Франклин.
Ну, конечно, кто же еще.
Стоп-стоп, какой Франклин, какой Бенджамин, его давно уже в живых нет, давным-давно…
А вот.
Памятник.
Ну, конечно же, памятник, как же мистер Клок сразу не догадался. Мистер Клок умный, мистер Клок с самого начала знал, что будет разгадывать секреты и расследовать тайны. Мистер Клок выискивает на карте памятники, многонько нашел, ну да ничего, мистер Клок знает, что делать…
Клоку становится страшно – всего на одно мгновение, когда он поворачивает ключ в замке и нажимает ПУСК.
Ничего не происходит. Оно и не должно ничего происходить, происходит где-то там, на Земле, где мертвая пустыня от побережья Флориды до Калифорнии становится еще более мертвой пустыней.
Мистер Клок осторожно вычеркивает имя:
Бен.
Осень хорошего Бена и осень плохого Бена рассыпаются в прах, и появляется третья осень, осень, которую никто не ждал, безбенная осень, которая еще сама толком не понимает, какой ей быть.
Мистер Клок ложится спать, зачем-то вертит в памяти воспоминание Бена, снижение, снижение, на второй круг, на третий круг, на пятый, на десятый…
Воспоминание.
Еще одно.
Мистер Клок сжимает воспоминание о втором круге, протягивает Бену, Бен повторяет:
Ничего… я его приберегу… теперь это будет мое воспоминание…
А ты-то как с ним…
…а ничего… переживу…
Мистер Клок спохватывается, мистер Клок хочет вернуть бенную осень, хоть доброго Бена, хоть злого Бена, неважно, да не будет никакой осени злого Бена, только доброго, только… только не будет осени доброго Бена…
Мистер Клок посылает запрос. Просто так. В никуда. Надеется на что-то, сам не знает, на что, осень вздрагивает, настораживается, думает, а не стать ли ей ненадолго бенной осенью, осенью хорошего Бена…
БЕН НА СВЯЗИ
Мистер Клок не понимает. Темная лошадка этот Бен, слишком темная, только что был мертвый, и нате вам, живехонек…
Бен? – спрашивает мистер Клок.
Бен, – отвечает Бен.
А полностью?
Биг Бен.
Мистер Клок хочет хлопнуть себя по лбу, тут же спохватывается, что у него нет лба. Ну конечно, как он мог не понять, это же никакой не Бенджамин, и не Франклин…
Безлунная осень как-то моментально становится осенью лунной, наваливается своей лунностью со всех сторон.
…Уважаемый Бен, приглашаем Вас в увлекательное путешествие на Луну…
Бен не заставляет себя долго ждать, сбрасывает штепсельный разъем, ключ на старт, продувает двигатель азотом, закрывает дренажные клапаны, убирает кабель-мачту…
Пуск…
Зажигание…
Вспыхивает топливо…
Контакт подъема…
Биг Бен отрывается от земли.
Рвется в облака.
Мистер Клок хочет открыть дверь, но вспоминает, что на Луне нет никакой двери.
Биг Бен хочет вытереть ноги у входа, но вспоминает, что у него нет ног, и входа нет, хочет повесить пальто, но тут же вспоминает, что пальто у него тоже нет.
Мистер Клок хочет показать Биг Бену луну, спохватывается, что…
….нет-нет, Луна есть.
А спохватывается мистер Клок, потому что смотрит на Биг Бена, а где часы у Биг Бена, а нету часов…
Мистер Клок хочет спросить про часы.
Смотрит на самого себя.
Не спрашивает.
Понимает.
Медленно встает на место циферблат, медленно поворачиваются шестеренки, движутся стрелки, гулкие удары нарушают тишину – бом-м-м-м, бом-м-м-м, бом-м-м…
Висит луна.
На луне башня.
На башне часы.
Пришла лунная осень.
Осень доброго Бена.
– Вы писали? – спрашивает редактор.
Откашливаюсь:
– К вашим услугам.
– Скажите, пожалуйста… вот вы называете башню Биг Беном…
– Ну да.
– А часы на башне у вас называются мистер Клок…
– Ну да.
– …а известно ли вам, что на самом деле башня называется башней Елизаветы?
– Да?
– …а Биг Беном называются как раз часы!
– М-м-м… не знал, не знал…
– Дальше… вот вы пишете про осень на луне…
Меня передергивает. Уже готовлюсь признаться, что на луне никогда не был, и не знаю, какая там осень.
