Кондратьев Вячеслав Леонидович - Встречи на Сретенке стр 24.

Шрифт
Фон

Слова Майки, что ее муж не ангел, не сняли с Володьки чувства какой-то виноватости перед этим человеком, и даже мелькнула мысль, не прекратить ли вообще с ней встречаться, хотя и понимал, как трудно ему будет.

Вечером он сидел у себя в комнатке, курил и думал об этом. Потом его мысли перескочили на повесть о разведчиках, которую собирается писать Майкин муж. Он недоумевал, как же ее писать с чужих слов, не испытав, что это такое выползти на освещенную ракетами нейтралку и ползти, ползти, укрываясь то за одним трупом, то за другим, прижимаясь и ежесекундно ожидая пулеметной очереди, которая то ли минует тебя, то ли нет... Да, нейтралка всегда полна убитых - и наших и немцев, ведь в этой войне не было никаких перемирий, хотя бы на час-два, чтобы каждая сторона могла убрать своих, а попытки сделать это всегда кончались новыми жертвами. Но убитые помогали разведчикам: переползая от одного к другому, прячась за ними, и удавалось незаметно добираться до немецких траншей. Да, помогали, но трудно было отделаться от мысли, что и ты можешь остаться на этом поле вместе с ними...

Потом Володька подумал: что разведка? Вот рассказать бы о штрафном! И его мысли перекинулись к тому страшному рассвету.

...После слов Генки Атласова "Была не была!" разговор угас. Все молча смолили самокрутки. Через полчаса вернулся капитан Ширшов и сказал:

- Наше предложение командованием принято.

Он не сказал "мое предложение", сказал "наше", и всем в землянке показалось, что и верно, они все надумали эту предрассветную отчаянную атаку без перебежек.

- Начнем затемно. Вначале ползком, пока немцы не обнаружат. Надеюсь, метров двести - триста мы таким макаром продвинемся, ну а потом... Потом только бегом, молча, без "ура" и перебежек, - тихо, но отчетливо произнес Ширшов. - Сейчас комбат и его заместитель доводят до всех это решение. Итак, товарищи, все зависит от нас самих. Возьмем деревню, возможно, искупим свою вину. Понимаете?

- Ясненько, капитан, - воскликнул Генка.

- Мне надо быть первым, - вырвалось у Вадима, видать, непроизвольно, так как он сразу смутился, покраснел и опустил голову.

- Даешь, младшой, - усмехнулся Генка.

- Всем надо быть первыми, - спокойно и веско бросил Ширшов, словно точку поставил.

Заснуть Володька не мог. Не спали, как казалось ему, и остальные. Так, подремывали, может, с потухшими цигарками в зубах. Часто ворочался и покряхтывал подполковник, несколько раз постанывал Вадим, иногда глубоко вздыхал Атласов. Капитан Ширшов сидел у печурки, глядел в огонь и беспрерывно курил.

Тихое "подъем" сразу подняло всех на ноги. После тепла землянки обожгло холодом. Холодом изнутри и снаружи - наступает самое главное. Сейчас они выйдут к полю и... поползут... А затем атака!

В штрафбате, хоть и числился он батальоном, было около полутораста человек - не густо... Подтянувшись к кромке леса, держа интервал, по шепотливой команде "вперед", передаваемой по цепи, они поползли...

Поле было в серой предрассветной дымке... Немецкие ракеты все реже и реже взлетали в небо, уже бессильные пробить своим светом предутренний туман. Батальон полз, полз быстро; умело хоронясь за трупами, и Володьке думалось, что метров на двести, если не больше, они продвинулись. Деревня все яснее и яснее вырисовывалась острыми крышами изб... Скоро, скоро надо будет подниматься в атаку... Рядом полз Генка, с другой стороны Вадим, подполковник приотстал - возраст.

- Ну, значит, в последний, решительный? - прошептал Генка, криво усмехнувшись.

И сразу же после его слов с левого фланга немецких позиций застрочил трассирующий пулемет. Красные нити заметались над людьми - надо подниматься. Без всякой команды, как один, поднялись с земли и побежали... Поначалу бежали молча, потом кто-то выматерился, а за ним и другие...

Ваша оценка очень важна

0
Шрифт
Фон

Помогите Вашим друзьям узнать о библиотеке