Ну а когда ты не единолично планируешь, да хотя бы тот же семейный бюджет, а тут дело куда как более важное, это будущее твоей семьи, – хотя сейчас пока и не рассматриваемое, – а в нём практически всегда (и ни разу такого не было, чтобы она промолчала) принимает деятельное участие вторая половина Константина, Лилиан, то лёгких решений не жди. И тут обязательно, эта, до всего у неё есть дело, Лилиан, к чему-нибудь да придерётся (хотя бы к тому, что её не слушают и с ней никогда не считаются), и начнёт вначале непримиримо и дерзко себя вести по отношению к своему, как она бывало говорила, любимому и такому умному супругу, который, как из её сегодняшних слов выясняется, уже и не столь любимый, а уж насчёт его умственных качеств, (она лучше промолчит, чтобы никого не обмануть в своих ожиданиях) у кого-то просто язык не поворачивается так говорить (я слишком честна, чтобы вслух говорить спорные вещи).
А как только Лилиан на этом не успокоится (а такого ни разу ещё не было), то она начнёт недоумевать по поводу того, как такое с нею вообще могло произойти, чтобы она, а таких как она красавиц пойди поищи, чьей руки добивалось столько перспективного народу, отдельно для себя выбрала Константина, до сих пор для неё непонятного и не пойми что за человека. И для неё ясно лишь одно, что Константин, как последний мошенник и негодяй, действующий на самом святом для девушки, на её доверии, ей голову задурил своими много чего обещаниями и тем самым склонил её к сожительству с ним. И ладно бы это, и она ещё готова смириться с тем, что они проживают не в самом центре города, а в спальном районе, от которого до центра они добираются на неподержанной, а вполне новой, с претензиями на люксовость машине, но её просто бесит то, что она должна заставлять Константина проявлять инициативу в достижении их семейного благосостояния, а его, видите ли, всё и так устраивает.
И Лилиан, как и всякая домохозяйка, знающая во многом толк, и в особенности в том, как направить на путь истинный своих нерасторопных мужей, которых всё устраивает в жизни, но в тоже время по их лицам совсем не прослеживается довольство, когда им всю правду говоришь об их пассивности поведения, начинает делать свои логические цепочки в поиске истинных причин этого недовольства Константина. И надо отдать должное рассудительности Лилиан, то ход её мысли был направлен в правильном направлении – в сторону самой себя.
– Значит, вся проблема во мне, и я тебя не устраиваю! – накалив посредством своего лица атмосферу в кухне, где и происходил этот серьёзный разговор, переходящий на повышенные тона, принялась возмущаться Лилиан, уперевшись зорким взглядом в Константина, чтобы значит, не пропустить мимо себя доказательств его измены её ожиданиям (он моргнёт, побледнеет или икнёт). Но Константин, как и всякий закоренелый в обмане своей горячо любящей супруги злодей, не только отлично скрывает весь этот обман в себе, а он, что за подлец и негодяй, преотлично играет своё недоумение, типа, что я такое слышу, да не может быть такого.
Но Лилиан уже давно не столь наивна, и её не провести, как в период той своей влюблённости, где она каждому слову Константина верила и чуть ли в рот ему не заглядывала, а сейчас её время пришло, и теперь Константин должен заглядывать ей в рот и во всём её слушаться. А Константин, видимо ещё пребывает в своём прошлом и не понимает, что жизнь не стоит на месте и всё меняется, вот и гнёт свою главенствующую линию, когда всё давно не так.
Ну а раз он такой непонимающий, то Лилиан вправит ему мозги. И Лилиан предпринимает против Константина излюбленную тактику уверенных в своём положении глав семьи, домохозяек, она начинает предлагать Константину альтернативные варианты его семейного благоустройства. – Что ж, Константин, – вздохнув на публику, проговорила Лилиан, – если я тебя не устраиваю такая, какая я есть, – а у Лилиан в отличие и в противоположность от Константина, совсем другие взгляды на себя, – то ты прекрасно знаешь (Лилиан всё же не удержалась оттого, чтобы не подстраховаться и переложить всю ответственность за принятие окончательного решения на Константина), что я тебя не держу. Мы уж как-нибудь продержимся и выживем без тебя. Всё равно от тебя не дождёшься никакой поддержки. – Здесь Лилиан демонстративно приложила к глазам, взятую со стола салфетку, которая ей понадобилась, чтобы осушить свои глаза от слёз, до которых её довёл своим упрямством и подлостью своего эгоистичного характера Константин.
