В комнате меня ждало несколько девушек, очень одинаковых на вид, и я сперва удивилась, что у меня будут соседки, а потом поняла, что это служанки.
— Ванна готова, как вы просили, дорогая гостья, — вежливо сказала одна из них. Я стянула мокрые вещи и распустила волосы:
— Я Кью. И мне можно говорить ты, я из простой семьи.
Оказалось, что служанки никогда не видели живого эльфа, и им не терпелось узнать как можно больше о моей жизни и традициях моего народа. Из-за этого приведение себя в порядок, на что мне обычно хватало минут двадцати, растянулось на три часа; я рассказала им все возможное о наших праздниках, музыке, танцах, короче, обо всем; а девушки каким-то невероятным образом успели выстирать, высушить и выгладить мою одежду, да так качественно, что я сперва не поверила, что это те же вещи, в которых я приехала.
Одна из барышень взяла меня за подбородок и заглянула мне в лицо:
— Я никогда прежде не видела такого цвета волос, как у тебя! Они как солнышко! Но что это на твоей щеке? Это краска?
Я потерла щеку кулаком и улыбнулась:
— Это татуировка. Однажды, в лесу, на меня напал медведь; я отважно сражалась с ним, как фурия! Он был огромный, — я показала руками, какой он был большой, возможно, слегка преувеличив его настоящий размер. — Клыки с локоть длиной, когти с метр! Шерсть черная, всклоченная, глаза красные, дикие! И я, одна-одинешенька, вооруженная кривым сучком и углями из тлеющего костерка!..
Служанки пораскрывали рты и жадно внимали моему рассказу. Я вскочила на кровать и в красках показывала, как сражалась с тем медведем, ничуть не преуменьшая своего мужества.
— Он меня — р-раз! — прямо в бок! Но я не так проста, уворачиваюсь, и как ткну его суком прямо в пузо — он и взревел, еще пуще разозлился! А я — два! — уклоняюсь от его огромной лапы и запускаю уголь прямо в медвежий глаз! Он начинает реветь и прыгать на месте, я пытаюсь подобраться к его груди, чтобы нанести решающий удар, но тут он (случайно, разумеется) задевает лапой мое лицо, и вспарывает щеку! Кровь рекой, я едва держусь на ногах от боли, но пересиливаю себя, и добиваю этого зверя! Его шкуру я потом продала на рынке за кучу денег и все спустила в кабаке, вот! Но на память мне остались три глубоких шрама на всю щеку.
Я спрыгнула с кровати и продолжила, тщетно пытаясь и дальше звучать весело и непринуждённо:
— Я с детства крашу прядь волос в зеленый, чтобы меня было легко узнать, я же Скиталица! Но потом меня начали узнавать по этим шрамам, и мне это не нравилось, ведь настоящая искательница приключений не должна получать шрамы. Тогда я решила набить это тату, чтобы их прикрыть. Мы, эльфы, часто наносим татуировки на лицо. Вот такая история…
Служанки были так впечатлены моей битвой с медведем, что, похоже, совсем прослушали историю про шрам. Я, впрочем, была даже рада, ведь татуировка была связана для меня с плохими воспоминаниями и своего рода крахом моих надежд, моей веры в собственную неуязвимость: ведь на самом деле тогда, в том бою с медведем, я позорно проиграла, была повалена на землю и обезоружена, и если бы не лесной патруль, нашедший нас, я бы давно была переварена им, а мои косточки бы гнили в земле. С тех пор не было ни одной битвы, из которой бы я не вышла победительницей, но мне вполне хватало одного такого случая на своей памяти. И много лет ушло на то, чтобы снова начать называть себя Непревзойденной!
Служанки в восторге попросили меня оставить автограф на листе рисовой бумаги, и я согласилась, но честно призналась им, что писать умею только свое имя — впрочем, по их словам их это совершенно устраивало.
В дверь корректно постучались, и мой спутник, вымытый, причесанный и красивый, с улыбкой сообщил мне, что его величество ждет.
— Дай мне две минуты, — попросила я, уходя вглубь комнат. — Сейчас буду!
