Жестокость войны превышала всё, что было до этого в разы. Газовые бомбардировки Парижа и концлагеря в корне изменили представление человечества о допустимом и невозможном в ходе боевых действий. Теперь «война на уничтожение» не казалась чем–то диким, и далёким, и все страны ринулись наращивать химический потенциал, а также калибр артиллерии.
Россия в той войне, уже прозванной журналистами «Великой» отделалась боями вдоль границы Великопольского Королевства, и схватками в воздухе, когда асы георгиевского кавалера Нестерова устроили бойню над Львовом, за неделю уполовинив германскую авиацию на западном фронте. И никакие крики европейских правителей ни угрозы и попытки подкупа не поколебали позиции императора Сергия.
– Это не наша война и не наши заботы. – Отрезал он в разговоре с французским послом, и более на эту тему не разговаривал ни с кем, несмотря на неоднократные попытки втянуть Россию в новый передел мира.
Поэтому Европа, зализывавшая раны после очередного передела земель, сейчас выглядела довольно печально. Чудовищные людские и материальные потери, полностью разрушенная инфраструктура, и фантастические долги, отдавать которые придётся ещё много десятилетий.
Отложив иностранные журналы, Николай принялся за российские, и зачитался так, что почти прозевал появление воздушной феи, приглашавшей их на обед.
Михалыч мгновенно открыв глаза словно и не спал вовсе, и накинув пиджак подтянул галстук. Кивнув своему отражению в ростовом зеркале на переборке, оглянулся на Николая.
– Готов? Вперёд.
Воздушная кухня не блистала изысканностью и разнообразием, но была вкусна и питательна, так что Николай смахнул свою порцию в один миг, и задумчиво оглянулся.
– Буфет за перегородкой, – буркнул его спутник, продолжавший сражаться с куриной грудкой, но попытку встать решительно прервал распорядитель стола.
– Простите, я вижу, вам малы наши порции? – Мужчина в синем мундире средних лет с едва заметной улыбкой посмотрел на практически чистые тарелки, и сделал знак официантке. – Клавдия Петровна. Принесите ещё одно второе, и сделайте порцию побольше. Негоже оставлять гостя голодным.
После добавки, Николая разморило, и он, едва добравшись до места, успел лишь снять пиджак, и провалился в глубокий сон.
В Киев они прибыли, когда солнце уже давно скрылось за горизонтом. Аккуратно ткнувшись носом в причальную мачту, которых на Киевском аэропорте было более десятка, аэролёт заглушил двигатели, и замедленные после долгого перелёта пассажиры потянулись на выход.
Николай и его наставник подождали, когда схлынет основной поток и тепло попрощавшись с улыбчивой стюардессой вышли на всё ещё тёплый бетон аэропорта.
– Так. – Александр достал толстое портмоне и раскрыв вынул из бокового кармашка квитанцию о предварительном заказе билетов на «Белоруссию». – У нас посадка через три часа. Можем покемарить в зале ожидания, или посидим в ресторане. – Он вопросительно поднял брови.
– Лучше в ресторане. – Николай у которого ужин давно уже переварился без остатка машинально облизнул губы и оглянулся.
– Не там смотришь. – Михалыч кивнул на центральную башню аэровокзала, которая возвышалась над причальными мачтами на добрых двадцать метров, и была гораздо больше по площади. – Главная достопримечательность Туруханова острова – ресторан–варьете «На небесах». Имеет славу злачного места, хотя и кухня, как говорят, выше всяких похвал.
Когда они подошли к подножию башни, их встретила толпа страждущих попасть на представление гастролирующей французской танцевальной группы, но Александр предъявил квитанции, и их как пассажиров Воздухофлота пропустили без очереди.
Мелькание худосочных ляжек, в облаке из сверкающей мишуры вовсе не вдохновило Николая занятого поглощением еды, хотя девицы счастливые тем, что вырвались из голодающей Европы, вскидывали ноги так, словно хотели пробить туфельками расписной потолок ресторана.
– А теперь прошу поприветствовать нашу очаровательную гостью, мадам Сюри4!
Заезжая певичка действительно была стройной и миниатюрной словно статуэтка, но голос у неё – мощный, чуть хрипловатый и богатый обертонами, завораживал так, что Николай отставил тарелку, и развернулся к сцене, освещённой лишь парой прожекторов.
