―Уго, а почему животные лишены света? Это же слишком жестоко.
― Что ты знаешь о жестокости, Эжен… Здесь почти все обитатели привыкли к этому. Не подходи к клеткам, стой в центре. Я сам займусь кормлением и, вот что ― не пугайся, если какое-нибудь создание высунет свою лапу или морду. Ты уж очень впечатлительный. Да и нос зажми, дыши ртом, сейчас они зашевелятся, вонь будет ужасная. Пока действует заклинание, ещё можно дышать, но и оно не всегда справляется. Здесь никогда не чистят клетки…
― Но почему, Уго? ― попробовал я возмутиться.
― Потому, мой мальчик, что это невозможно. Они все только и ждут любой нашей ошибки, чтобы выбраться на волю. И, к тому же, так велел старший господин. Ему нравится, когда они страдают.
Я сплюнул от возмущения, но гоблин строго на меня посмотрел, и надел на нос какое-то приспособление в виде прищепки и мне протянул такое же. Удивлённо его разглядывал и прозевал момент, когда обитатели зверинца нас почуяли и зашевелились. Запах был просто сногсшибательный в прямом смысле этого слова. У меня заслезились глаза, и вся съеденная еда тут же покинула мой слабый человеческий желудок. Я быстро заткнул нос прищепкой…
Сразу стало легче дышать, но это относилось только к запахам. А вот шума прибавилось раз в сто, так мне показалось. Отовсюду ревели, хрюкали, орали и издавали такие непередаваемые звуки, что я просто мгновенно оглох от этой какофонии. Голова закружилась, и всё поплыло перед глазами. Но Уго не дал мне упасть в обморок.
Вместо этого он подвинул меня к колодцу, вырытому прямо посередине этой тюрьмы, и заставил набирать воду, которую выливал в специальные радиальные желоба. По ним вода попадала к обитателям этого каземата. А потом Уго стал ловко с помощью огромных вил засовывать куски мяса под клетки. У меня глаза на лоб полезли, когда множество когтистых и перепончатых лап просунулись через прутья, требуя еды.
Я не выдержал и сел на землю. Это было ужасно. Но самым страшным мне показались огромные, похожие на человеческие руки, просунувшиеся из одного вольера и раздавшийся оттуда вой, смутно напомнивший мне слово: «Еда!»
А ещё среди множества протянутых лап я заметил несколько маленьких детских ручонок, и слёзы бессилия навернулись на мои глаза. У меня не было сомнений, что там, рядом с животными, держали человеческих детей. Я сидел, покачиваясь, когда Уго тронул меня за плечо и крикнул в ухо:
«Эжен, я закончил! Уходим!»
Не могу вспомнить, как он помог мне встать и вывел за железную дверь, как поднимались по лестнице и вышли на воздух, где мой наставник осторожно усадил меня под дерево и напоил водой. Он не приставал с вопросами, давая прийти в себя. Когда мне стало немного легче, я робко потрогал Уго за рукав, и тот повернул ко мне своё печальное лицо. Оказалось, он всё это время сидел рядом, осторожно поглаживая мою руку.
Еле разлепив вмиг пересохшие губы, кое-как выдавил из себя вопрос:
«Скажи, Уго, кто собран в этом зверинце? Что это за несчастные существа? Неужели подобные создания водятся в диких лесах вашей страны? Мне показалось, я там такое видел…»
― Там собраны представители тех народов, с которыми воевали наши нынешние господа ― эльфы. И победили их. Это зверинец для проигравших. Да, Эжен, ты видел там и собственных соплеменников, и великанов, орков, гномов и моих сородичей…
Я в ужасе посмотрел в лицо Уго. В его глазах стояли слёзы, так и не пролившиеся на морщинистые щёки, зато они были полны гнева и лютой ненависти. У меня не было сомнения, к кому относились эти чувства, больше того, я их разделял…
Глава 5
Несколько мгновений я потрясённо молчал, растерянность внутри меня сменилась яростью.
― Это чудовищно… Изверги, как они могут поступать так с живыми существами… Маньяки, неужели они все такие, как этот папочка Фаби? Все?
Уго вдруг улыбнулся, если улыбкой считать скривившиеся губы, и похлопал меня по руке.
