Из темноты - Люро Полина

  Я понимала, что не успеваю, но всё равно спешила, отчаянно накручивая педали старенького велосипеда, то и дело буксовавшего на песчаной лесной дороге. Младший брат Димка, прижавшись к моей спине, вздрагивал на каждой кочке и уже не ныл. Ему было страшно, и я его прекрасно понимала ― в шесть лет сама боялась темноты, да, честно говоря, мне и сейчас было не по себе...

  Окружавший нас лес слишком быстро погружался во тьму, хотя на небе не было ни облачка, а на часах ― не больше восьми вечера. Для начала июля это ― детское время, когда ещё так светло, что здесь, на даче, можно читать, забравшись по ветке старой раскидистой яблони на крышу папиного гаража, лёжа на животе и беззаботно болтая ногами.

  Пыхтя и обливаясь потом, я проклинала себя, что так долго просидела у подруги, с которой не виделась с прошлого лета. Вдали от города мне было скучно, а ребята, с которыми дружила много лет, как назло не приехали. И потому, когда Лиза написала, что на пару недель её отправляют "в ссылку" к бабушке, я ликовала. И решительно заявила маме, что до вечера уеду к подруге в соседнюю деревню.

  Она не возражала, но занывший Димка всё испортил. Он хныкал и клянчил, упрашивая взять его с собой, ведь у Лизы была большая собака, которую настырный братишка обожал. Так хотелось послать его куда подальше, но мамины грустные глаза меня переубедили, и через полчаса, пообещав, что до заката обязательно вернёмся, мы весело мчались на велосипеде, не замечая кусачих мух и полчищ комаров, так и норовивших полакомиться нашей кровью.

  Поездка не заняла больше получаса, и, несмотря на изнуряющую тридцатиградусную жару, показалась мне на удивление лёгкой. Остаток дня прошёл отлично: мы с Лизой от души веселились, предоставив лохматому Рексу разбираться с приставучим братом. Вчетвером успели сходить на озеро, вдоволь напиться вкуснейшего бабушкиного кваса и наболтаться до такой степени, что запершило в горле.

   Все были довольны, но около половины восьмого я заметила, что как-то слишком быстро стало темнеть, и, торопливо попрощавшись, погнала велосипед домой. Небо было на удивление чистым, ничто не предвещало грозы, да и солнце ещё стояло высоко, даже не начиная раскрашивать горизонт закатными красками. Откуда же взялась эта дымка, постепенно растворявшаяся в не успевшем остыть раскалённом летнем воздухе? Словно необычный тёмный туман ложился на землю, окутывая всё вокруг лёгкой пеленой и заставляя моё сердце тревожно биться...

  Я мчалась по дороге, торопясь домой, и понимала, что проигрываю тьме в этой гонке. Но виду не подавала, успокаивая брата словами, в которые и сама не очень верила:

  "Потерпи, Дим, скоро уже будем дома, мама наверняка сделала окрошку, как ты любишь. Что притих-то? Мы же с тобой этот перелесок вдоль и поперёк излазили. Помнишь, сколько в прошлом году грибов и ягод насобирали? А в этом будет ещё больше. Я даже отдам тебе свою "счастливую" корзинку, хочешь?"

  Братишка всхлипнул за моей спиной и пробурчал:

  "Ничего я, Маша, не хочу, только вернуться поскорее домой к маме..."

  ― А мы, интересно, куда едем? Не распускай нюни, ты ж у меня смелый, здорового быка не испугался, ― нога ударилась о землю, и педаль прокрутилась вхолостую. В голову закралась неприятное подозрение: "А что если опять цепь слетит? Поставить её на место я точно не успею..."

  И, как это обычно бывает, стоило только подумать о плохом, как что-то заскрипело, и велосипед встал как вкопанный. Сердце продолжало отчаянно разрывать грудную клетку, а я лихорадочно соображала, сколько мы уже успели проехать. Навскидку до дома оставалось минут пятнадцать быстрым шагом, и, решительно скомандовав Димке:

  "Слезай, оставим велик здесь ― опять цепь полетела. Ничего, не трусь, и так добежим. Дай руку", ― крепко сжала его маленькую холодную ладошку.

  Знакомый сосновый лес по обеим сторонам дороги всегда казался мне светлым и добрым, но только не сейчас, когда наступавшая таинственная тьма уже почти поглотила его, оставив видимыми лишь отдельные стволы. Я включила фонарик на мобильном и осветила наполовину заросшую травой брошенную колею.

  Что за невезенье, надо же было мне свернуть именно сюда! Здесь и машины-то давно не ездят ― новая дорога гораздо ровнее, без ужасных ям и колдобин, да и ведёт прямо к озеру. Всё бы отдала, лишь бы увидеть сейчас свет фар облезлой соседской "Нивы" или трактора местного фермера... Но нет, старая, "исхоженная нами тропа" была лишь немного короче, и это определило мой выбор.

  Я посмотрела на бледное личико брата со ставшими огромными от страха глазами и, стараясь не обращать внимания на струившийся по спине горячий пот, ободряюще ему улыбнулась:

  "Бежим! По сторонам не смотри, только под ноги. Десять минут ― и будем дома..."

  Он послушно кивнул, и мы рванулись вперёд. Ноги противно вязли в глубоком песке, то и дело цепляясь за упавшие колючие ветки и высокую траву. Пару раз спотыкались, тяжело дыша, и только чудом избежали падения. Прислушиваясь к шумному Димкиному сопенью, я уже решила, что, если он остановится, посажу братишку себе на закорки и буду бежать, бежать...пока не упаду у нашего порога.

  А тем временем темнота поглотила уже и ближайшие к нам сосны, оставив едва различимую в свете фонаря полосу дороги. Но я упрямо тащила брата вперёд, повторяя:

  "Всё нормально, осталось совсем немного, держись..."

  Шорох, похожий на шелест крыльев большой птицы, оглушил, показавшись громче крика.

  ― Маша, что это? Я боюсь... ― захныкал Димка, но я, не останавливаясь, сказала так уверенно, словно по моим щекам не бежали горячие дорожки:

  "Ну чего испугался, глупыш? Это просто птичка пролетела над головой. Сейчас же лето, их в лесу полным-полно".

  Сама же подумала: "Какой же должен быть размах крыльев у этой "птички", раз волосы разметало, как после сильного ветра. Такие мысли только прибавили мне скорости, и Дима, на удивление, не отставал. Мама говорила, что в трудной ситуации надо всегда искать положительные моменты и опираться на них. Поэтому, сглатывая слёзы, я твердила себе:

  "Пусть теперь и дороги почти не видно, но у меня есть отличный, полностью заряженный фонарик. С ним никакая темнота не страшна. Остался один поворот, а за ним ― дома. Даже с закрытыми глазами дойду..."