А в комнате тихо плакала Аля, понимавшая, что ничего не изменилось. Она даже на ужин не пошла, так и уснула, уткнувшись лицом в мокрую подушку.
А ночью вновь пришёл сон, и вновь красавицу ласкали мужчины, а та выгибалась от наслаждения. На этот раз Аля отчётливо увидела лицо женщины и подивилась, заметив у той странный рисунок, вьющийся по левой стороне. Будто кто-то нарисовал завитки, начиная ото лба и заканчивая щекой. И смотрелось это очень гармонично и красиво, Аля даже пожалела, что её уродство невозможно скрыть таким образом. Но на этот раз, ей показалось, что мужчины выглядят как-то странно, а ещё рука одного из них, очень откровенно ласкала другого. И это было так гармонично, будто совершенно обыденное и привычное поведение.
Только женщина вдруг оттолкнула мужчин, гневно что-то выкрикнув. И стало понятно, что она недовольна. Чем? Аля подозревала, что та требовала внимания только для себя, ревнуя к проявлениям ласки, словно её можно похитить. И это было неправильно, так показалось Але.
Сон растаял в утреннем тумане задолго до звонка будильника, но встала девушка с ощущением щемящей тоски, будто её в чём-то обманули.
Кто? Она не знала.
========== глава 5 ==========
На этот раз зал с колоннами не пустовал: вдоль стен стояло несколько человек, мужчин и женщин, напротив друг друга. В глотке чудовища клубился серый туман, откуда время от времени высовывались узкие влажные щупальца с присосками. И прятались, стоило им только коснуться кровавой дорожки.
— С каждым разом мне всё сложнее закрывать Двери.
Голос был мелодичным и очень раздражённым.
— Быть может, ты используешь не те жертвы? — второй явно принадлежал женщине старше.
— Не те? Предлагаешь положить на алтарь кого-то из Детей Рода? Быть может, ты готова принести в жертву даже одну из Дочерей? А, Талина? Кого? Твою дочь?
— Ты сама сказала, что кровь мужчин уже не помогает, — ответила Талина, пропустив мимо ушей слова о собственной дочери.
Но запомнила — глупая девчонка осмелилась говорить такое! Ничего, пока всё идет по плану, по её плану. Много лет назад, когда прежняя Привратница готовила себе преемницу, взгляд упал не на Лайдин, умницу и красавицу, а на Альтнею, всех достоинств у которой было… А что у неё вообще было и есть, кроме возможности с лёгкостью замыкать Круг? Лайдин имела такие же способности, разве чуть послабее. Ладно, не чуть, но всё же, обучение могло сделать даже из слабой госпожи сильную Привратницу, и доказательствами тому Морин, дальняя родственница самой Талины. Из Лайдин, после подготовки получилась бы не хуже. А она, Талина, не опасалась бы за свою власть, действуя не исподтишка, как сейчас, а открыто. Ничего, их с дочерью время ещё придёт.
— А может, ты разучилась создавать Большой Круг? — спросила Талина.
— Я чувствую, что дело не в этом.
— В чём же? Тебе уже много лет, а ты до сих пор не выполнила свой основной долг, не дала жизнь Дочери Рода. И ты говоришь о том, что Двери закрываются с трудом?
— Мне много лет? Я молода! И не тебе, родившей лишь сыновей упрекать меня в неисполнении долга! — воскликнула первая.
«Только сыновей? Ха! Ты не знаешь о Лайдин!» — Талина порадовалась, что в своё время не открыла тайну рождения девочки. Никто бы не осудил её, кому какое дело, кто был отцом малышки, если мать почтенная леди клана, но Талина уже тогда мечтала, что дочь станет Привратницей. Но закон велел выбирать её из правящей семьи, мол, нечего распылять Силы.
— У тебя только две обязанности: не допускать прорыва извне сквозь Двери и принести дочь. И ты не можешь выполнить ни одну. Объясни, в чём причина этого? Быть может, ты стала терять Силу?
— Может быть, — в голосе женщины появилась задумчивость, — может быть. Я чувствую, как она утекает от меня каждый раз, стоит лишь появиться прорыву.
— Это плохо, Альтнея. Очень плохо. Если твоя Сила уходит, тебе стоит найти ту, что тянет из тебя твой дар.
— Искать её самой? Ты сошла с ума, Талина! И потом, ты сама знаешь, как я не люблю посещать другие миры.
— Замолчи, глупая девчонка. Если ты не найдёшь ту, кто тянет из тебя силу, то потеряешь всё! — старшая явно рассердилась.