― А ты славный. Но научись сдерживать свой гнев, иначе даже Фаби тебя не защитит. Нет, Эжен. Конечно, не все эльфы таковы, более того, законом запрещено держать пленных в таком неподобающем месте и недостойных условиях. Но это только слова, не более, на самом деле, всем глубоко наплевать, что происходит с пленными. Тем более, если хозяин этого чудовищного места ― не кто иной, как один из представителей власти ― помощник военного министра, кто будет его проверять?
Он тяжело вздохнул.
― И знаешь, что странно, до сих пор не могу поверить в то, что это происходит в нашем доме. Я столько лет знаю Винса, он никогда раньше не был таким. Поверишь, всегда искренне считал его одним из немногих порядочных эльфов, и вдруг ― такое разочарование. Иногда, правда, закрадываются сомнения: почему разместив «зверинец», он не сказал мне об этом сам, а просто оставил записку, чтобы присматривал за этим кошмаром и помалкивал… И с тех пор никогда не интересовался, как там дела. Что он задумал?
Я в бешенстве схватил с земли камень и запустил его в ажурный фонтан, украшенный фигурами эльфийских красавиц. К счастью, в них я не попал, мой снаряд прямиком угодил в воду.
Теперь Уго по–настоящему засмеялся, и у него был приятный, совсем человеческий смех.
― Перестань, Эжен, не веди себя как ребёнок. Этим ты никому не поможешь.
― А почему ты до сих пор не выпустил их, у тебя же есть все ключи?
Уго смотрел на меня с иронией.
― Правда, вот так просто взял и выпустил? Считаешь меня дурачком, который за столько лет не додумался до этого? Ох… Всё не просто, я же говорил тебе ― дело в магии. У меня ключи от всех дверей. Это верно, но заключённых охраняют не клетки и не двери.
― Прости, я понял, чёртова магия.
― Верно. Если бы не их знаменитая эльфийская магия, они бы не захватили все земли по эту сторону моря. А теперь уже стремятся как можно дальше, им мало наших слёз и унижения. Говорят, за большой водой есть очень богатые земли, надеюсь, хоть там мерзкие твари получат достойный отпор… ― Уго так крепко сжал свои маленькие зелёные кулачки, что по коже заструились ручейки красной крови…
Я охнул, схватил его за руку и потащил к фонтану, промывая под прозрачными струями раны гоблина. Он не сопротивлялся.
― Слава лесной богине, что Хозяина нет дома, нас бы бросили на корм хищникам за осквернение родового источника. Никто, разумеется, кроме эльфов, не должен касаться этой воды…
― Да пошли они, эти чокнутые эльфы! Надеюсь, хоть вода здесь чище, чем их грязные души.
Уго снова засмеялся и по-отечески погладил меня по голове.
― Ох, Эжен, держи эти слова глубоко внутри, иначе нам обоим не поздоровится. И не ругай всех эльфов сразу, среди них много тех, кто не согласен с подобным положением вещей, но также вынужден молчать и подчиняться. Для них созданы особые тюрьмы, может, чуть почище той, что ты видел, но всё же…
А Лин и Фаби ― мои любимцы, я сам их вырастил. Жаль, что Лин так рано начала заниматься магией, ведь это её в конечном счёте и погубило. Она была бедовой девчонкой, никого не слушала, я так и не сберёг её. Вот теперь стараюсь сохранить жизнь хотя бы Фаби, он ― моя последняя надежда. Ему осталось немного продержаться до совершеннолетия, скоро молодой эльф сможет заниматься магией открыто, он очень способный…
На лице Уго появилось счастливое мечтательное выражение, но оно быстро сменилось привычной грустной миной.
― Что-то не похоже, что ты уверен в успехе, Уго…
― Отец не допустит, чтобы сын пошёл против него, он очень умён и опасен. Последнее время я совсем его не понимаю, он даже меня пугает. Боюсь, Эжен, что господин помощник министра Винс, не пощадит своего сына… Знаешь, ― он понизил голос до шёпота, ― есть у меня одна крамольная мысль, но я даже Фаби не решаюсь об этом сказать, ведь у меня нет доказательств.
Я заволновался.
― Говори же, Уго, не тяни!
― Иногда мне кажется, что Винс приложил руку к исчезновению дочери. Она была очень непокорной, часто спорила с отцом. Думаю, Лин его раздражала… Но это только мои предположения, честно говоря, я надеюсь, что не прав…