь был изображен обряд жертвоприношения, выгравирован столп пламени, вырывающийся из завитка, которым оканчивался посох. Но то, что меня больше всего напугало, я рассмотрела в самом конце. Там был человек или нуар, дух из которого переходил в магический артефакт. Проследив за моим взглядом, колдун лишь криво усмехнулся.
- Так произойдет и с тобой через некоторое время. Когда внутри тебя уже не будет сил для сопротивления, твой дух покинет тело и станет моим. - При этих словах жрец направил посол извитой частью в мою сторону и проговорил несколько слов на непонятном наречии.
Какое-то мгновение ничего не происходило, и во мне даже стала зарождаться надежда, будто у этого старого нуара ничего не вышло, но затем все стало меняться с огромной скоростью.
Из каменного пола с надрывным звуком треснувшего камня начали появляться страшные руки, уже не имевшие плоти вокруг истлевших костей. Словно из преисподней, они тянули свои длинные когти все выше, переплетаясь друг с другом вокруг моего тела. Души умерших и заточенных в этом месте нуаров и людей были в плену у старика и не могли сопротивляться. Спустя несколько мгновений я была окружена клеткой, которую сотворила сама Смерть. Теперь-то мне уж точно не выбраться самой.