– В Больницу №52, отделение реанимации и интенсивной терапии. Благодарен вам, за то, что берётесь сообщить матери девушки печальную новость. До свидания. – сказав это, мужчина положил трубку.
Подумав, Аглая набрала номер из журнала с данными сотрудников.
Глава 3
Получив от Аглаи Митрофановны печальное известие, Антонина Родионовна бросила все дела и поехала к дочери в больницу.
Приехав, Антонина Родионовна ощутила всю полноту убогости российской больницы. В воздухе парили «амбрэ», в которых чувствовались насыщенные нотки стерильных бинтов, хлорки, омерзительно ихтиоловой мази и еще чего-то непонятного, но знакомого еще с детства. Старая треснувшая плитка навивала в сердце щемящую тоску, а окрашенные дешёвой голубой краской стены словно наваливались на неё, не позволяя вдохнуть полной грудью царивший в помещении смрад. Тусклые лампочки над входом палат были вкручены, похоже, при Царе-горохе, и были уже не в состоянии осветить длинный и темный коридор. Мрачный сумрак словно сквозил через давно не мытые стекла окон, на которых едва заметно колыхалась выцветшая грязно-серая занавеска. Её проводили к Авроре в палату и, увидев дочь, лежавшую в бессознательном состоянии, она расплакалась. Она подумать не могла, что её ещё утром радостная безалаберная дочка через каких-то три часа окажется в подобном состоянии. Вопросов по поводу случившегося Антонина Родионовна не стала задавать в больнице, ей уже все объяснила по телефону Аглая. Она села рядом с дочерью, сжала её руку и продолжала плакать до тех пор, пока к ней не подошёл врач, следивший за состоянием Авроры.
– У неё сильное сотрясение, которое и послужило причиной потери сознания. Мы уже делали КТ головного мозга и позвоночника: в результате удара нет ни гематом в головном мозге, ни повреждений позвоночника. Так что можете быть спокойны, она придёт в себя – уверенно говорил врач о состоянии Авроры.
– Хорошо. Но даже так, поймите меня: мне очень больно видеть в таком состоянии моего ребёнка – Антонина Родионовна немного успокоилась, услышав от врача результаты обследования, но слёзы остановить она не смогла.
Врач покинул её, а она продолжала сидеть рядом с дочерью, крепко сжимая её руку.
Бекеле получил известие о травме своего арендодателя через два часа после описанных событий от того же самого врача, который звонил Аглае Митрофановне. Тот позвонил ему, потому что его номер телефона был первым в списке недавних вызовов в мобильнике Ивана. Естественно, он сразу же поехал проведать Ивана, уточнив всю необходимую информацию у звонящего человека. Он предполагал, что его не пропустят к больному, поэтому купил продукты и вещи: халат, тапочки, носки и зубную щётку – все что необходимо. Бекеле не знал об Иване многого: приедет ли кто его навестить? Он не знал ничего о его жизни и семье, но все-таки решил привезти все необходимое, ведь этот человек предоставил ему жильё в чужой стране. Это было меньшее, чем он мог помочь ему в беде.
Зайдя в больницу, Бекеле был поражён ужасными условиями здесь. Ведь даже у него на родине больницы, организованные иностранцами, были гораздо более приемлемыми, хоть и были многим недоступны. Здесь же он увидел крайнюю нищету, антисанитарию и почувствовал от первого попавшегося на его глаза врача позыв: «Проваливай отсюда!». В общем, он был крайне поражен. Он подошёл в регистратуру к медсестре и спросил:
– Здравствуйте, я к Шумахеру Ивану Андреевичу. Он лежит в отделении реанимации и интенсивной терапии.
Медсестра удивлённо посмотрела на Бекеле, потом порылась в компьютере и ответила ему:
– Он в тяжёлом состоянии и посещение разрешено только родственникам.
Бекеле не мог не спросить её:
– А вы его родным хоть сообщили?
Медсестра спокойно объяснила:
– У нас на данный момент нет никакой информации о них, а сам он без сознания. – Она добавила – Я вам что, Шерлок Холмс?
Бекеле, сдержав искреннее возмущение, передал ей вещи и продукты:
– Тогда передайте ему это, пожалуйста.
