Решение отменить отпуск неожиданно стало казаться Алевтине правильным.
Пару минут она поплавала в собственных мыслях, раздумывая и вроде как соглашаясь пойти на это.
Затем Аля неторопливо собралась, концентрируясь только на возвращении к работе. Взяла кошелёк, в сумку положила фигурку - всё, как обычно делала по утрам. Накрасила губы, разглядывая своё усталое и серое вопреки тональному крему лицо, схватила телефон и, обувшись, выбежала за дверь, даже не взяв ключи.
Савельевны как назло дома не оказалось. "Неужели она уже на работе? Так рано? Что же мне делать теперь?"
"А что если поехать в церковь?" - накрыло вспышкой озарения. Но стоило женщине войти в автобус, как накатил голод, враз скрутивший кишки. Желудок урчал, привлекая к ней внимание пассажиров. Мутило. От слабости всё вокруг стало расплываться, став размытым и зыбким, как туман.
- Женщина, вам плохо? - участливо спросил кто-то из пассажиров.
Она что-то промычала в ответ, не в силах выдавить из себя крик, и выскочила из автобуса на первой попавшейся остановке.
В себя Алевтина пришла только в мясной лавке, расплачиваясь за кусок свиной вырезки, с желтыми вкраплениями жира, от которых во рту тут же образовалась обильная слюна. Продавщица смотрела на неё, как на сумасшедшую. Аля даже сдачу не взяла, выбежала из магазина и, завернув к жилому дому и присев, спряталась за мусоркой и стала жрать мясо, давиться, затем снова глотать, едва работая челюстями, и жрать, пока не съела всё до последней жилки.
От слёз и ненависти к себе жгло в глазах. Дышать было трудно. Она рыдала, слезами и руками размазывая утренний макияж. Вокруг мусорки по-хозяйски сновали бездомные коты и с укоризной шипели, точно прогоняя её.
- Что вытаращились, глазастые! Прочь!- закричала Аля, вставая на ноги и тут же чуть не лоб в лоб наткнувшись на сухонькую бабульку, с бигудями в волосах и в тапочках на босу ногу, с зажатым в руках полным ведром. Бабулька прищурившись, открыла практически беззубый рот и с кряхтением выдавила из себя нечто неудобоваримое и тут же с негодованием посмотрела на Алю, как будто та сделала что-то криминальное.
- Извините, - надрывно сказала Алевтина и, виновато оправив юбку, поспешила уйти.
Вздохнув, она только попыталась убедить себя, что всё в относительном порядке, как в голове раздался злорадный хохот, затем, к ужасу Алевтины, сменившийся голосом её покойной бабушки: "Не скроешься, не убежишь, ведь грех взамест души твоей кожу возьмёт, кости вывернет и мясом твоим гнилым изнутри станет".
Тошнить стало ночью, а затем Алевтину приковала к унитазу диарея, с агрессивными симптомами которой не справлялись никакие таблетки из домашней аптечки.
Аля провела второй день отпуска, лёжа в постели, часто посещая туалет.
Только к вечеру ей чуток полегчало, но, как оказалось, то распускались ещё цветочки. Рези в животе утихли, а на смену им "созревшими ягодками" пришёл лютый бесконтрольный голод.
Её захотелось всего и сразу. Жирного, сладкого, мучного. Она сдалась гораздо быстрее, чем надеялась, и в очередной раз, досадуя на себя, Алевтина ела, давилась, снова жевала, глотала, хлюпала носом, не в силах остановиться, теперь на собственной шкуре прекрасно понимая, что довелось испытать рыжей, когда она взахлёб опустошала холодильник.
Наконец челюсти отказались повиноваться, по подбородку стекала слюна, и Аля осела на пол. Пальцы сотрясала дрожь, поэтому она никак не могла закрыть дверь холодильника. Она так устала бороться! Но ещё не сдалась.
О, с ней расправились беспощадно всего за неделю. Методом кнута и пряника.
В интернете Алевтина не обнаружила ничего аномального и зловещего о месте с названием "Услада". Но интуиция настаивала продолжить поиски. Наглотавшись таблеток от диареи, взяв с собой в дорогу целую аптечку, Аля даже напялила на себя отвратительные памперсы для взрослых.
На случай чрезвычайных обстоятельств и зверского аппетита Алевтина запаслась солёным мясом и отправилась в городской архив, в котором ей не удалось разузнать совершенно ничего полезного. Чувствуя страшное разочарование и, возможно, оттого всё усиливающуюся тошноту, Аля запила недомогание сладким кофе, купленным в автомате. Сев на экспресс-маршрутку, отправилась в столицу. Увы, там женщину тоже ждал полный облом. Едва ли чего-то стоили крупицы незначительных сведений: мизер о сгоревшей деревне, которую после затопило вышедшей из берегов рекой. А ещё деревня та была построена в советские времена на языческом капище.
Но Алевтина с упорством питбуля цеплялась за эту тонкую ниточку. Обдумывая свои дальнейшие действия, она жадно расправлялась с нарезанной солониной, усевшись за столик под зонтиком в уличном кафешке. Здесь же она заказала к солонине холодную газировку и жирный салат с кусочками ананаса.
На сытый желудок думалось лучше. Поздним рейсом ехала домой. Аля удобно устроилась в кресле, мысленно торжествуя, что справилась с голодом без последствий. Вот только, прикорнув, увидела очень красочный сон о том, как зубами и ногтями впивается во что-то живое, мохнатое и теплое.
После краткого сна голод сводил Алевтину с ума всю дорогу, и она часто неосознанно облизывала губы, посматривая на уставшие лица попутчиков.
Стоило переступить порог собственной квартиры, как вся хваленая сила воли в один миг исчерпала себя. Женщина снова опустошила холодильник, грызла замёрзший куриный фарш, поливая его кетчупом, а потом до чёрных точек в глазах блевала в унитаз.
Паузы, отведённые на контроль над собственными мыслями - и телом, стали очень короткими, точно происходили в очередном сне. И ей порой так невыносимо хотелось сдаться, смириться, только бы всё прекратилось.
Тогда голосок в голове Алевтины тихонько и визгливо попискивал, намекая на продолжение банкета...
Но она качала головой, злобно стискивала зубы и, наверное, молилась.
Стоя на шатающихся ногах, Алевтина заставила себя выпить минеральной воды, затем включить компьютер и с ожесточением усердно посёрфить в гугле в поисках форумов с тематикой чертовщины и паранормального, в надежде выудить хоть какие-то сведения о чём-то похожем на её случай. Пробила слова "одержимость" и "потеря себя". Снова и снова.