«Новый напарник, — думал он, закрывая с помощью карты вход в купол и бросая ее в кодированный ящик у двери. — Означает ли это, что мне светит столкнуться с новой Морой? И куда нас зашлют? Надеюсь, не на Плутон. Терпеть не могу холода».
Джосс уложил груз на автоносильщика, открыл внешний шлюз, глянул на дорожку, уходившую к Апеннинам, извиваясь среди низких пыльных холмов и частично закрытых куполов других коттеджей для отпускников. Теперь уж ему будет не до прогулок. Только короткий путь к остановке и поездка в порт, где он сядет в шаттл. Ну хотя бы пешая прогулка до остановки, и то хорошо. Сейчас было не ниже минус ста по Цельсию, вполне в пределах функционирования скафандра. Приятная прогулка в теплый лунный полдень.
Джосс вздохнул и потопал к остановке. Автоносильщик выдвинул свои ножки-палочки и двинулся следом, оставляя позади облачка блестящей пыли.
Несмотря на свою важность, штаб-квартира Космической полиции — Солнечного патруля — выглядела не особо презентабельно. Рядом возвышался огромный музей базы — Игл Бэйз, что страшно раздражало местных. Игл Бэйз был сущим архитектурным ублюдком. Его острые голые шпили торчали во все стороны. Это было отрыжкой школы Нефункциональной архитектуры начала 20-х. Повсюду зеркальная пластиковая пленка и идиотская проволока. В свое время идея покрыть всю базу Транкилити Бэйз куполом, дабы сохранить ее на века, казалась хорошей идеей, хотя некоторые и указывали, что сама атмосфера Луны, в которой не было ни эрозии, ни ветров, прекрасно сохранит базу, так что хватит простой ограды и силового поля. Но другие напомнили, что произошло со Стонхенджем, и лунное правительство с неохотой сдалось и укрыло базу с помощью сооружения, которое некоторые называли строением, возведенным назло, и сравнивали с оргией вешалок под пластиковым тентом.
Штаб-квартира Космической полиции ютилась (или так казалось) в тени к северу от Игл Бэйз между этим сооружением и строгим шпилем Дома Закона. Конечно, штаб-квартира состояла не из одного только купола. Под ним проходило огромное количество туннелей, прокладывались другие, и люди шутили, что первое, на что натыкается человек, прибыв на другую планету, это купол полицейского участка.
На самом куполе снаружи был только один знак — знак Космической полиции. Девять концентрических кругов и в центре затменное солнце. Перед главным входом в лунном грунте была вырезана и заполнена сталью, отполированной песком, надпись глубиной в несколько футов: CEDANT ARMA TOGAE[1], гласила она. Обычно никто из полицейских не пользовался этим входом, он был предназначен для туристов, совершавших обычное турне по местным достопримечательностям, и для официальных гостей. Лично Джосс всегда испытывал некий трепет перед главным входом, в чем никогда бы не признался никому. Однако он подозревал, что подобное ощущение было знакомо многим.
Он вышел из автобуса на вокзале и тут же попал в толпу туристов, стоявших в длинной очереди в музей. Ему пришлось дважды останавливаться, пробиваясь сквозь толчею, чтобы его несчастный автоносильщик успел догнать его, так как он дважды терял его сигнал в толпе. Некоторые туристы указывали на него или отпускали замечания по поводу его значка. Он надеялся, что лестные. Случайно он перехватил пару фраз, и были они вариацией на тему «когда надо, их днем с огнем не сыщешь».
Наконец Джосс выбрался из толпы и направился к куполу шлюза черного хода. Конечно, эти люди были отчасти правы. Когда приходится контролировать миллионы кубических миль космоса одной только Солнечной Системы, оставив на произвол судьбы неосвоенное пространство за поясом астероидов, на каждый камень по полицейскому не посадишь, даже если бы ты обучил и вооружил все население Земли.
Шлюз с шипением раскрылся, впуская его после идентификации значка. Джосс ввалился внутрь вместе со следовавшим за ним по пятам автоносильщиком и маленьким облачком пыли. Шлюз закрылся. «Наверняка эту штуку программировал землянин — ишь как прыгает, — подумал Джосс, отряхиваясь от пыли после того, как шлюз закрылся. — Никакого изящества».