Медсестра фыркнула:
– Сам отнесёшь. Отдашь врачу в отделении. Тебе по лестнице через второй этаж до конца. Там спустишься опять на первый – это и есть отделение реанимации и интенсивной терапии.
– Хорошо, – ответил Бекеле и отправился в указанное место.
Преодолев подобие лабиринта, он спустился по лестнице в конце второго этажа и оказался на месте. Там было темно, так как лампочки едва освещали помещение. Основное освещение было отключено, так как электричество сильно экономят. Бекеле тут же был замечен проходившей мимо медсестрой и она спросила его:
– Вы к кому?
– Здравствуйте, я Бекеле, приехал друга навестить. Его зовут Иван Андреевич Шумахер.
– Он тяжёлом состоянии… – начала было медсестра, но Бекеле перебил её.
– Я в курсе, что его посещать можно только родственникам. Я снимаю у него квартиру и вообще недавно с ним познакомился, но случайно узнал об этом происшествии и купил для него все необходимое. Передайте ему пожалуйста.
Медсестра подумала и сказала:
– В принципе обход уже был и врач занят другими делами, а с его родными до сих пор нет возможности связаться. Можете пройти взглянуть на него, а вещи с продуктами положите в тумбочку.
– Хорошо, – с благодарностью сказал ей Бекеле и прошёл за ней в палату Ивана.
Иван выглядел гораздо хуже Авроры: на лбу огромный синяк, под глазами отёки; вывихнутое плечо было зафиксировано прочной повязкой из лейкопластыря. Сам Иван в сознание после удара головой не приходил. «Вот несчастье же» – подумал Бекеле и, положив в тумбочку продукты с необходимыми Ивану вещами, покинул палату.
Выйдя из палаты, Бекеле обратился к медсестре:
– Он долго так будет?
Медсестра пожала плечами:
– У него серьёзная травма головного мозга – эпидуральная гематома. Неудивительно, что он пока без сознания.
– Понятно. Я буду навещать его периодически. – Сказал Бекеле, рассчитывая на помощь медсестры.
– Если главврач будет занят, я вас пропущу. Приходите в это же время, когда он на оперативке – ответила медсестра солидарно.
– Хорошо, – сказал Бекеле и покинул отделение.
Зима. 13:00. Обеденный перерыв во всех организациях страны. Аглая Митрофановна была не в силах не рассказать Аделаиде Викторовне о случившемся с Авророй.
– Очень плохо, – разочарованно и томно ответила начальница, – ты сделала за неё отчеты? Вы должны заменять друг друга, это важно.
– Да я сделала уже работы по её части, мне ничего другого не оставалось, – ответила Аглая, что еще более разочаровало Аделаиду, которая только вздохнула равнодушно. В этот момент Аглая возмутилась, что девушка в реанимации, а женщину, с которой она говорит по телефону, волнуют больше отчеты, а не здоровье её подчинённой.
– Ты молодец, что не подвела фирму. Отправляй все мне, я проверю и перешлю руководителям. Если через месяц она не оправится, то после выхода на работу попроси её написать заявление об увольнении. Мне не нужны сотрудники, которые будут постоянно болеть и подводить организацию. – Холодно огласила Аделаида свой жестокий приговор.
– Хорошо, – со скорбью в сердце и понимаем жестокости современного общества ответила Аглая Митрофановна.
Это типичная ситуация, ведь несмотря на все аспекты законодательства начальство не имеет прав уволить сотрудника лишь во время болезни, однако нигде не сказано, что его нельзя уволить в тот сложный период, когда он выписан, но еще не до конца оправился от болезни. В этой ситуации Аделаида Викторовна понимала, что ей проще найти нового сотрудника, нежели возиться с тем, у кого, возможно, серьёзно подорвано здоровье.
Это типичная ситуация из реальной жизни – никогда не опускайте руки в каком бы вы не были состоянии, либо рассчитывайте только на своих родных, потому что в наши дни большинство людей поступят с вами в беде так же, как Аделаида Викторовна поступила с Авророй и все мы это понимаем. Даже более, – заболей серьёзно сама Аделаида, руководство тут же освободило бы её от занимаемой должности. Это не плохой поступок конкретного человека, а норма, сформировавшаяся в современной России.