Гаррош, сын знаменитого героя орков Грома Адского Крика, одним из первых ответил на призыв и прибыл на Нордскол. Из-за этого Кэрн восхищался молодым орком, но то, что он видел и слышал о его поведении, одновременно воодушевляло и беспокоило таурена. Кэрн был не настолько стар, чтобы забыть некогда бушевавший в его венах огонь молодости. Он вырастил сына – Бейна. Он видел, как молодой таурен проходил через то же, с чем когда-то сталкивался его отец. Кэрн хорошо понимал, что по большей части поведение Гарроша вызвано самым обыкновенным и быстро проходящим мальчишеским позерством. Впрочем, Кэрну приходилось признать, что энтузиазм и боевой пыл Гарроша были заразительны. Посреди почти проигранной войны Гаррош смог воспламенить сердца и мечты членов Орды и пробудить в них чувство национальной гордости, которая распространилась как лесной пожар.
Гаррош был сыном своего отца и унаследовал от него как хорошее, так и дурное. Грому Адскому Крику никогда не хватало терпения, чтобы принять решение, продиктованное мудростью. Он всегда сперва действовал – жестоко и стремительно. Пронзительный, пугающий вопль, давший имя всему роду Грома, стал его боевым кличем. Именно Гром первым испил крови демона Маннорота. Крови, которая наложила проклятие на него и на всех орков, ее испробовавших. Но, в конце концов, Гром отомстил своим врагам. И хотя он первым испил крови, а потому и первым пал жертвой демонического безумия и ярости, именно он положил конец и тому и другому. Гром сразил Маннорота, и после этого поступка к оркам начали возвращаться величие их сердец, воли и духа.
Когда-то Гаррош стыдился своего отца, считая, что, испив крови демона, тот проявил слабость и предал свой народ. Тралл образумил молодого орка, и тогда Гаррош Адский Крик принял свое наследие.
«Принял с энтузиазмом. Возможно, даже слишком большим», – подумал Кэрн. Впрочем, среди воинов энтузиазм Гарроша приносил скорее положительные плоды. Кэрну оставалось лишь гадать, не приуменьшил ли вождь сотворенное Громом зло, когда рассказывал о воистину славных делах своего друга?
Тралл – вождь Орды, мудрый и храбрый лидер – и юный импульсивный Гаррош не единожды уже сталкивались лбами по различным поводам. Перед тем, как произошла катастрофа у Врат Гнева, Гаррош даже вызвал Тралла на поединок на арене Оргриммара. А совсем недавно он позволил себе поддаться гневным насмешкам Вариана Ринна и напал на короля Штормграда, сойдясь с ним в жестокой схватке в самом сердце Даларана.
И все же Кэрн не мог не признать успеха и популярности Гарроша, как и радостного энтузиазма и страсти, которыми Орда отвечала ему. Конечно, какие бы там слухи ни ходили, Гаррош отнюдь не в одиночку отбил нападение Плети, сразил Короля-лича и сделал Нордскол безопасным для детей Орды. Но нельзя было отрицать, что именно он возглавлял самые успешные набеги. Молодой орк вернул Орде чувство невероятной гордости и желание вернуться в бой. И каждый раз ему удавалось превратить то, что казалось настоящим безумием, во вдохновляющую на успех операцию.
Кэрн был слишком умен, чтобы считать это совпадением или случайностью. Гаррош отличался храбростью, граничащей с дерзостью. Но сама по себе дерзость не приносила таких результатов, каких добился сын Грома. Именно такой воин, как Гаррош, был нужен Орде в ее, возможно, самый темный час, в час слабости. И в этом Кэрн не мог не отдать молодому орку должное.
– Все, дальше мы не пойдем, – сообщила Кэрну капитан Тула, отдавая приказ спустить шлюпки на воду. – Крепость Песни Войны недалеко. Прямо на восток, да вверх на холмы.
Тула прекрасно знала, о чем говорила, поскольку за последние несколько сезонов совершила бесчисленное множество рейсов между Нордсколом и Кабестаном. Именно из-за ее опыта Тралл попросил, чтобы она стала капитаном «Скелета Маннорота».
Кэрн кивнул.
– Откройте один из бочонков гордокского пива. Ваша команда хорошо поработала и заслужила награду за свои старания, – медленно произнес он своим глубоким голосом. – Но оставьте немного для бравых воинов, которым после столь долгого времени предстоит путь домой.
Лицо Тулы просияло.
– Да, верховный вождь, – кивнула она. – Спасибо. Мы только один бочоночек откупорим, честное слово.
