Мирабелла слушала, открыв рот.
— А я думала, вы — демоны, принявшие облики моих воображаемых друзей…
— Опять! — Оззи, кажется, обиделся. — Я устал повторять тебе, дитя! Я не демон, и никакие демоны не находятся в моей власти. Я исполнил твои мечты, оживил дом, твоих друзей, но лишь потому, что ты вложила жизнь в эти стены. Ты придумала их всех, магия гримуара лишь сделала их живее.
— И хотя мы всего лишь ваши создания, — произнесла нежная Катрин, подойдя к Мирабелле, и Мира не смогла не восхититься тем, как изящно было ее новое платье, которое в действительности хозяйка сшила для своей куклы из грязного носового платка, — я бы хотела сделать вам небольшой совет. Вы не будете против?
— О нет, не буду! — воскликнула Мира. — Ах, как хорошо твое платье!
Катрин взяла со стола нож.
— Нож в моих руках, милая герцогиня, не злой и не добрый. Но если я пораню им кого-нибудь, он станет орудием зла. А если я отрежу им кусок хлеба и накормлю нищего, это будет орудие добра. Понимаете ли вы, к чему я клоню?
Мирабелла взглянула на книгу, которую держала при себе.
— Да, Катрин, я понимаю. Только я решаю, будет ли сила, оказавшаяся в моих руках, злой или доброй. Но ты же знаешь меня! Я буду доброй волшебницей.
Милое лицо Катрин осветилось улыбкой, и она кивнула Мирабелле, после чего вернулась за стол. Служанки внесли в столовую различные удивительные блюда и заставили ими стол; Мира не верила своим глазам, но еще меньше — обонянию, ведь от запахов ароматной пищи кружилась голова.
Одна из служанок наполнила тарелку Мирабеллы вкусностями, и та с замиранием сердца поднесла ложку ко рту. Это была настоящая еда! От голода у Миры свело желудок и закружилась голова.
— Наша милая герцогиня всегда приходила ужасно голодной, — мрачно сказал барон фон Браун. — И сидела с нами до самого вечера, не имея и крошки во рту.
— Что ж, это все в прошлом, — самоуверенно сказал Оззи. — Теперь у милой герцогини будет все, чего может желать девочка двенадцати лет. Угощения. Платья. Танцы…
Мира перестала с жадностью набивать желудок и опустила глаза на Оззи.
— Но что я должна взамен? Не бывает же ничего просто так!
— Почему? Я не человек и, как ты помнишь, не демон, я бескорыстен! А впрочем, Мира, расплата найдет тебя вскоре. Не потому что мне что-то от тебя нужно, нет, просто с большой силой приходит большая ответственность. У тебя будет все, и алчные люди очень скоро найдут тебя, будут требовать, чтобы ты им помогала…
— Однако же, я совершенно не вижу в этом проблемы, — хихикнула Мира, с наслаждением глотнув горячий дорогой чай, а не как обычно, воображаемый, со вкусом одиночества и пыли. — Я же волшебница! Я должна помогать людям! Я буду защитницей обиженных и обездоленных! Как феи из мультфильма!
Катрин довольно улыбнулась, Тиль благоговейно взглянул на свою госпожу; одна лишь Эллен, казалось, была взволнована происходящим, смотрела на Миру с опасением, но та, ослепленная этими чудесами, не видела беспокойства любимой куклы.
После обеда Мирабелла почувствовала сонливость. Эллен помогла ей подняться по широкой лестнице, устланной ковровой дорожкой, на второй этаж, и провела ее в просторную и богато обставленную спальню, центром которой была круглая кровать с полупрозрачным балдахином, расшитым серебряными звездами.
— Моя кровать! — выдохнула Мира, дрожа от восторга. — Как прекрасно!
Эллен помогла ей снять удивительное платье, помогла распустить замысловатую прическу, и даже подтянула одеяло поближе к ее лицу, когда маленькая герцогиня легла в мягкую, пахнущую свежестью, теплую постель.
— Ах, Эллен, — прошептала Мирабелла, взяв любимую куклу за теплую руку, — я боюсь, что когда я проснусь, все исчезнет, как сон…
— Быть может, — кивнула Эллен, — но даже если я снова стану пластиковой, я хочу, чтобы вы знали, что я люблю вас, милая Мирабелла.
Мира улыбнулась и уснула, и даже во сне продолжала счастливо улыбаться. Эллен дождалась, пока герцогиня сама отпустила ее руку, и тихо покинула спальню.
