Шведова Анна Николаевна
Последний ключ
Последний ключ
Часть первая
Вот уже целую неделю каждое утро, едва только часы на Полночной башне пробьют восемь, они приходили в лечебницу. Оба мужчины были темноволосы, роста выше среднего, худощавы и стройны. Один был ранен, но временная слабость и телесная скованность не лишили его ни горделивого взгляда, обыкновенно выделяющего из толпы человека знатного и богатого, ни живости движений, присущей хорошему воину. У него были темные глаза, опушенные нехарактерными для мужчины длинными густыми ресницами, широкие черные брови, прямой тонкий нос, смуглая кожа, красиво очерченный, по-женски пухлый крупный рот - черты лица столь же выдающиеся, как и запоминающиеся: один раз увидев, такое лицо трудно было забыть. Он был молод, на первый взгляд ему было не больше двадцати лет, зато о возрасте второго мужчины я могла сказать лишь одно - он старше. Иногда казалось, что старше не намного, всего на несколько лет, однако цепкий холодный взгляд выдавал человека пожившего, много видевшего, много перенесшего. Впрочем, разница между мужчинами была куда существеннее. Во втором не было броской, жгучей красоты своего спутника, черты его лица были привлекательны, но идеальностью не отличались из-за излишней своей резкости и суровости. Его выделяло из окружавших его людей другое. Мужчина казался настолько самодостаточным, замкнутым, уверенным в себе и невозмутимым, насколько вообще может быть таким человек. При всем том он всегда держался в тени первого и это получалось у него совершенно естественно - мужчина не старался ни обратить на себя внимание, ни избежать его - к мнениям света, казалось, он абсолютно равнодушен, и я долгое время не могла понять, что этот человек из себя представляет.
Мне они были известны как Великий лорд Лион Лиэтта, наследник хозяина богатого процветающего Скарда, и его слуга Паллад. Впрочем, слуга он или нет, никому не было известно, но так он был представлен лорду Эмису Ноа и так считали все. И я поначалу. Мужчины появились в замке Харвиза чуть более недели назад, падающие от усталости, в грязной и окровавленной дорожной одежде. Раненый в бок лорд Лион едва держался в седле и упал, как только лошадь остановилась у ворот замка. Хозяин замка и здешних мест, лорд Эмис Ноа, поначалу немало удивившись нежданному вторжению, был чрезвычайно рад знатному гостю, отрядив для его лечения своего лучшего лекаря.
Каждое утро Лион приходил в лечебницу, опираясь на плечо Паллада, осторожно усаживался на скамью и внимательно оглядывался. Я могла бы сказать "терпеливо дожидался, пока на него обратят внимание", но это было бы неправдой - стоило только его высокой стройной фигуре в сопровождении слуги появиться на пороге Верхних палат лечебницы, на него обращали внимание сразу же, а потому дожидаться ему не доводилось никогда.
В первые дни его раны осматривал замковый лекарь Крета, пожилой, резкий человек с несносным, как у всех отличных лекарей, характером и пронзительным голосом. Крета, одного взгляда которого хватало, чтобы определить состояние раны, давал указания служанкам и оставлял молодого человека на растерзание их заботливых и нежных (иной раз чересчур нежных) рук. Затем, когда из-за неожиданной эпидемии горной горячки больных в городе прибавилось, а рана Лиона немного затянулась, Крета со спокойной совестью сбыл знатного лорда на мое попечение, решив таким образом сразу две проблемы - как оказать высокому гостю хозяина замка необходимое почтение и как без угрызений совести заняться более насущными делами, не терпящими отлагательства. Мои познания в целительстве не были выдающимися, но их вполне хватало, чтобы осмотреть и обработать рану.
А потому каждое утро повторялось одно и то же. Лион молча ложился на скамью, глухо бренча ножнами по добела выскобленной деревянной поверхности, вытягивался и замирал. На застывшем лице не отражалось ни трещинки боли или неудовольствия, но живые глаза непременно следили за каждым моим движением пристально и неотрывно.
