— А о глухоте нервов?
— Конечно, но какое отношение…
— Давайте предположим, что нервный срыв может отключать не только эти ощущения.
— Давайте. И что из этого?
Доктор Бёрн улыбнулся:
— Я предполагаю, вы уже получили ответ на ваш вопрос.
***
Рано или поздно он должен был допетрить. Никакая любовь не могла остановить его. Разгадка пришла, когда Норман сидел в гостиной, тупо уставившись в экран телевизора на болтающего диктора. Норман посмотрел фактам в лицо.
В минувшую среду он поцеловал Адама, потом нахмурился и проговорил:
— У тебя во рту кисло.
Адам поджал губы, отстранился от него. Тогда Норман воспринял его реакцию как естественное проявление чувств: замечание оскорбило его. Теперь же Норман пытался вспомнить до мельчайших подробностей последующее поведение Адама. Потому что утром в четверг Норман уже не мог чувствовать его вкус. Норман виновато покосился в сторону кухни, где Адам прибирался. Кроме его приглушённых шагов, в квартире больше ничего не раздавалось.
«Посмотри фактам в лицо», — настаивал невидимка в его голове.
Норман откинулся на диване и снова начал вспоминать.
Следующей была суббота, когда появился зловонный аромат сырости. Естественно, Адам обиделся бы на предположение Нормана о том, что он является его источником. Норман ничего не сказал, осмотрел кухню, спросил, вынес ли он мусорное ведро. И Адам немедленно отнёс этот вопрос на свой счёт. Проснувшись ночью, Норман не почувствовал запаха Адама. Норман закрыл глаза. Действительно, что-то не в так с его башкой, если в мозгу рождаются подобные мысли. Он любит Адама, Адам нужен ему.
Почему Норман так хочет верить, что именно Адам имеет какое-то отношение к произошедшему?
Затем пошли в ресторан, — неумолимо мозг заполнялся воспоминаниями, — где во время танца кожа Адама внезапно стала ледяной. Норман чувствовал, как его пальцы погружаются в рыхлую консистенцию. А сегодняшним утром… Норман раздражённо выключил телевизор и швырнул пульт.
«Немедленно прекрати! — Сдерживая дрожь, он взялся за башку руками. — Это внутри меня, это я сам! Не позволяй своим ощущениям уничтожить самое прекрасное существо в своей жизни!»
Он не позволит… Его тело будто окаменело, губы разомкнулись, глаза широко раскрылись, пустые от ужаса. Медленно, вслушиваясь в движение каждого мускула, он повернулся в сторону кухни. Адам продолжал прибираться. Но теперь слышались не только его шаги.
Едва понимая, что творится, Норман встал. Он тихо прокрался по мягкому ковру и застыл у кухонной двери с выражением отвращения на лице, прислушиваясь к шуму, производимому мужем. Всё стихло.
Собравшись с силами, Норман открыл дверь. Адам стоял перед открытым холодильником. При виде мужа его лицо озарилось улыбкой.
— Я как раз собирался принести тебе… — он замолчал и неуверенно посмотрел на него. — Норман?
В горле у того пересохло. Застыв в дверях, Норман стоял и смотрел на Адама.
— Норман, что не так?
Тело Нормана задрожало.
Отставив блюдо с шоколадным печеньем, Адам поспешил к любимому. Не в состоянии скрыть своего отвращения, Норман заорал и отшатнулся, лицо исказила гримаса ужаса.
— Норман, что случилось?
— Б-без понятия, — жалобно простонал тот.
Адам опять шагнул к нему, и опять его остановил вопль Нормана.
Лицо Адама напряглось, потяжелело, будто от внезапной догадки.
— Что ещё? — спросил он. — Я хочу знать.
Норман бессильно помотал головой.
— Я хочу знать, Норман!
— Нет, — его голос прервался хриплым дыханием.
Адам поджал дрожащие в волнении губы:
— Я сыт этим по горло, ты слышишь, Норман?
Вжавшись в стену, Норман пропустил Адама и, повернувшись, наблюдал, как тот уходит по коридору. Выражение ужаса не сходило с лица Нормана, пока он прислушивался к шуму, который, шагая, издавал Адам. Норман закрыл уши руками и стоял, непроизвольно дрожа.
«Это внутри меня, это во мне! — твердил он самому себе, пока слова не начали терять своё значение. — Это во мне, всё это во мне!»
В конце коридора с треском захлопнулась дверь спальни.
Норман опустил руки и, покачиваясь, направился к комнате. Адам должен знать, что Норман любит его; Норман искренне хотел поверить, что всё это происходит только в его воображении. Адам должен понять.
Норман открыл дверь в спальню, на ощупь пробрался во тьме до кровати и сел. Послышался шорох, и он ощутил, что Адам смотрит на него.
— Прости, — проговорил Норман, — скорее всего, я реально… болен.
— Нет, — голос Адама был безжизненным.
Норман напряжённо вгляделся во тьму.
— Что?
— У других людей таких проблем нет, как с нашими друзьями, к примеру… — ответил Адам. — Они мало видят меня. С тобой всё иначе. Мы чересчур много времени проводим вместе. Мне тяжело прятаться от тебя каждый час, ежедневно, круглый год. Моей силы не хватает, чтобы контролировать твой мозг; я потерял власть над тобой. Всё, что мне остаётся, — одно за другим отключать твои ощущения, чувства.
— Ты подразумеваешь, что…
— Да, твои чувства и ощущения не врут тебе. Привкус, аромат, осязание и то, что ты услышал сегодня, реально.
Норман сидел не двигаясь и глядя на тёмные очертания его силуэта.
— Мне следовало сразу отключить все твои эмоции, — сказал Адам. — Тогда всё было бы проще. Теперь уже поздно.
— О чём это ты? — Норман с трудом различил звук своего голоса.
— Это несправедливо! — Адам сжал руки в кулаки. — Я был тебе хорошим мужем. Почему я должен вернуться назад? Я не хочу назад, слышишь! Почему мне запрещено найти кого-нибудь ещё и попытаться опять?
Трясущейся рукой Норман нащупал кнопку ночной лампы возле кровати. Привстав, он нажал на неё.
— Не зажигай свет! — приказал голос.
Тусклая лампа осветила комнату.
От неприятного треска и похрустывания за спиной Норман резко обернулся. Крик застыл у него в глотке: с кровати поднимался почти истлевший скелет. Обрывки кожи и пыль свисали с прогнивших суставов.
— Отлично! — слова взорвались в мозгу Нормана, создав иллюзию звучания. — Теперь ты видишь меня!
Все ощущения моментально вернулись, воздух пропитался запахом разложения. Норман отскочил и, потеряв равновесие, упал. Мертвец поднялся с постели и шагнул к нему.
Норман не помнил, как выбежал из спальни, миновал тёмный коридор, а в спину его преследовал умоляющий голос, всё время говоривший одно:
— Прошу! Я не хочу вернуться назад! Никто из нас не хочет вернуться назад! Разреши мне остаться, я хочу остаться с тобой… родной!