– А теперь, когда я исповедалась перед вами, вы, я надеюсь, возьмете надо мной опеку?
Говоря это, девушка уставилась на своего собеседника испытующим взглядом.
Нечто колдовское было в ее очах, противостоять им было свыше человеческих сил.
– Подумаю, – как мог, сопротивлялся Шелдон.
– Думайте быстрее. Или лучше давайте размышлять вместе.
Она протянула руку, схватила свою накидку и укуталась в нее.
– Я вам полностью доверилась…
– Значит, ты рассчитываешь, что я настолько глуп, что доверюсь лихой авантюристке? Да я распознал тебя, как только ты перешагнула порог этой комнаты.
– Однако вы не выгнали меня прочь!
Шелдон замялся.
– Пять лет уже я живу в кредит, – признался он.
Она была ошеломлена.
– Из-за этого вы, наверное, и покинули Англию?
– Как вы догадливы, мадам!
– А что же вас потянуло обратно? – Она явно почувствовала в нем родственную душу.
– Давай не будем ходить вокруг да около, – обозлился Шелдон. – Я тебе не помощник. Я, конечно, не прочь переспать с красивой француженкой, но заплатить за ее услуги мне не по средствам.
– Какая же Франсина дура! – с досадой сказала девушка. – Ей в голову пришло, что для меня гораздо выгоднее разыгрывать вдову, чем невинную девушку.
– Твоя служанка весьма изобретательна.
Грудь девушки, вздымающаяся под скромной траурной одеждой, неудержимо тянула Шелдона прикоснуться к этим соблазнительным округлостям.
– Послушай! – сказал он. – Никто тебя не воспримет как неутешную вдовушку, не обольщайся.
– Это почему же? Мне кажется, что я хорошо играю свою роль.
– Нет, плохо. Дураки, может быть, и поверят, но те, у кого есть деньги и кто навидался подобных тебе особ, – вряд ли.
Глаза ее наполнились слезами, и она еще больше похорошела.
– Тогда мне придется сыграть девственницу, как Жанне Орлеанской. Мне это нетрудно. Я еще не спала с мужчиной.
– Не может быть!
– Мне лучше знать это! – разъярилась Керисса.
– Сколько же тебе лет?
– Не знаю точно… около семнадцати.
– Ты так молода?
– Но я прошла через многое и выгляжу старше своих лет. Мне так часто приходилось скрывать свой возраст…
– Чтобы понравиться палачам?
– И такое бывало…
– А чем же ты их удовлетворяла?
– Разными способами…
Шелдон прервал ее дальнейшую исповедь жестом. Вряд ли ему доставило бы удовольствие услышать, на какие извращения способны мужчины, опьяненные внезапно свалившейся на них властью.
– Ты молодец. Ты здорово сыграла роль графини. Дай мне подумать, прежде чем я что-либо решу.
Он уставился на пламя, пожирающее поленья в камине.
– Ты случайно не знаешь, кто-нибудь из семьи герцогов де Валенс успел удрать в Англию?
– Никто. Их всех прихлопнули, как букашек на одном пне. Мой папаша заявил, что только трусы покидают свою страну. Он согласился умереть, лишь бы не прослыть трусом.
– А его вдова… герцогиня?
– Ее вскоре отправили на гильотину… вместе с ее любимым священником. Может быть, в этом и была высшая справедливость. Она слишком обожала его.
Шелдон Харкорт провел пальцем по ее щечке.
– Ты кровожадное дитя.
– Что поделаешь, если я ее ненавидела! Она втоптала мою мать в грязь…
– Разумеется. Ведь она ревновала.
– Она лишилась любви супруга по своей собственной вине. Какой мужчина согласится лечь в постель с этой святошей, восклицающей все время: «О, как это ужасно, как постыдно, как унизительно!»
– А ты сама слышала подобные восклицания? – не удержался от ехидного вопроса Шелдон.
– Мне удавалось иногда подслушать под дверью, – с чарующей непосредственностью призналась прекрасная гостья.
– А как ты приобрела манеры аристократки? Тоже подслушивала, подглядывала?
– Да, прячась за портьерами или за деревьями в парке. Как вы догадались, монсеньор? Я, ловкая как обезьяна, взбиралась на верхушки деревьев и пряталась в ветвях.