Кэрн положил руку ей на плечо и одобрительно кивнул, а затем, испытывая сильное беспокойство, переместил свою могучую тушу в крошечную, тесную лодочку, которая должна была отвезти его к берегу. Холодный, надоедливый туман лип к ним, как паутина. Несколько мгновений спустя таурен с большим удовольствием ступил в ледяные воды, омывавшие берег Лагеря Гарроша, и помог вытащить лодку на сушу.
Туман все еще висел в воздухе, но чем дальше Кэрн с делегацией отходили от берега, тем сильнее он редел. Они устало тащились мимо разломанных, брошенных осадных орудий, раскиданного оружия и брони, мимо развалин давно покинутой фермы со скелетами свиней, чьи кости побелели от солнца. Они продолжили двигаться по небольшому уклону вверх. Тундровую почву покрывали какие-то красные растения, упрямо продолжавшие расти здесь, несмотря на суровые условия. Кэрн уважал такое упорство.
Крепость Песни Войны, теперь ясно различимая, гордо возвышалась впереди. Похоже, что ее расположили посреди каменоломни, и углубления создавали дополнительный барьер для защиты. Нерубы – древняя раса паукообразных существ, чьи представители были воскрешены магией некромантов, – несколько раз нападали на крепость, но больше не предпринимали таких попыток. Некогда крепкая липкая паутина была разрублена или истончилась в легкие нитеобразные обрывки, безобидно развевавшиеся на ветру. Как и Плети, им тоже пришлось отступить перед упорным натиском Орды.
Впереди Кэрн увидел смазанное движение – разведчик заметил штандарт Орды во главе делегации Кэрна и рванул прочь. Кровавое Копыто и его спутники продолжили двигаться вдоль края каменоломни, пока не нашли путь, ведущий вниз. Вход не поражал воображение, но он был добротно сделан, и Кэрн вскоре оказался там, где раньше находилась кузница.
Однако теперь по желобам не текли желтые реки расплавленного металла, а по наковальням не стучали молоты. Обоняние таурена, ставшее к старости более острым, чем зрение, уловило едва различимый застарелый запах волков. Зверей здесь не было уже давно – их отправили домой еще раньше, чем хозяев. Лежавшее оружие и снаряжение, похоже, долгое время пылилось без дела. Позже, когда Кэрн сможет внятно оценить, что здесь происходит, несколько кодо – отличные тягловые животные, приплывшие вместе с ним, – помогут перетащить груз на корабли.
Кэрн почувствовал пронизывавший это место холод. Если бы кузни продолжали функционировать, они вырабатывали бы достаточно тепла, чтобы нагреть громадное пространство пещеры. Но поскольку они простаивали, холод Нордскола проникал везде. Кэрн, даже будучи бывалым воином, оказался поражен масштабами этого места. Оно было точно больше крепости Громмаш; наверное, даже больше некоторых городов Орды. Оно было огромным, открытым и пустым. Цокот их копыт эхом отражался от стен, когда делегация Кэрна приближалась к центру первого уровня.
Два орка, поглощенные беседой, повернулись к ним. Таурен знал их обоих и уважительно им кивнул. Старшего, с зеленой кожей, звали Варок Саурфанг. Он был младшим братом славного героя Броксигара и отцом покойного, горячо оплакиваемого Драноша Саурфанга. Многие потеряли что-то в этой войне, а Варок – больше, чем кто-либо другой.
Его сын пал вместе с тысячами других у Врат Гнева в Ангратаре. В тот темный день Орда и Альянс бок о бок сражались против лучших войск Короля-лича, вынудив даже самого монстра вступить в бой. Юный Саурфанг пал, а его душу поглотила Ледяная Скорбь. Несколько секунд спустя один из Отрекшихся, известный как Гнилесс, обрушил на сражавшихся чуму, которая должна была уничтожить как живых, так и мертвых.
Судьба приготовила роду Саурфанга еще большие мучения. Король-лич оживил труп молодого воина и обратил его против всех, кого тот любил при жизни. Удар, полный скорее милосердия, чем боевой ярости, прекратил его противоестественное существование. Только когда пал Король-лич, верховный воевода Варок Саурфанг наконец смог вернуть тело своего мальчика домой – на этот раз лишь его труп, и ничего более. Седой и сильный, Саурфанг представлял собой все лучшие, по мнению Кэрна, черты орков. Он был мудр и благороден, с крепкой рукой воина и холодным разумом стратега. Кэрн не видел Саурфанга с тех пор, как его сын пал у Врат Гнева, и таурен молча отметил, как сильно сдал орк из-за своего глубокого горя. Кэрн не знал, доведись ему столкнуться с подобным надругательством над тем, что было так дорого тауренам – над их детьми, – смог ли бы он перенести эту двойную потерю хотя бы вполовину так стойко, как Саурфанг.