Рана была не слишком глубокой - чужой меч скользнул по ребрам и под углом проник под кожу на два-три пальца - но длинной и воспаленной. Лиону и его слуге больше недели пришлось верхом мчаться через горы, а потому позаботиться о ране было некогда. Ему еще повезло вовремя попасть в руки Креты, пока заражение не убило его вернее, чем чужой меч.
Я приподнимала тонкую белую сорочку, рассматривала цвет повязки под ней, потом принималась осторожно отдирать присохшую к коже ткань. Процедура была болезненной, но Лион ни разу не поморщился и не отвел взгляд.
Этот пристальный взгляд, изучающий и совершенно бесстыдный, выводил меня из себя. Лион смотрел так, как изучал бы хорошее оружие в чужих руках - нельзя потрогать, но можно оценить. Я пыталась прятаться от него под ресницами, но он настигал меня везде. Я чувствовала, как от этого взгляда предательски приливает кровь к щекам, но ничего не могла с этим поделать.
Поэтому я всеми силами старалась побыстрее закончить обработку раны, благо зная о приходе лорда, служанки загодя раскладывали на столике у скамьи все нужное - миску с целебным отваром, баночку с густой пахучей мазью, чистые повязки. Сами девушки любили крутиться рядом, чтобы украдкой взглянуть на молодого красивого мужчину и обратить на себя его внимание, однако меня это совершенно не заботило.
Я делала все споро и умело, не желая ни минуты дольше возиться со своим пациентом. Он нарочито сдержанно благодарил, осторожно поднимался, опираясь на руку Паллада, и уходил. До следующего утра.
Но в этот день все было не так.
- Почему Вы занимаетесь этим, леди Оливия? - его жаркие сильные пальцы вдруг перехватили мое запястье.
- Вы считаете недостойным дочери лорда заниматься целительством, лорд Лион? - я не хотела быть грубой, но неожиданный жест испугал и смутил меня.
- Недостойным? - удивился он и неожиданно рассмеялся, - О нет. Просто мне не приходилось встречать ни одной леди, способной без содрогания смотреть на кровь и гной или делать перевязки. Ведь и Вы могли бы стоять в стороне и давать указания служанкам. Но Вы делаете все сама. Почему?
Я замерла, глядя в прищуренные темные глаза под широкой полоской черных бровей. Потом перевела взгляд на мужские пальцы, перехватившие мою руку.
- Полгода назад, - медленно ответила я, чувствуя в душе ужасающую пустоту и полное безразличие, - когда у меня на руках умер отец, я сожалела о двух вещах. О том, что не умею держать в руках оружие, и о том, что не умею врачевать. Знай я тогда то, что знаю сейчас, я сумела бы его спасти. С тех пор я многому научилась. И не хочу упускать ни одного шанса научиться большему.
Лицо у Лиона вытянулось, глаза опустились в явном смущении, пальцы дрогнули.
- Я слышал, что Ваш отец погиб во время первых набегов ренейдов, - сочувственно произнес Лион, - мне очень жаль.
- И мне жаль, - тихо сказала я, требовательно высвобождаясь из его пальцев и закрывая рану свежей повязкой, - Жаль, что я не погибла вместе с ним.
Лорд неожиданно дернулся под моими руками.
- Почему Вы так говорите? - удивленно спросил он, пытаясь приподняться, - Вы должны благодарить богов, что остались целы.
- Благодарить? За что?
Я могла бы ему рассказать, во что сейчас превратилась моя жизнь. Или о том, что ждет меня впереди. Да, признаю, обреченность и покорность судьбе в последнее время были постоянными моими спутниками. Меня это не радовало - ни покоряться, ни смиряться я не умела, а должна была научиться, потому что выбора у меня не было.
Мой отец владел обширными землями между Туманным хребтом и горами Бутта. Они назывались одним словом - Лакит, Большой Лакит, однако включали в себя не только самую богатую плодородную долину - Лакит, но и несколько долин поменьше - Думхерг, Прунт, Верхнюю и Нижнюю Наксены, а также части окрестных гор. Нам принадлежала большая часть всего этого, но главное - перевал Тутарла в Туманных горах, через который проходил самый удобный путь из северных земель в южные. Недавно всего этого я лишилась, однако худшей из всех возможных потерь был отец.