Поздняков задумчиво оглядел отражение в зеркале и скептически хмыкнул. Морда помятая, точно бухал три дня, или на «полевых» месяц бродил.
В службе много минусов. В число последних, входила необходимость постоянно терзать помороженное лицо бритьем. Блин, мы же полярники, по большому счету! На льдине живем! Тут бы бороды отращивать! Тактические и дедморозовские. Был бы командиром, приказом по части запретил бы это садистское бритье напрочь! И энергия зря тратится, и холоднее с «босой» мордой. Да еще и проклятия петровских времен вспомнил бы - насчет голых физиономий, кои яко у котов и псов. Но супротив командирского произвола не попрешь!
Поздняков скривился, вспомнив нынешнего своего самого главного начальника. Майора спихнули на “Кушку” вроде как на повышение – мол, на передовых рубежах, и все такое! Но любой, кто смотрел, чем положено, а не жопой, видел в майорских глазах невысказанную лютую тоску по московскому муравейнику. Лично сам сержант, несколько не самых лучших лет проживший в Москве, столицу недолюбливал, признавая разве что краткие туристические набеги в познавательных целях. Но тосковать по той суете?! Да ну нафиг! А майору нравилось. И злобную свою ностальгию по далекой столице, выплескивал он на подчиненных, заставляя, порой, вспоминать о славных «махновских» временах, когда неверно поставивший себя командир, вполне мог получить пулю. И даже не всегда в спину.
Тихонько зажужжала бритва. Плеснуть в рожу чуть теплой воды, что течет тоненькой струйкой из крана, и можно выдвигаться для несения службы. Сперва, конечно, в столовую заглянув. Руководить личным составом на голодный желудок – занятие для юных лейтенантов, а не для старого опытного человека, что не так давно перешагнул отметку «тридцать пять»! Да и от раскалывающейся головы хорошо пожрать, запив кофейком – первейшее дело!
«Заборт» встретил хлестким ударом ветра в лицо. Поздняков выругался, сплюнув набившуюся в рот снежную крупу, подтянул повыше “Пингвина”, закрыв флисовым шарфом свежевыскобленные щеки, и двинулся дальше. Когда проект ССП-19[1] разрабатывали, то в планы закладывалась возможность передвигаться по всей территории базы, не выходя наружу. Жилые и технические модули соединяли хитрые тамбура, по сложности сравнимые с применяемыми в подплаве. А что, сходства, на самом деле, гораздо больше, чем отличий. Основное - холод убивает медленнее струи воды, рвущейся сквозь обшивку на глубине... Зато столь же надежно.
Но, как оказалось на практике, гораздо проще перебегать снаружи, чем обходить по кругу. А когда натянули леера, вообще хорошо стало! Встегнулся карабинчиком, и беги себе - никакой ураган не унесет.
Сегодня ветра не было, наоборот, светило солнце, и снег тихонько поскрипывал под ногами. Ночью никто не дергал, а значит, что никаких происшествий и прочих пакостей не произошло. Американский спецназ, надо полагать, сожран по пути медведями и морскими леопардами, а южноафриканский вообще замерз сразу после выброски. Да и фауна не проявляла своей звериной натуры, и не пыталась покопаться на свалке. Интересно, есть ли в Арктике морские леопарды? Должны вроде бы… Ладно, то все фигня, и можно уточнить потом. Главное, что незамедлительное прибытие в модуль, выделенный под караулку, не требуется.
За мыслями короткая дорога кончилась, не успев ни надоесть, ни выморозить до зубовного стука.
Столовая встретила тишиной. Что, в принципе, и не удивительно. По штатке, на любом ССП личного состава меньше полусотни. Соответственно, организовать процесс так, чтобы на ограниченном пространстве пятачка, отвоеванного у Севера, личный состав друг другу на головы не наступал, довольно просто.
- Здоров, Степаныч! – поприветствовал от стойки раздачи повар Димка, дружелюбно махнув черпаком. - Подходи, не стесняйся.
- В турма сегодня макароны дают? – прищурился Поздняков и перегнулся через низенькую стойку, разглядывая мятые кастрюли подозрительного цвета. Странное дело, вроде базе нет и полугода, а всю посуду, будто из резервов Норильлага вытащили.
- Героям Севера, как истинным арийцам, сегодня горох положен. Для тепла!