Проснувшись, Мирабелла долго боялась открыть глаза. Она чувствовала, что лежит в постели, но боялась, что это постель в ее скучном доме, а не в удивительном Поместье Герцогини; но вытянув руку, она нащупала мягкий легкий балдахин с вышитыми жесткими звездами и распахнула глаза. Ничего не исчезло. Иллюзия не развеялась. Мира все еще была герцогиней.
В пустой богатой комнате она чувствовала себя слишком одинокой, и потому быстро выбежала из нее, даже не надев платья.
Друзья собрались в гостиной и вели беседу. При виде Миры господа покраснели и отвели глаза, а девушки захихикали, и Эллен подошла к ней, обняла за плечи:
— Чудесно, что вы проснулись! Но нельзя забывать о приличиях.
— Ой, верно! — Мира покраснела и закрыла лицо руками. — Эллен, помоги мне одеться!.. Постойте! Сколько времени?
Сломанные часы рядом с камином снова работали и показывали пятнадцать минут седьмого.
— Нет, не может быть! Оззи, Оззи! Мне срочно нужно домой, а то мама убьет!
— Как же, Мира, ты не хочешь остаться здесь? — удивился Оззи, вылезший из-под дивана. — Не хочешь остаться герцогиней, окруженной ее друзьями?
Мгновение Мирабелла колебалась. Она ненавидела маму! Мама побьет ее и отругает за испорченную рубашку, за то, что поздно пришла домой, за то, что плохо учится и вообще плохая девочка, недостаточно любит Господа… Но если Мира не придет домой, то мама испугается и будет плакать, волноваться. Да, мама очень строга и жестока к Мире, Мира это ненавидит, но она совершенно не хотела заставлять маму плакать. Мамы такого не заслуживают. Мамы желают добра.
Сомнения Миры были окончательно разбиты Эллен, которая наклонилась к ее уху и тихо сказала:
— Ваша мама будет волноваться, милая герцогиня. Не позволяйте ей волноваться, вы же хорошая девочка.
— Я хорошая девочка! — эхом повторила Мирабелла. — Оззи, верни мне мою школьную форму! Нужно домой. Я тебя с собой возьму, только нельзя, чтобы мама тебя видела.
Белое сияние охватило Миру с ног до головы, а когда схлынуло, она уже стояла в неудобном школьном платье и новой рубашке, но чистой и выглаженной, словно и не было урока физкультуры! Мира захлопала в ладоши от счастья, друзья улыбнулись, глядя на нее.
— Вы же не станете снова игрушками? — с надеждой спросила Мирабелла, прижимая к груди гримуар. — Я хочу, чтобы и пока меня нет, вы были людьми! Сюда же никто не ходит?
Друзья покивали и признались, что им тоже было слишком скучно сидеть на одном месте. А теперь им гораздо лучше. Можно ходить, читать, разговаривать — блаженство!
Мира тепло простилась с каждым и вышла на улицу, убрав гримуар в школьную сумку. Оззи шел за ней по холодной солнечной улице, мягко ступая лапками по асфальту, и молчал. Мира тоже молчала, ей было слишком радостно, чтобы говорить.
На подходе к дому он остановился, взглянул на Миру с тяжелым вздохом и сказал:
— Открой гримуар, и я спрячусь в нем. Я не смогу тебе помочь, пока ты не выпустишь меня снова, но зато меня никто не увидит.
Мира достала из сумки книгу, раскрыла на случайной странице, и Оззи прыгнул туда, погрузился в бумагу, исчез совсем. Мирабелла поскорее спрятала гримуар обратно и прошла во двор дома, стараясь не улыбаться, это было бы подозрительно. Из приоткрытого окна кухни доносились разговоры из телевизора, звон посуды. Мира тяжело вздохнула, прошла в прихожую, сняла туфельки. На звук закрывшейся двери вышла мама, в фартуке и с половником в руках:
— Мирабелла! Ты вообще знаешь, который час?
— Семь, мама.
— И до скольки ты должна быть дома?
— До шести, мама.
— Твои оправдания?
Мира поджала губы. У нее не было заготовлено хорошего оправдания.
— Я гуляла и забыла о времени, мама.
— Хорошие девочки после школы идут сразу домой, Мирабелла. Знаешь ли ты, сколько всего может случиться с одиноко гуляющей девочкой?
— Я знаю, мама.
— Этого больше не повторится?