Одна из служанок ушла за мной; я спросила, не будет ли у нее карманного зеркальца, она ответила, что конечно будет, ведь какая девушка может находиться в обществе без зеркала, и одолжила мне его. Я закрепила его на кожаном наруче, так, чтобы спереди его было трудно заметить, зато я могла спокойно в него смотреться, объяснила ей, что буду очень нервничать перед лицом императора Облаков и хочу проверять, как лежат мои волосы, и в приподнятом настроении отправилась на аудиенцию.
Тронный зал был расположен в конце коридора, на протяжении которого мне отдали честь двенадцать стражников. У тяжелых дверей мне было сказано наклониться и входить преклоненной, что я покорно выполнила, впрочем, немного поворчав себе под нос. Сердце замирало, и в желудке было ощущение холода, ведь, как ни крути, я не каждый день встречалась с монархическими фигурами, но я старалась выглядеть спокойной и уверенной в себе, не показывала своего волнения, чтобы не упасть в грязь лицом — ведь мне предстояло выполнить какую-то сверхважную миссию во имя Императора.
Стражники распахнули двери, и в лицо ударил запах благовоний.
Мы вошли, не поднимая глаз от пола. Мой спутник представил меня как «Непревзойденную Скиталицу», что я очень высоко оценила, а император ответил, что уже давным-давно меня ждал и рад видеть. Его голос был приятный, спокойный, величественный, и как будто принадлежал очень молодому мужчине.
Нам разрешили опуститься на пол, на специальные подушки. Я, как и было сказано, не поднимала глаз от пола, однако мое упрямое желание увидеть Императора не давало мне покоя. Он ходил из стороны в сторону, нервным и неровным шагом. Я терпеливо дожидалась, пока он отойдет достаточно далеко, и, уловив подходящий момент, вытянула зеркало из наруча так, чтобы в нем стала видна часть комнаты. Теперь оставалось только дождаться, когда Его Величество появится в поле зрения, и я увижу его… зачем мне это?
Понятия не имею, но нарушение запретов — самая приятная вещь в моей жизни! Кроме работы, конечно.
— И как вы понимаете, — Император остановился передо мной, но так, что в зеркало его отражение не попадало, — в этот тяжелый час я вынужден идти на самые крайние меры!
Я задумалась. Значит, моя помощь для него — крайняя мера? Тогда цену можно поставить и повыше, ведь ему мои услуги нужны несказанно больше, чем мне — его.
— Я знаю о вас, как о надежном союзнике и сильном воине, — продолжал он. — И только поэтому обращаюсь именно к вам! Задача, которую я ставлю перед вами, может стоить вам жизни… Но и за ценой я не постою!
Слушая его вводную речь, я считала цветочки, вымощенные на полу тронного зала, и поглядывала в зеркальце. Все это мне говорили уже не один десяток раз, но перебивать Императора было неловко.
— К делу, — произнес он наконец, и я радостно выдохнула — колени уже болели так сидеть, — в Империи Облаков уже тысячелетия хранится один могущественный артефакт. Мой знакомый, Король Севера, сообщил мне, что с помощью этого артефакта сумеет окружить нашу землю особой защитой, которая поможет моим людям жить в покое и благополучии…
«Верно», подумала я, «Империи Облаков, должно быть, непросто живется. В конце концов, человеческих государств на планете осталось совсем немного, и все они вынуждены держать круглогодичную оборону против соседей! Значит, я сделаю доброе дело, доставив этот артефакт».
— Но вы должны понимать важность этого задания, — продолжал Император. — Если артефакт попадет в другие руки, нас всех ждет печальная судьба, ведь его могущество поистине огромно, и может быть использовано для достижения злых целей.
Я невольно кивнула. Знаю-знаю, уже тысячу раз говорилось.
— Те люди, в обязанности которых входит защита границ, будут естественно против того, чтобы артефакт добрался до короля севера, и они будут строить вам козни, Скиталица.
— О, к козням я привыкла, — осмелилась ответить я, — не беспокойтесь, Ваше Императорское. Если вы нанимаете меня, то можете быть уверены, что задание будет выполнено в лучшем виде.
Император остановился рядом со мной.
— Я заплачу вам пятнадцать тысяч золотом, — заявил он, и у меня в глазах заискрилось от таких несметных богатств. — Вы получите две тысячи золотых сейчас, и оставшееся вам передаст король севера.