Снова шипение — в шлюз входил воздух. Шипение ослабло, затем прекратилось. Открылся внутренний шлюз. За ним была обычная раздевалка — крюки на уровне головы и скобы для шлемов на транспортере, который уходил в отсек для хранения скафандров. Джосс, пыхтя, стянул с себя скафандр, подумывая, уж не набрал ли он лишнего веса во время отпуска, повесил скафандр, поместил багаж прямо под ним и махнул рукой, приказывая сенсорам транспортера запускать его. Транспортер с лязгом двинулся, и Джосс направился к выходу из раздевалки.
За раздевалкой в большом помещении находилось отделение связи. Оно было накрыто куполом примерно в треть километра в диаметре. Помещение было забито столами и пультами, компьютерами и прочим оборудованием, о назначении которого Джосс и понятия не имел. Каждый полицейский, однако, знает звук устройства связи, и каждый офицер знает хотя бы одного из своих уполномоченных по голосу, реже — в лицо. Есть голос, который передает данные и приказания на твой экран или по телефону, этот же голос может сказать пару слов утешения или выдать глупую шуточку, когда ты отчитываешься. Этот голос принадлежит определенному офицеру. Голос Джосса имел имя Телия, Ти, был он слегка резковат, но обычно дружелюбен, со странным акцентом, напоминавшим одновременно и старинный славянский, и протяжный южнотихоокеанский. Она всегда ругала его за слабость и передавала ему приказы и информацию с каким-то раздражением и недоверием, что весьма забавляло Джосса. Шагая через комнату к лифту, Джосс озирался по сторонам. Кругом несколько сотен людей в униформе набирали что-то на клавиатурах или говорили по переговорным устройствам в трубки с глушителями. Интересно, кто из них Телия. Правда, сейчас не время выяснять…
Один из лифтов в центре купола, как обычно, стоял открытым и ждал. Джосс вошел.
— Четырнадцатый, — сказал он.
Лифт ответил «Спасибо», закрыл дверь и пошел вниз с такой внезапностью, что Джосс на мгновение завис в нескольких футах над полом. Вцепился в поручни и начал перемещаться вниз, пока через несколько секунд лифт не стал замедлять движение. Ну, хоть ехал недолго, это вам не спуск на 9-й уровень, где располагались личные кабинеты офицеров в так называемой «общаге». У инспекторов в штаб-квартире были некоторые преимущества и кабинеты неподалеку от верхнего уровня. По мнению старшего инспектора, если человек справляется с неподъемной кучей работы, он должен быть вознагражден дополнительной нагрузкой.
— Четырнадцатый, — сообщил лифт. Дверь отъехала в сторону. Джосс вышел в центральную приемную, приветственно махнул рукой молоденькой секретарше, сидевшей за коммуникационным пультом отдела Инспекторов, и проследовал мимо нее через приемную в сектор Инспекторов.
Дверь была, как всегда, открыта. Джосс некоторое время всматривался внутрь, затем вошел. В приемной, кроме него, никого не было. Кругом только деревья в кадках да переплетение ползучих растений. Джосс помнил их по прошлому разу, когда его отправляли на задание вместе с Морой. Инспектор была родом откуда-то из области Карибского бассейна и потому весьма серьезно относилась к своим растениям.
Он сел в кресло из парусины — инспектор любила еще и старину — и едва успел устроиться, как дверь отъехала в сторону и начальственный голос произнес:
— Входите, О’Баннион.
Он вошел.
— Садитесь. Ну, как ваша коллекция минералов?
«Откуда она знает?» — подумал Джосс. Лукреция Эстерхази откинулась на спинку кресла и смерила его своим темным буравящим взглядом. Одним из ее прозвищ в штаб-квартире было Борджиа, и, похоже, оно очень ей подходило. В ее облике было нечто сицилийское или, по крайней мере, что-то южноальпийское земное, если судить по ее иссиня-черным волосам, оливковой коже и злому, острому лицу. Эстерхази славилась своей способностью выяснить все, что угодно, про кого угодно. Несомненно, это способствовало ее быстрому продвижению с должности частного детектива на пост старшего следователя, потом она доросла до помощника инспектора и окружного инспектора, и все это за какие-то шесть лет. Однако неприятно сознавать, что этот коварный разум копается в твоем прошлом и настоящем и выкапывает бог весть что.