И видно Лилиан только сейчас осознала, как подл и эгоистичен Константин, от которого ничего кроме слёз на своих глазах не дождёшься, отчего ей так стало жалко себя, такую несчастную (и всё по воле жадного до ласковых слов Константина) и подневольную, жертву рационального к ней подхода со стороны Константина, что она в момент разозлилась и уже со злобой начала выдавливать на своих глазах ещё больше слёз посредством озвучивания всей глубины коварства Константина, который только ждёт, не дождётся удобного случая, чтобы посмотреть на сторону.
– Найди себе более красивую и молодую, которая тебя не будет упрекать ни в чём и всегда будет покладистой. – И на этом бы Лилиан и закончить, но она, если заведётся, то не может успокоиться и продолжает нагнетать нестабильность во взаимоотношениях с Константином. – Чтобы она тебя во всём понимала, слушала и не терзала вечерами своими глупостями. – Уже с яростью добавляет Лилиан. И что странно, так это то, что в такого рода случаях, что совсем не редкость, противная сторона, к кому обращены все эти слова, почему-то не прислушивается к этим дельным советам своей второй половины, которая, как она сама утверждает, плохого не посоветует (здесь, наверное, имеет место психологический эффект, где вторая половина, к кому обращены эти слова, включает защитные функции, и в штыки принимают эти слова). И противная сторона, вместо того чтобы последовать, и притом немедленно, этим рекомендациям, повинно склоняет голову, недовольно бурчит в ответ: «Не пори чушь», и тем самым соглашается и дальше быть, не то чтобы несчастным, а скажем так, не полностью раскрывшимся человеком.
Но на этот раз всё пошло не по этому, сглаживающему углы недовольства Лилиан плану. А Константин, и вправду, в последнее время редко слушающий все эти недовольства в устах Лилиан, сам не зная почему, вначале к ней прислушался, затем проанализировал всё ею сказанное, и как итог, сделал соответствующие выводы. А как только Константин довёл до ума эти свои соображения, то он прямо немедленно, с крайней решимостью на лице подрывается из-за стола, да так резко, что чашки на столе зазвенели, а Лилиан от такой неожиданности в испуге вдавилась сильнее в свой зад и место. Откуда она, хлопая изумлённо глазами, так же вдавленным голосом с трудом спрашивает. – И куда ты собрался? – А так как она в своём вопросе ограничилась только этими словами, без своей знаковой добавки «когда я ещё не договорила», то стало понятно, как она потрясена этим поведением Константина. Но Константин на этом не останавливается, и продолжает удивлять и потрясать Лилиан.
– Спрашиваешь, куда я собрался? – с такой язвительной насмешкой над вопросом Лилиан это сказал Константин, что Лилиан и впрямь стало страшно за будущее их отношений (такую язвительность в твой адрес, бывает, что не прощают). – А последовать вашему совету, Лилиан Аристотелевна, камень преткновения моему счастью. – Константин этим своим заявлением, да ещё и с непонятными для Лилиан отсылками к её каменной чёрствости, выбил из неё последние остатки кислорода, необходимого ей, как и всякому человеку, для поддержания жизни в своём организме. Ну а Константин, осадив таким образом Лилиан на своё место, посчитав, что он, наконец-то, всё, что хотел сказать, сказал, разворачивается к выходу из кухни, и вперёд за своим счастьем.
Но Лилиан, пока Константин не покинул её и дом, всё же успевает спохватиться за свою досаду и язвительность, и со всем этим своим внутренним я, вспыхнув в лице, покрывшемся красными пятнами, как закричит ему вслед, начав себя противоречиво вести, совсем не желая ему удачи и счастья, которое, как вдруг выясняется, он может обрести только рядом с ней, а не с теми потаскухами, до которых он такой ходок. А ведь она сама буквально совсем недавно настояла на том, чтобы Константин попытал своё счастья на этом пути. А как только Константин внял её совету и буквально послушал, то она воспротивилась самой же себе, и теперь во всю свою горячность и до чего изобретательную умелость в применении пакостных слов, и жгучую язвительность, начинает отстаивать совершенно другой тезис.