2007 год
На этом вечере все дышало фальшью. Тони видел, как оглядываются на него приглашенные на церемонию гости и слышал, что они говорят о нем за его спиной. Что интересно, эти разговоры кардинально отличались от тех, которые велись непосредственно с ним. «Мистер Старк, вы такой душка!», «Говард бы гордился тобой, Энтони! Я заявляю это на правах того, кто хорошо знал твоего отца в свое время!» — вот что слышал Тони, когда вел беседу с какой-нибудь важной особой. «Этот Старк доведет кампанию до разорения», «Мы с тобой еще посмотрим на крах империи, которую возвел Говард и которую погубит его сын!», «Редкостный полигамный тип», — доносилось до него изо всех углов.
Из всего перечисленного Старку больше всего не нравилось выражение: «редкостный полигамный тип». Редкостный — это да, с этим он согласен, да и поспорить с этим трудно — во всем мире он один такой. Полигамный — что ж, это тоже можно было понять и принять. В конце концов, все мужчины полигамны, а он не виноват, что вокруг так много красивых женщин. Но вот что за тип? Почему тип?
Это небрежное определение его личности, пожалуй, даже обижало его в какой-то мере.
Но Старк ничуть не расстраивался. Он поднимал голову выше, брал с подноса учтивого гарсона еще один бокал шампанского и, нацепив на лицо ослепительную улыбку, шел «подцепливать» новую красотку.
— Тони!
Старк, едва услышав окликнувший его голос, поспешил затеряться в толпе. Во всех этих торжественных мероприятиях, на которые обычно приглашались «Старк Индастриз» он любил только банкетную его часть. И до скрипа зубов ненавидел обсуждать рабочие моменты.
А Обадайя Стейн — его помощник и заместитель — был настроен явно не на анекдот. Весь его внешний вид выражал такую серьезность и обеспокоенность, что Старк мгновенно принял решение исчезнуть из этого зала раньше, чем Обадайя его догонит. Если он его поймает — Тони знал это по горькому опыту — начнутся нравоучения и лекции о том, что «нельзя так наплевательски относиться к делу своего отца».
Поэтому Старк без промедления стянул с фуршетного стола бутерброд с рыбой и свернул в коридор, ведущий к комнате, где он остановился.
Дверь он открыл спиной — мешали бокал шампанского и бутерброд, которые он держал в обеих руках. Боком протиснувшись в комнату и закрыв дверь ногой, Тони в блаженстве прикрыл глаза. До его номера почти не доносились смех, музыка и разговоры, которые неизменно сопровождали его весь этот долгий вечер, и теперь, стоя в относительной тишине, он наслаждался покоем.
«КРАКГХ!»
От грохота, который раздался отнюдь не за дверью, Старк выронил бутерброд и мгновенно открыл глаза. В двух шагах от него стояла маленькая девочка с куцыми хвостиками и, очевидно, творила своими ручонками нечто страшное. Она стояла к нему спиной, полностью сосредоточенная на своем занятии — откручивании чего-то, лежащего на столе.
Макет.
Тони с тоской посмотрел на испорченный бутерброд и, переведя взгляд на хозяйничавшего в его номере ребенка, деликатно кашлянул. Девочка вздрогнула и обернулась.
— Ты что здесь делаешь? — изо всех сил пытаясь игнорировать огромные, как две плошки, глаза, которые смотрели на него весело и нагло, как можно строже спросил Старк.
Девочка вжала голову в плечи и юркнула под стол.
— Эй, нет! Так не пойдет! — Старк поставил бокал на комод у стены и подошел к столу. — Дерь…
Увидев, во что превратила его макет эта маленькая бестия, Тони уже хотел выругаться, но вовремя прикусил язык. Он глубоко вздохнул и усилием воли заставил себя отвести взгляд от высившейся на столе горы обломков.
Обадайя его убьет.
— А ну иди сюда!
Старк, нагнувшись, заглянул под стол. Девочка сидела под ним, забившись почти в самый угол, и с интересом рассматривала лицо мужчины. В ее наглых глазах не было ни капли раскаяния.
— Иди сюда, маленькая бестия!
Вместо того, чтобы вылезти из-под стола, как сделал бы на ее месте послушный ребенок, девчонка забилась еще дальше в угол.
