Широко раскрытыми от любопытства глазами две девочки смотрели, как длинные тонкие пальцы Порции с неопрятными обломанными ногтями ловко сплели разные пряди в три трехцветных колечка.
— Ну вот, каждой достанется кольцо. У меня будет с рыжей полоской снаружи, у Фиби — со светлой, а у Оливии — с черной. — Она протянула им кольца. — Если вы когда-нибудь почувствуете, что забываете о своем предназначении, просто взгляните на кольцо… О, а еще мы должны скрепить свой договор кровью.
Ее зеленые глаза слегка прищурились, как у кошки, и в них сверкнуло воодушевление и веселье.
Порция взяла ножницы, повернула запястье вверх, сделала надрез, выдавила капельку крови и протянула ножницы подруге:
— А теперь ты, Фиби.
Фиби покачала белокурой головой.
— Я не могу. Сделай это сама, — сказала она, крепко зажмурилась и протянула руку запястьем вверх.
Порция проткнула ей кожу, а затем повернулась к Оливии, которая уже протягивала ей руку.
— Ну вот. Теперь мы соединим запястья, чтобы наша кровь смешалась. Таким образом мы скрепим свое обязательство поддерживать друг друга в радости и горе.
Оливия понимала, что Порция играет, но тем не менее, когда ее кожа коснулась кожи остальных, она ощутила странный трепет и некую общность, показавшиеся ей чем-то большим, чем простая игра. Однако она не была романтичным ребенком и решительно отбросила подобные глупости.
— Если кто-нибудь из нас попадет в беду, то может послать свое кольцо другой и быть уверенной, что получит помощь! — с воодушевлением воскликнула Фиби.
— Все это очень г-глупо и романтично, — заявила Оливия и нахмурилась, что было попыткой — она это сама понимала — скрыть волнение.
— А что плохого в романтике? — пожав плечами, возразила Порция, и Фиби ответила ей быстрой благодарной улыбкой.
— Ученым романтика ни к чему, — сказала Оливия. Она нахмурилась еще сильнее, так что ее черные брови почти сошлись над глубоко посаженными карими глазами, а затем вздохнула: — Л-лучше я вернусь на свадьбу.
Она положила витое колечко в маленькую сумочку на поясе, затем бессознательным движением — как будто для того, чтобы придать себе смелости, — быстро коснулась запястья, слегка измазанного их смешавшейся кровью, и направилась к двери.
Когда дверь открылась, в полутьму лодочного сарая ворвался шум расположенного на другом берегу реки города. Оливия вздрогнула от диких грубых звуков.
— В-вы слышите, что они кричат?
— Они кричат: «Голова с плеч, голова с плеч!», — объяснила Порция. — Только что казнили графа Страффорда.
— За что? — спросила Фиби.
— Боже праведный, неужели вы ничего не знаете? — Порция была прямо-таки потрясена их неведением. — Страффорд был ближайшим советником короля, а парламент восстал против короля и отстранил графа, и теперь они отрубили ему голову.
Оливия почувствовала, как волосы зашевелились у нее на голове, когда тихий майский воздух прорезал грубый восторженный рев толпы, а над городом и его окрестностями начал подниматься густой и удушливый дым костров, зажженных в честь насильственной смерти человека.
— Джек говорит, что будет гражданская война, — продолжала Порция, упоминая об отце с привычной фамильярностью. — Он обычно не ошибается в таких вещах… в отличие от многих других, — добавила она.
— Гражданской войны не может быть! — Оливия была в ужасе.
— Посмотрим, — пожала плечами Порция.
— А мне хотелось бы, чтобы она началась прямо сейчас и избавила меня от необходимости возвращаться на свадьбу, — мрачно сказала Фиби. — Ты идешь, Порция?
Порция покачала головой и резко махнула рукой в сторону двери.
— Возвращайтесь на вечеринку. Для меня там нет места. — Фиби застыла в нерешительности, а затем последовала за Оливией, крепко зажав в руке колечко.
Порция осталась стоять в полутьме.