– Верховный воевода, – пророкотал Кэрн, кланяясь. – Я сам отец, и я скорблю о том, что тебе довелось перенести. Но знай – твой сын погиб как герой, и своей работой здесь ты чтишь его память. Все остальное развеют ветра.
Саурфанг хмыкнул в ответ.
– Рад видеть тебя, верховный вождь Кэрн Кровавое Копыто. И… я знаю, твои слова правдивы, но не постыжусь сказать: я рад, что этот поход наконец закончился. Мы слишком многое потеряли.
Стоявший рядом с Саурфангом орк помоложе скривился, словно слова верховного воеводы были ему неприятны. Он явно сдерживался, чтобы ничего не сказать. Его кожа была не зеленой, как у большинства знакомых Кэрну орков, а насыщенного землянисто-коричневого цвета. Это выдавало в нем маг’хара из Запределья. Лысый, если не считать длинного хвостика коричневых волос, это был, разумеется, Гаррош Адский Крик. Несомненно, он считал признание радости от завершения битвы сродни бесчестию. Вождь тауренов знал, что годы научат орка простой истине: хорошо сражаться за правое дело и побеждать, но и мир также хорош. Однако сейчас, даже после длительной, тяжелой войны, Гаррош, очевидно, не пресытился битвой. Это беспокоило Кэрна.
– Гаррош, – обратился к нему Кэрн. – Слава о твоих деяниях разошлась по всем уголкам Азерота. Уверен, ты также гордишься своими достижениями здесь, как и Саурфанг – своими.
Комплимент был искренним, и Гаррош слегка расслабился.
– Сколько твоих войск вернутся с нами? – продолжил Кэрн.
– Почти все, – ответил орк. – Я оставлю с Саурфангом минимальный гарнизон и несколько отрядов на аванпостах. Не думаю, что даже они ему пригодятся. Как и планировалось, наступление армии Песни Войны сокрушило Плеть и выбило дух из остальных врагов. Думаю, мой старый советник будет сидеть и смотреть, как паучки плетут свои сети, да наслаждаться миром, которого он так желает.
Кого-то другого эти слова могли задеть. Кэрн гневно вскинул голову, обиженный за Саурфанга. После всего, что перенес старый орк, слова Гарроша звучали особенно жестоко. Однако Саурфанг, очевидно, привыкший к грубостям Гарроша, только хмыкнул:
– Мы оба выполнили свой долг. Мы служим Орде. И если мне суждено служить, наблюдая за маленькими паучками, а не сражаясь с большими, то я доволен.
– А я служу Орде тем, что занимаюсь возвращением ее победоносных воинов домой, – кивнул Кэрн. – Гаррош, кто из твоих солдат будет командовать выводом войск?
– Я сам, – ответил Гаррош, удивив Кэрна. – В конце концов, у всех нас есть плечи, чтобы нести поклажу.
Некогда униженный, стыдящийся своего наследия Гаррош теперь казался старому таурену молодым нахалом, чье эго войдет не во всякую дверь. Однако орк без колебаний брался за самую черную работу наравне со своими солдатами. Кэрн довольно улыбнулся. Он внезапно понял, почему возглавляемые Гаррошем орки так сильно им восхищались.
– Мои плечи уже не так широки, как раньше, но, смею сказать, свою ношу они вынесут, – промолвил Кэрн. – Давайте браться за работу.
Им понадобилось менее двух дней, чтобы собрать припасы войскам в дорогу, погрузить их на кодо и перевезти на корабль. Пока они трудились, многие орки и тролли пели песни на своих грубых, гортанных языках. Кэрн понимал орочий и зандали, и разница между тем, что происходило в песнях и тем, чем они занимались на самом деле, вызывала у него улыбку. Тролли и орки жизнерадостно пели об отрубленных руках, ногах и головах, в то время как сами привязывали поклажу на спины добрейших вьючных кодо. Впрочем, они были в хорошем настроении, и Гаррош пел так же громко, как и все.
Однажды, когда они шли бок о бок, неся ящики на корабль, Кэрн спросил:
– Почему ты оставил свой лагерь, Гаррош?
Гаррош поправил груз на своем плече.
– Я никогда не планировал там оставаться. Зачем, когда Крепость Песни Войны была так близко?
Кэрн окинул взглядом Дом Вождей и башню.
– Тогда зачем что-то строить?