И пела она не о любви, а о воскресном утре, наполненном светом и жизнью.
Oh! les eveils des bourgades sous l’or des branches,
Ou courent la lumiere et l’ombre – et les roseaux
Et les aiguilles d’or des insectes des eaux
Et les barres des ponts de bois et leurs croix blanches.5
Благодаря мадам Сюри, три часа пролетели словно один миг, и на борт «России», путешественники поднялись во вполне благодушном настроении, а пройдя в свою каюту, тут же улеглись спать.
Тысячу двести километров от Киева до Берлина аэролёт преодолел за двенадцать часов, и в полдень Николай и Александр уже спускались по лестнице с борта «Белоруссии» в хмурое берлинское утро.
Знаменитый ордунг был заметен с первых шагов по немецкой земле, и служитель в серой форме Люфтфара6 – германской службы авиаперевозок, проводил их к стойке таможенника, где двое пограничников быстро просмотрели багаж, выписали документы на оружие, и опечатав пистолеты в пакетах из толстой бумаги, пожелали им удачного дня в столице Рейха.
Несмотря на несколько попыток разбомбить Берлин, город хорошо сохранился, в основном благодаря тому, что на каждом высоком здании располагалась зенитная батарея счетверённых пулемётов MG 05. Но даже те здания, что были разрушены попаданиями трёхсоткилограммовых бомб с английских Альбатросов, были уже убраны, а в некоторых местах даже возвышались новые дома.
Всё это Николай и Александр увидели из окна комфортабельного такси, быстро домчавшего их до Рейхсбанка, который принял все дела после разорившихся в результате войны финансовых учреждений, и с некоторых пор был единственным банком на территории Рейха.
Огромное серое здание с колоннадой и имперским орлом на фасаде, возвышалось над площадью словно утёс. Пройдя площадь, на которой кажется не было ни соринки, они вошли в огромный будто ипподром холл, и не прошло и пары минут, как Николай со своим спутником уже сидели в кабинете одного из управляющих.
Тот быстро просмотрел бумаги на вклад, и прижал клавишу селектора.
– Герр Хольцман, прошу вас подойти. – Он успокаивающе кивнул Александру которого посчитал главным, и спросил. – Желаете снять наличными?
– Три миллиона наличными? – Николай усмехнулся. – А нет возможности отправить эти деньги в Первый Имперский банк России?
– Разумеется. – Господин Шульц посмотрел на клерка, вошедшего в кабинет. – Хольцман. Оформите перевод с этого счёта в русский Первый Имперский. – И снова повернулся к гостям. И всё же, я советую вам снять хотя бы часть наличными. У нас лучший обменный курс в Европе. Мы можем перевести их в доллары или фунты, по вашему усмотрению.
– Хорошо. – Николай, тщательно проинструктированный Александром кивнул. – Пусть будет тысяча в долларах, тысяча в фунтах, две тысячи рейхсмарок. и тысяча фунтов в именных чеках компании Том Кук.
– Отличный выбор. – Банкир наконец понял распределение ролей в этой странной паре и теперь обращался исключительно к Николаю. – Возможно, господа захотят кофе, или чего-нибудь перекусить с дороги? Рядом прекрасный ресторан Ганса Хильдемана, и мы можем принести сюда всё что вы пожелаете.
– Полагаю обедать нужно в ресторане, а в банке заниматься деньгами. – Николай улыбнулся.
– Это правильно. – Банкир с улыбкой кивнул, и начал считать на механическом вычислителе поглядывая в бумажки. – Ну вот. Основной вклад и часть процентов, как я уже говорил, вам переведут в Первый имперский, а проценты, частично будут выданы наличными согласно вашим рекомендациям. Всего у вас будет четыре миллиона шестьсот тридцать пять тысяч двести восемнадцать рейхсмарок, или три миллиона сто пять тысяч триста шестьдесят один рубль. Копейки округлены до рублей в вашу пользу. – Он снял трубку телефона. – Господин Риттер? Это Шульц беспокоит. Не могли бы вы подняться ко мне для оформления дорожных чеков? Спасибо. – Он поднял глаза на Николая. – Это представитель Тома Кука, и он оформит все необходимые бумаги.