Раздосадованный, Старк выпрямился и с тоской посмотрел на макет. Ему никогда не нравились эти причуды Обадайи — лепить макеты из пластика. Сам он предпочитал голограммы — это было проще, интереснее, удобнее и безопаснее. Но сам Обадайя относился к своему детищу с теплотой и любовью, и Старк заранее закатывал глаза, представляя гримасу наставника, когда он увидит, что осталось от его макета.
Старк уже собирался плюнуть на все и уйти, когда дверь открылась и громкий мужской голос позвал:
— Пат!
Обернувшись и увидев на пороге своего давнего знакомого — Ричарда Паркера, Старк испытал смешанные чувства — облегчение от того, что эту девчонку наконец-то заберут из его номера и раздражение от того, что этого не сделали раньше.
— Ричард! — Тони вернулся за бокалом, приветствовав Паркера легким кивком головы. — Твое чудо?
Ричард скосил глаза в сторону девочки, которая, едва завидев отца, покинула свое убежище и теперь жалась к его ноге. Он выглядел рассеянным и каким-то слишком вялым, весь даже как будто посерел, а под глазами залегли глубокие тени. А может, все это было не более, чем игра света?
— Да. Прости ее, Тони. Стоит только отвернуться на секундочку и… — мужчина развел руками и сказал, обращаясь уже к дочери: — Пат, мы уходим!
— Как? Совсем? — удивился Тони, не пряча улыбку. Хорошее расположение духа уже снова вернулось к нему. — Ну что ж, передавай привет Мэри и заходите как-нибудь в гости!
— Это уже вряд ли, — быстро ответил Ричард, утягивая дочку за собой в коридор. — Мы сегодня улетаем. Прощай, Энтони!
— До свидания, мистер Старк! — прошепелявила маленькая бестия, явив свету большой пробел в верхнем ряду зубов, и на прощание помахала Тони рукой.
Ага.
Она, черт ее задери, знала, кому пакостит.
— Всего хорошего, — любезно улыбнулся нежданным гостям Старк и тщательно запер за ними дверь.
Паркеры куда-то улетают. Ну что ж, они счастливчики. Тони тоже с удовольствием улетел бы куда-нибудь в Египет или Индонезию, но дела не пускают.
Со вздохом Старк окинул быстрым взглядом испорченный макет и, не думая больше ни секунды, сгреб его в мусорную корзину. В случившемся тоже были свои плюсы — Обадайя наконец-то внемлет его совету, и впредь они все-таки будут использовать голограммы вместо устаревших макетов. Не стоит портить себе нервы, переживая из-за таких пустяков.
В конце концов, вечер продолжался, и с каждой минутой шансы Старка подцепить очередную красотку все увеличивались.
«Так что хватит прятаться, редкий полигамный тип», — сказал сам себе Тони и, поправив воротник рубашки, покинул комнату.
Тони отчаянно не понимал, почему он не мог остаться в отеле и должен был срочно ехать домой. Но Вирджиния Поттс, сидевшая в автомобиле по левую его руку с неестесственно прямой спиной и как будто окаменевшим лицом, убедила его в этой необходимости.
Старк, не зная, куда себя деть, практически уткнулся носом в стекло и принялся рассматривать вид за окном. Витрины, витрины, витрины. Сотни люминесцентных светящихся витрин, которые бросались в глаза изобилием ярких цветов и будто бы кричали: «Купи!»
Тони дернулся и обернулся к помощнице.
— Пеппер, я забыл о чем-то важном? Скажи мне, что нет.
— Нет, — тут же ответила Поттс и поджала губы. В отблеске фар проезжающих мимо машин ее лицо казалось слишком бледным и как будто застывшим.
Старк включил кондиционер и от нечего делать принялся ковырять ногтем кожаную обивку сидения. Ему совсем не нравилось ехать куда-то. Ему было досадно за то, что Пеппер появилась как раз в тот момент, когда та симпатичная рыженькая корреспондентка уже была готова пойти с ним в спальню. Его необычайно раздражало то, что все от него чего-то хотели. Сам он хотел одного: приехать наконец куда-нибудь и завалиться спать.
Водитель свернул с оживленной улицы, и пестреющие яркими вывесками улицы сменились спокойным полумраком спящего переулка.