Гаррош не ответил, а Кэрн не стал допытываться и дал ему время подумать. Про Гарроша можно было сказать многое, но молчаливым молодого орка уж точно никто бы не назвал. Он заговорит… рано или поздно.
И верно, вскоре Гаррош произнес:
– Мы построили все это, когда высадились. Сначала все шло хорошо, но затем из тумана вышел противник, с каким мне еще не приходилось сталкиваться. Как я понял, тебе по пути они не встретились, но, признаюсь, я думал, что они могут вернуться.
Могучий противник, осадивший самого Гарроша?
– Что же это за враг, столь досаждавший тебе?
– Их зовут квалдирами, – начал Гаррош. – Клыкарры думают, что это рассерженные духи убитых врайкулов.
Кэрн переглянулся с шагавшим рядом тауреном Мааклу Призывающим Облака. Тот был шаманом и, взглянув на Кэрна, кивнул. Никто из отряда Кэрна никогда лично не сталкивался с врайкулами, но вождь слышал о них. Они напоминали людей, если только люди могут быть ростом выше тауренов, с кожей, иногда покрытой льдом, а иногда будто сделанной из металла или камня. Во всяком случае, они точно были крупнее людей, жестокие и могучие. Кэрн не испытывал беспокойства, когда его окружали духи, но только если то были духи тауренских предков. Их присуствие приветствовалось. Однако старого быка тревожила мысль о том, что здесь водились призраки врайкулов. Призывающему Облака, очевидно, тоже сделалось не по себе.
– Они приходят, когда туман сгущается. Клыкарры говорят, туман помогает им обрести форму, – продолжал Гаррош. Похоже, сам он в это не верил. К тому же в его голосе звучали странные нотки. Неужели то был… стыд? – Они вселили ужас во многих моих воинов. Их натиск был настолько силен, что нам пришлось отступить к Крепости Песни Войны. У меня получилось отбить это место только когда пал Король-лич.
Молодого орка вновь захлестнул стыд. Не потому, что он видел «призраков», если они действительно ими являлись, но потому, что был вынужден бежать от них. Неудивидительно, что Гаррош не любил говорить о том, почему он оставил свой лагерь – место, к которому был привязан и которым гордился.
Кэрн нарочно отвел взгляд от сердитого Гарроша, приготовившегося защищать свою честь, посмей хоть кто-нибудь упрекнуть его в трусости.
– Плеть не появляется у этих берегов, – добавил Гаррош, словно оправдываясь. – Похоже, даже им не нравятся квалдиры.
Что ж, раз квалдиры до сих пор на них не напали, Кэрна все устраивало.
– Крепость Песни Войны стратегически расположена лучше, – вот и все, что сказал таурен.
Кэрн распрощался с Саурфангом в полдень второго дня. Он крепко сжал руку старого орка. Гаррош мог сколько угодно шутить о тишине и спокойствии, ожидавших местный гарнизон, но реальность обещала оказаться совершенно иной. Саурфангу наверняка будут являться призраки, пусть даже лишь в его воспоминаниях. Глядя в глаза верховного воеводы, Кэрн понимал это, и он знал, что орк тоже все понимает.
Кэрн хотел снова поблагодарить его, как-то поддержать, похвалить за успешно выполненное предприятие. За то, что он смог вынести такую ношу. Но Саурфанг был орком, а не эльфом крови. Он не нуждался в щедрых комплиментах и многословных речах. Они были ему неприятны.
– За Орду, – просто сказал Кэрн.
– За Орду, – ответил Саурфанг. И этого было достаточно.
Бойцы из последних частей армии Песни Войны, собравшиеся уходить с Нордскола, взвалили свое оружие на плечи и двинулись на запад, через каменоломню, в сторону равнины Назама.
Как и каждый раз до этого, плотный туман сомкнулся вокруг них. Кэрн не чувствовал в нем ничего сверхъестественного, но, по его собственному признанию, он был воином, а не шаманом. К тому же ему не доводилось испытать то, что перенесли бойцы Гарроша, или видеть то же, что видели они. Но таурен знал, что злые духи существуют.
В тумане они двигались медленнее, но никакие необыкновенные противники не собирались на них нападать. Однако когда они вышли на берег к ждавшим их маленьким лодкам, Кэрн замедлил шаг. Он почувствовал… нечто. Таурен принюхался к холодному влажному воздуху и повел ушами. Потом напряг свои старые глаза, вглядываясь в мутный туман, но увидел лишь слабый силуэт корабля. Сначала одного… Затем двух… Трех…