– Спроси преподобную матушку! Спроси сестру Доминику! Кого хочешь спроси!
Лицо Джесси внезапно расплылось перед глазами. Дейзи попыталась вытянуть руку и схватиться за что-нибудь, чтобы удержаться от падения, но, кроме кровати и стайки выжидательно наблюдающих девочек, ничего не обнаружила. Кровь стучала у нее в голове, в ушах звенело.
– Я немедленно иду к преподобной матушке! И всем станет ясно, какая ты лгунья, Джесси Салливан!
Джесси, откинувшись на подушки, издевательски блеснула голубыми глазками.
– Сумеешь только доказать всем, что ты ублюдок и не должна быть среди нас. Сестра Доминика сказала…
Она так и не успела докончить. Дейзи метнулась к кровати, схватила Джесси за косички и с силой дернула. Джесси начала громко вопить, безуспешно пытаясь ударить Дейзи ногой, царапая ее лицо ногтями.
Дейзи двинула коленом в живот Джесси, и та задохнулась. Дейзи молниеносно уселась на нее верхом, отпустила косички и подняла ей руки над головой:
– Извинись за все, что наболтала здесь, Джесси Салливан! Проси прощения или выцарапаю твои гляделки!
– Нет! – всхлипнула Джесси, пытаясь вырваться. – Нет, это правда! Твоя мать бросила тебя, потому что ты была рождена в грехе. Так говорит сестра Доминика. Она говорит…
Ногти Дейзи так глубоко впились в кожу Джесси, что из-под них выступила кровь.
– Ты врешь! Признайся, что врешь.
– Никогда. Ты ублюдок! Ублю…
Дейзи, охнув, ударила Джесси по губам.
– Лгунья!
– Ублюдок!
Джесси попыталась освободиться, и обе девочки свалились на пол, брыкаясь, царапаясь и крича. Пораженные ужасом зрители пытались опомниться. Некоторые, наиболее сообразительные, побежали за помощью. Но никто не осмелился растащить дерущихся. Кровь лилась из разбитых губ Джесси, Дейзи была вся в царапинах. Вмешаться – означало подвергнуться серьезной опасности быть изуродованной на всю жизнь.
Однако помощь подоспела вовремя. Сестра Доминика, побагровев от гнева, уже шагала к дортуару, где крики и всхлипывания перерастали в дикий визг.
– Это Дейзи Форд, сестра! Она хочет убить Джесси…
– Неправда! Джесси говорит, что…
– Там весь пол в крови, сестра Доминика…
Монахиня пробилась сквозь толпу воспитанниц с такой непривычной для себя скоростью, что распятие на черном платье то и дело взлетало в воздух. У открытой двери дортуара она, однако, замерла, окаменев от негодования. Тумбочки перевернуты, содержимое рассыпано по всей комнате. Девочки продолжали бороться: то одна, то другая оказывались сверху.
– Прекратить! Немедленно прекратить!
Ни та ни другая не повиновались и, казалось, даже не слышали наставницу. Под извивающимися телами зловеще захрустело стекло от разбившейся рамки для фото. Лицо Джесси было перепачкано кровью. Лицо Дейзи искажено ненавистью и яростью.
Сестра Доминика, выступив вперед, схватила Дейзи за плечи и с неизвестно откуда взявшейся силой отшвырнула от сопротивляющейся жертвы. Обрадованные появлением наставницы, девочки поспешили помочь истерически рыдающей Джесси встать.
– Как посмела ты… опозорить монастырь подобным образом?! – зашипела сестра Доминика. – Ты, злобная, порочная, испорченная, неблагодарная…
– Пустите меня!
Дсйзи развернулась с такой силой, что едва не сбила монахиню с ног. Грудь ныла от ударов, голова кружилась.
– Это вы порочны, сестра Доминика! Наговорили обо мне столько лжи Джесси Салливан! Врали, что я рождена в грехе! Что мать отказалась от меня!
Кровь отхлынула от лица сестры Доминики. Джесси безвольным клубочком лежала на полу, жалобно всхлипывая, окруженная сочувствующими подружками.
– Ты немедленно отправишься в часовню, – приказала монахиня, стискивая трясущиеся руки. – И двенадцать раз прочтешь Розарий [2] .