— Но в другом мире я буду почти обычной женщиной. А если та, другая сильнее меня?
— Тогда она сменит тебя на посту Привратницы.
— Я не допущу этого. Я найду её и заставлю вернуть мне всё, что она украла.
— Будь осторожна Альтнея.
— Буду, Талина. Я возьму с собой своих мужей и нескольких охранников. Я не допущу, чтобы кто-то забрал мой дар.
— Не забудь, что в другом мире для тебя может быть опасно, Альтнея. Особенно, если это дикий мир.
— Хорошо, Талина.
Картинка подёрнулась дымкой и растаяла. Аля ещё полежала несколько минут, сохраняя в памяти красочный и необычный сон и, с неохотой, поднялась — сегодня второй зачёт, опаздывать нельзя.
Лев Анатольевич лукавил, когда говорил Але, что ничего не изменилось: он вовсе не собирался отказывать себе в удовольствии поиметь молодое и привлекательное тело. Но пятно на лице падчерицы раздражало с каждым днём всё сильнее. Дома он старался не смотреть на неё, а в колледже началась сессия, и они почти не встречались. Галина Станиславовна бдила, хищно наблюдая за всеми движениями дочери: подозрения, чуть снятые фальшиво-заботливыми словами мужа, вновь вспыхнули, когда женщина увидела выстиранную постель дочери. А ведь прошло не так много времени с последней перемены, простынь никак не могла испачкаться. Если только… и у Галины Станиславовны вновь появились нехорошие мысли: а вдруг дочь соблазнила-таки Лёвушку, а тот из благородства покрывает мерзавку? Женщина хищницей следила за Алей, подмечая все нюансы поведения, и, в конце концов, убедилась, что со стороны наглой девчонки точно не всё в порядке. А иначе, почему она так краснеет, стоит только Лёвушке войти в комнату? И Галина Станиславовна ещё сильнее стала придираться к дочери, не замечая, что муж часто останавливает очень недвусмысленный взгляд на формах девчонки.
Мужчина быстро забыл о своих словах, выискивая только возможности остаться наедине с падчерицей. И вскоре нашёл — после обеда в колледже почти никого не оставалось, а лаборатория была полностью в его распоряжении.
— Алевтина, сегодня у тебя плавание? — спросил он однажды.
— Да, в четыре часа, — подтвердила девушка.
— А сейчас ты свободна?
— Да…
Лев Анатольевич, окинув взглядом пустой коридор, кивнул девушке на приоткрытую дверь лаборатории. Аля понятливо юркнула туда, замирая от страха и предвкушения — за прошедшее время неприятные ощущения забылись, зато любовь, подогреваемая скромными подарками, разгорелась ещё сильнее. В лаборатории было пусто, отчим небрежно сдвинул несколько пачек бумаги на столе и уложил на него падчерицу, рассудив, что все нужные места будут у его досягаемости, а уродливого пятна видно не будет. Ошеломлённая Аля даже не успела ничего понять, как юбку задрали жадные руки, а трусики спустили вниз, до колен. И все прелюдии на этом закончились, осталось только влажное хлюпанье, жёсткий край стола, врезающийся в бедра и натужное пыхтение. Аля ждала, когда это всё закончится и думала, что больше никогда не позволит отчиму проделать это ещё раз.
И покорно пошла на следующий день, и ещё раз и ещё. Постепенно она притерпелась к неприятным ощущениям, впитывая слова Льва Анатольевича, что она очень милая, и что он очень жалеет, что женился не на той. А потом, дома, приходилось смотреть на щебет матери и снисходительную небрежную заботу отчима.
— Галюнчик… ты просто божественно готовишь!
— Ты мне льстишь. Хочешь ещё кусочек?
— Нет, дорогая. Ты и так накормила меня до отвала. Я скоро растолстею так, что в двери не буду проходить!
— Ой, не говори так! У тебя великолепная фигура, Лёвушка!
Аля покосилась на появившееся брюшко и впервые подумала, что отчим не так уж и красив: немного великоват нос, слишком узкие губы. Да и воспитание подкачало, конечно, и в провинции могут получить блестящее образование, но врождённый лоск появляется только в семьях с не одним поколением интеллигентов. А отчим, похоже, только нахватался вершков, недаром Юлия Александровна, познакомившись с зятем, брезгливо поджала губки. Тогда Аля обиделась на двоюродную бабушку, а вот сейчас впервые подумала, что…