– …а вы в курсе, что на Луне нет осени, потому что лунная ось почти не наклоняется?
– Надо же…
– Откуда же вы родом, что не знаете таких элементарных вещей?
Понимаю, что меня раскусили. Жестко. Безжалостно.
Редактор повторяет:
– Откуда вы?
Существа
Виргиния – читает Джейми. Джейми умеет читать. Так называется наша земля, думает Джейми.
Мы называем их существами, говорит тетушка. Мы называем их существами, говорит дядюшка. Про них не говорят, говорит сестра. Про них не говорят, говорит старший брат. А где мама, спрашивает Джейми. А где папа, спрашивает Джейми. А их нет, говорит тетушка. А их нет, говорит дядюшка.
Собирают на стол. Сегодня день Благодарения, сегодня индейка будет. Прошел темный Самхейн, холодно стало, поднимаются над полями белые туманы, листья облетели. Тетушка волнуется, что дособирали урожай с поля после Самхейна, как бы чего не случилось. Дядюшка говорит, что все будет хорошо. Дядюшке можно верить.
Через много лет история будет вспоминать, как первые поселенцы переживали первые зимы – думает старший брат. Про нас будут говорить, думает старший брат. Выходит в поле убрать пугало до первого снега. Возвышается черный силуэт мельницы на фоне полной луны.
Сестра помогает тетушке убирать посуду после ужина, вспоминает, что не сняла простыни во дворе. Выходит в темноту двора, простыни хлопают на ветру.
Крик в темноте ночи.
Тетушка вздрагивает.
Дядюшка хватает ружье. Старший брат хватает ружье. Оба бегут в темноту прочь из дома. Тетушка закрывает лицо руками.
А где сестра, спрашивает Джейми. А где дядюшка, спрашивает Джейми. Тетушка молчит, кусает губы. Старший брат рубит дрова во дворе.
Мы называем их существами, говорит лавочник. Мы называем их существами, говорит мельник. Мы называем их существами, говорит священник. Они приходят по ночам, говорит мельник. Они приходят по ночам, говорит лавочник. Кто-то поговаривает, что надо вернуться. Кому-то говорят, что обратной дороги нет. Остов корабля возвышается на фоне заката, еще видны буквы – Мэйфлауэр. Мэйфлауэр – читают люди. Мэйфлауэр – читает Джейми, учится читать. Обещали корабли, говорит священник. Обещали корабли, говорит булочник. А уже полтора года, как кораблей нет, говорит тетушка Салли. Полтора года нет, говорит тетушка Бетти.
…когда прибыли корабли, в колонии не оказалось никаких следов жителей кроме останков одного человека. Что случилось с первыми поселенцами, не известно до сих пор. Так думает дядюшка, тут же гонит от себя эти мысли.
Ночь сгущается над Джеймстауном. Люди расходятся по домам, включают телевизоры, Джейми просит планшет, тетушка не велит планшет. Тетушка показывает Джейми звездочку над мельницей, говорит:
Земля.
Джейми радуется, вот теперь если школьный учитель спросит, что там за звездочка, Джейми скажет:
Земля.
Мы называем их существами, говорит тетушка. Мы называем их существами, говорит старший брат. Люди снова посылают сигнал на Землю, снова ждут ответа, не дожидаются.
А мы переживем зиму, спрашивает Джейми. А мы переживем зиму, спрашивает тетушка. А это от автора зависит, говорит священник. А кто наш автор, спрашивают люди. А неизвестно, говорит священник. Разве не создал нас автор по образу и подобию своему, спрашивают люди. Да кто же его знает, говорит священник. Если автор окажется таким же, как мы, значит, он за нас, значит, можно не бояться, переживем зиму. А что может быть еще, спрашивают люди. А он может быть такой, как существа. Людям страшно, люди закрывают на ночь ставни. Близится Сочельник близится Йоль, жрецы собираются на холме, священник смотрит на них, недовольно качает головой. Жрецы чертят руны, смотрят в неведомое. Возвращаются в городок, говорят – все в порядке. Видели автора, создал он нас по образу и подобию нашему. Городок ликует, люди выходят из домов, празднуют веселое Рождество, брат елку принес, Джейми елку наряжает, тетушка готовит пудинг и сосиски с клюквой.