Ричард Лаймон
ВОЛНЕНИЕ
ПОСВЯЩАЕТСЯ КЕЙТЛИН И КЕЛЛИ ЛЕЙМОН, МОИМ МАМЕ И ПАПЕ, КОТОРЫЕ РОДИЛИ МЕНЯ НА СВЕТ, ВОСПИТАЛИ С ЛЮБОВЬЮ, И ВСЕГДА БЫЛИ РЯДОМ.
— С ЛЮБОВЬЮ ОТ МЕНЯ —
Глава первая
Боди ёрзал на стуле с прямой спинкой в поисках более удобного положения. Это было невозможно. Стул был сделан садистом. Как и музыка.
Вместо этого прямо сейчас он мог быть в кино. Или, вернувшись домой, читать книгу, удобно развалившись в кресле. Но, вопреки этому он был здесь, в Уэсли Холл, на сиденье, которое буквально пронзало его до костей, и слушал скрипичный квартет.
Музыка продолжалась.
Скучная до смерти. Исполнялись Дуг Кершо или Чарли Дэниелс, пара ребят, которые знали, как обращаться со скрипкой. Разумеется, Мелани не притопывала ногой и не покачивалась в ритм музыки. Она сидела статично, как гробовщик, ровно держа спину и чопорно играя, так, что всё это походило на музыкальный фон «четырех заскучавших во время чаепития».
Мелани, такая меланхоличная, напоминала поэта, помышлявшего о суициде. Тонкая, как призрак. Её темные блестящие волосы доходили до плеч. Большие глаза выглядели печальными, а лицо было настолько белым, что казалось прозрачным. Длинную бледную и хрупкую шею украшало бархатное колье.
Боди находил этот предмет очень эротичным. Особенно, когда на ней больше ничего не было.
— Если я его расстегну, — когда-то он спросил — голова не отвалится?
— Всё может быть.
Находясь сверху, он завёл руки ей за шею, чтобы расстегнуть колье.
Она прошептала: — Подожди. — И взявшись за уши, добавила: — Давай.
Чувственная и пугливая, но не без чувства юмора.
Боди поменял позу на стуле. Он почувствовал себя немного лучше после того, как скрестил ноги. На этот раз он оказался предусмотрительнее, заняв место в первом ряду. В последний раз на концерте он был так зажат, что ему не удавалось даже закинуть ногу на ногу. Он посмотрел на часы — без десяти девять. Прошло уже пятьдесят минут, оставался ещё час и десять минут. Он задался вопросом, проживёт ли так долго.
Концовка этой части была подчеркнута спокойными аплодисментами, однако Боди хлопал громче всех.
Люди подумают, что я настоящий ценитель. И не ошибутся — я ценю тот факт, что она наконец-то закончилась.
Мелани посмотрела на него. Выражение её лица было неизменным. Независимое, торжественное и гордое. Боди ей подмигнул.
Она поспешно отвернулась, но всё же покраснела. Румянец проник на её сливочную шею и лицо. Она шелохнулась, а затем застыла ещё тверже, положив подбородок на скрипку в ожидании вновь возобновить игру.
Новый мотив зазвучал идентично предыдущему.
Опять по новой.
Боди опять посмотрел на часы. Прошло всего две минуты.
Не переживай, — сказал он себе. — В конце концов, это не вечно. А потом тебя ожидает свобода. Сможешь потянуться, расслабиться. Хорошенько подольше прогуляться до пиццерии Спарки. Пицца с колбасой и пинта пива. Вот оно — утешение.
Все, что от тебя требуется, это продержаться до десяти.
Неужели есть люди, которые действительно любят эту музыку? — Задался он вопросом. В зале было довольно много народа. Все присутствующие не могли быть любовниками, родственниками или друзьями музыкантов. Конечно, многие из них были студентами и преподавателями музыкальной кафедры. Наверное, они впитывали её так же, как Мелани…
Неожиданно она резко наклонилась, будто её внезапно толкнули в спину, но позади никого не оказалось. Скрипка упала на колени. Она прижала руки к лицу. Виолончелист слева увернулся, как раз вовремя, чтобы избежать столкновения. Девушка издала странные приглушенные звуки. Когда дрожь охватила её тело, скрипка упала на пол.