Что Димку Устякова, старшину-повара, что самого Позднякова истинными арийцами назвать можно было, только с лютого перепою. Или в кромешной темноте. Но такова судьба дружеских шуток, понятных лишь среди своих.
- С котлетой?
- Да хоть с тремя! – и в подтверждение своих слов, старшина плюхнул поверх желто-коричневой массы три котлетины, каждой из которых, в принципе, можно было накормить привязавшегося к Поздняковским мыслям морского леопарда. Ну или ЮАРовского десантёра до смерти забить…
Все же некоторые плюсы в армейской службе имели место быть!
***
Труднее всего было не сорваться, и не распинать ефрейтору Крюченко «демографию». Чтобы головой думал, придурок, а не первичными половыми признаками! Но с другой стороны, никого не застрелил, брагу в огнетушителе не ставил, чтобы в одно лицо распить, да и к тюленихам не приставал с пошлыми намеками. Так, лизнул трубу металлическую. В минус двадцать пять – самое подходящее развлечение.
В первый момент, у Позднякова даже выругаться толком не получилось, очень уж глупо выглядел «недомладший сержант», тараща глаза на манер перепуганного спаниеля. И вроде бы не первый день на Северах служит – совсем уж салабонов на ССП-19 не водилось отроду.
- Офигенная мороженка, да? – ехидно поинтересовался он у ефрейтора, тут же испуганно замычавшего. И тут же старший сержант гавкнул на топтавшегося рядом с невезучим сослуживцем, рядового Иванова. - А ты какого хрена тут вытанцовуешь?! Бегом за чайником! Если у нас нет, к поварам скачи! И кабанчиком мне!
Иванов кивнул, по-неуставному хрюкнул, и ломанулся, оскальзываясь на тропе.
Временно исполняющий обязанности командира взвода охраны проводил взглядом ускакавшего бойца и обернулся к Крюченко:
- Вот чем ты, Серега, думал, блин?! Вот скажи мне, старому дураку, может, я чего в этой жизни уже не понимаю? Или как? - не дождавшись ответа, Поздняков продолжил беседу с личным составом, - вот чесслово, по уму, надо бы тебя пионерским способом от ледяного плена освобождать, снимая все это на твой же “огрызкофон”. У тебя он какой? Девятый или уже десятый? Снять, на Ю-туб выложить, лайков пол-мильёна насобирать… Ну а там, и славу нашу общую монетизировать хитрым способом….
Но ефрейтор по-прежнему молчал. Лишь задышал чаще, надеясь отогреть дыханием, не дожидаясь, вероятного начала экзекуций. Поздняков среди подчиненных считался мужиком не вредным, и даже склонным к забиванию на несение службы хорошего болта на «сто двадцать по ключу». Но мало ли что? Вдруг стукнет моча отцу-командиру в голову, да спасет он так затейливо, что потом пол земного шарика ржать будет…
- Тарищ старший сержант… - выдохнул прибежавший Иванов, протягивая термос. Хороший, армейский термос. Вместимостью аж двенадцать литров.
Поздняков с трудом удержался, чтобы не выругаться.
- Предлагаешь мне кипятком твоего боевого товарища поливать? Говорил же, чайник давай! В него снегу напихать можно! Разбавить! Ну то хрен с ним, придумаем что-нибудь. На крайний случай, у меня ножовка есть. Ржавая…
- Ааа! – заорал Крюченко, отваливаясь от трубы. Не выдержал, сам рванулся, оставив на металлоконструкции кусок кожи, мигом заледеневший. Ефрейтор сел в сугроб, обхватив рот перчаткой.
- Чайку? – ласково предложил отец-командир.
Крюченко засучил ногами, словно желая прокопаться до дружелюбных вод Северного Ледовитого, и утонуть, пуская пузыри…
Служба шла полным ходом.
***
- Что же вы, Александр Степанович, над подчиненными издеваетесь? – встретила их на пороге санчасти старший лейтенант мед службы Емельянова, по совместительству – единственная женщина на ССП-19.
- Да так, накипело что-то… - горестно повинился Поздняков, толкнув вперед мычащего от боли ефрейтора. После чего, выскочил в тамбур, проверил, закрыта ли наружная дверь, обмел ботинки стоящим в углу веником и вернулся обратно, в теплоту помещения.