Боди вскочил и помчался к ней.
Припадок?
Сердечный приступ? Эпилепсия?
Боди остановился перед Мелани, стараясь не наступить на скрипку, и схватил за запястья. Напряженные руки девушки дёргались, как под воздействием электричества.
— Мелани, — его крик не оказал на неё никакого эффекта.
Тогда Боди опустил руки по бокам её обмякшего тела. Лицо девушки, находившееся всего в нескольких дюймах от его собственного, застыло в гримасе, и сделалось серым, глаза закатились так, что видны были только белки. Язык вывалился наружу. По подбородку текла слюна. Её хриплое дыхание ощущалось теплом на лице Боди.
Кто-то наткнулся на него. Он понял, что они были окружены толпой. Люди непрерывно гудели. Одни задавали вопросы, другие давали советы.
— Назад, — крикнул Боди.
Он был напуган. Ему никогда не было так страшно. Мелани будто било изнутри электрическим током.
— Скорую, — произнес голос позади него. — Я позвоню в скорую помощь.
— Только скорее — крикнул Боди.
Внезапно стул Мелани накренился назад, когда она упёрлась ногами в пол. Боди потянул её за руки. Стул упал, и она покачнулась на него. Боди забалансировал и отшатнулся. Кто-то попытался его поймать, но безуспешно. Он упал на пол, Мелани на него, лбом разбив ему нос.
Внезапно дрожь прекратилась, и напряжение её тела ослабло. Она лежала неподвижно. Боди почувствовал вкус крови, которая капала на горло, стекая по верхней губе и щеке. — Ты в порядке? — спросил он. Мелани покачала головой. — Мне нужно домой, — пробормотала она, и посмотрела на окружавшую их толпу. — Мне очень жаль — добавила она, и заплакала.
Они уверили всех, что теперь они оба в порядке. Скорую помощь вызвать не успели. Боди отклонил предложение сопроводить их в больницу, и, прижимая платок к носу, сказал, что сам доставит Мелани в на обследование. Она кивнула головой в знак согласия. Глаза её были красными, но больше она не плакала. — Всё будет хорошо, — сказала она. — Спасибо. Спасибо всем вам за вашу заботу.
Участница квартета принесла футляр Мелани. — Всё внутри. — сказала ей девушка. — Твоя скрипка цела.
Часть группы осталась с ними, когда они покидали зал, готовая помочь в случае рецидива, и выражала им сочувствие и слова поддержки. Профессор Трублад, руководитель музыкального сектора, шёл впереди, открывая им двери. — У меня есть машина, сюда — сказал он. — Я отвезу вас в больницу. Я настаиваю.
— Я правда в порядке. — Ответила Мелани. — В любом случае, спасибо.
— Я о ней позабочусь. — Заверил его через промокший носовой платок Боди.
— Вы сами нуждаетесь в помощи, молодой человек.
— Я в порядке.
Профессор Трублад наблюдал за ними из дверей Уэсли Холла, в то время, как молодая пара поспешила вниз по лестнице. Как только они вышли, то стали идти медленнее.
Они шли молча в темноте тёплой ночи. Вскоре Мелани спросила: — Как твой нос?
— Жить будет — ответил он и несколько раз пошмыгал. — Похоже, кровь прекратилась.
— Прости, что сделала тебе больно.
— Ничего страшного, — сказал он и посмотрел на неё. — Не хочешь рассказать мне, что случилось?
— О, Боди — прошептала она. Её рука скользнула по его спине, а затем маленькая тёплая ладонь остановилась на бедре. — Это было ужасно.
— Знаю. Я видел.
— Не то, что видел ты. А то, что видела я.
— Что ты видела?
— Мой папа. Должно быть, это был папа или моя сестра. — Она сжала руку на бедре Боди. — Боже! Он… он, должно быть, мёртв. Так или иначе, кто-то из них двоих умер. Я… проклятье. Мелани вздохнула. — Я не знаю, кто именно. Но, думаю, папа. Когда такое случилось в прошлый раз, это оказалась мама.
Боди остановился, повернулся и заглянул ей в блестевшие глаза. Боль Мелани смутила его, причинив боль ему самому. Но слова… О чём она говорит?