А девочка эта замшевая — вовсе не придонная шваль. Чистенькая, ухоженная, подмазанная стильно и подстриженная по моде. Золотая девочка, удравшая от богатеньких и очень правильных папочки с мамочкой вкусить запретной мятки. И нарвавшаяся на золотую пулю…
В висок.
Вряд ли она именно этого искала — ну какие у золотой девочки могут быть проблемы? Так, от скуки дурью маялась. А это наказуемо.
Между прочим, костюмчик-то ничего. Особенно для осени. И размер подходящий. Стиль, правда… Но у дареного табла спидометр не разглядывают.
Стась стащила с окостеневшего тела куртку — хорошая такая куртка, добротная. С тонким свитером пришлось повозиться, тело упорно не желало с ним расставаться. Хорошо еще, что вернулась мода на одежду на два-три размера больше, иначе вообще было бы не снять, раздевать мертвецов – та еще заморочка. Но оно того стоило, натуральный раньяк. Это вам не котэ чихнул. Мажористая девочка, асфальт ей пухом… Рубашка была шелковая, белая и холодная, словно только что выпавший снег. Вещь красивая, но не актуальная. Ну да ладно, возьмем до кучи.
Освободив начавшее уже коченеть тело от совершенно ненужной ему рубашки, Стась начала кое-что понимать. А, натянув пришедшиеся почти впору замшевые штанишки, убедилась окончательно. Хмыкнула. Н-да… Может быть, у золотых девочек действительно не бывает проблем.
А вот у золотых мальчиков, одевающихся как девочки, похоже, кое-какие имеются.
Поднимая рюкзак с формой — зачем оставлять? пригодится — Стась задела сползшую шапочку бывшей коллеги. Голова той слабо мотнулась, густые светлые волосы рассыпались по грязному асфальту. Клеймо на виске было сиреневым.
Вот оно, значит, что. Не просто коллега. Дважды.
Паскудство.
Да она же сама — совсем еще ребенок. Хотя… Времена такие. Жанка-то вон — вообще соплячка, куклы-бантики, а тоже туда же, позаботилась она. Джульетте было четырнадцать. Четырнадцать! А кто из сегодняшних ждет до четырнадцати? Разве что честитки, да и те — вынужденно, поскольку авансированы и за нарушение контракта штрафуют их не по-детски.
Каковы темпера — таковы и моресы.
Зачем-то Стась приподняла голову мертвой девочки и подложила под нее упавшую шапку. Погладила по холодному лбу, закрывая слегка приоткрытые глаза.
И дернулась, когда с легким полувздохом-полустоном бывшая дважды коллега попыталась вернуть голову в прежнее положение.
***
====== Правила противоречивы. Но это правила ======
Базовая
Кафе «Встреча»
Стась.
Забавно…
Стась глядела на восторженного маленького человечка — и никак не могла понять причины своей к нему неприязни. По идее, это не ему надо сейчас ручками от радости всплескивать, а ей самой скакать козлом мартовским, время от времени стукаясь об потолок пустой башкой. Ведь на блюдечке с голубой каемочкой — кушайте, не обляпайтесь! — причем не только что на халяву, так еще и заплатят! Сами!!
За то, что тебе совсем не нужно. За то, чего ты никогда не хотела, что выбросила бы и сама, не задумываясь. Если бы денег сумела достать. За то, о чем ни в коем случае не стоит думать иначе, как о чем-то, совершенно не имеющем ценности и значения. Просто недоразумение. Можно даже сказать — мусор. Нет, не мусор — хуже, мусор не мешает, не тянет на дно, словно залитые цементом ботинки, не стоит поперек судьбы жирным сиреневым крестом… И вот эту дрянь у тебя не просто предлагают забрать — покупают.
А ты морщишь свой отнюдь не аристократический нос и презрительно
принюхиваешься — а чем это от вашего предложения пованивает?
Если здесь от кого и пованивает — так это от тебя. Портовый сортир — это все-таки портовый сортир, а не персональная сауна с бассейном и душем шарко, специфический аромат дезинфекции остается.
Стась лениво потягивала золотистый сок, смотрела на возбужденно жестикулирующего крысолицего и размышляла о странности собственных реакций. Его попытки заказать ленч она пресекла на корню вовсе не из излишней принципиальности — о чем вы? Какие такие принципы после двух недель на самом дне Базовой?! Просто сегодня был уже пятый день, как она воровала исключительно соки, намереваясь завтра-послезавтра войти на недельку-другую в абсолютную голодовку и очищая организм перед этим достойным всяческих похвал делом. И она еще не была уверена, что изменит свои планы. Что бы там не говорил этот остроморденький.
Забавно.
Она ведь даже не очень-то и верующая, если на то пошло. Во всяком случае — не настолько. И деньги, подлец, в световых предлагает — валюта твердая. Так что же еще надо для полного счастья? Какого, простите, рожна?!
А вот нет их, ну хоть тресни. Нету. Ни дебильного восторга, ни даже простой человеческой радости.
Лишь глухая досада и что-то смутное, неосознанное, от чего горечью сводит горло. Согласитесь — на радость похоже мало. Может, все дело просто в том, что она со спецотряда не очень-то любила крыс?..
“Ну, а тебе-то как? Нравится этот типчик?” — ехидно поинтересовалась она у того, кого типчик деликатно именовал “объектом” и о ком до сегодняшнего дня сама она старалась не думать вообще. Объект вел себя очень смирно, словно понимал, что излишняя активность сейчас чревата. А, может, был просто шокирован неожиданным соседством не с привычным уже Эй-Джи-Комплект, а с натуральным, березовым, без консервантов и сахара. Ответил уклончиво, слабой пульсацией — а чего, мол, нам? Мы — люди маленькие…
Стась усмехнулась и несколько изменила вопрос: “А в целом?”
И чуть не раздавила хрупкий бокал, покрываясь холодным потом от тупой тошнотворной боли, завязавшей в тугой узел мышцы живота, и теперь неторопливо ввинчивающей в этот узел крупный штопор. Предложения крысолицего блондинчика нравились объекту еще меньше тесного соседства с березовым соком.
Оно и понятно…
Хотя, возможно, опять сработала миротворческая блокировка, реагируя на вполне осознанную и четко сформулированную мысль. И, кстати, понятно теперь, откуда здесь взялась «Чайка». Да и не она одна, «Лист» тоже пригнали, та встреча в грязном переулке вовсе не была плодом ушибленного воображения.
Ищут.
Странно только, что не узнали тогда, на узкой припортовой улочке, когда остановились, на форму среагировав. Да, ночь, да, грязь и последствия драки, и стояла она на четвереньках… но искали-то они, похоже, именно ее. И – не узнали.
Неужели она так изменилась?
Искали…
Кстати, выход. Добровольная явка всегда неплохо выглядит.
Нет, конечно, извиняться они не станут, и санкции штрафные отменять — это тоже навряд ли. Но в правах, может быть, и восстановят. А что? Вполне может быть. Все-таки сенсация. Первый случай в истории контакта. Масса интересных возможностей. Хотя нет, интересные возможности — это по части белобрысого и его коллег. Любопытно, под чьим крылом их институт? Независимый — это вряд ли, не бывают институты, имеющие хорошее материальное обеспечение, еще и независимыми, И не работают в независимых институтах такие вот… личности.
Личность эта, очкастая и белобрысая, не просто не нравилась Стась. Она вызывала физическое отвращение. Почему-то сразу вспоминалась всякая мерзость — копошащиеся в гнилом мясе опарыши, пещерные цеюты, бледные подкаменные мокрешки и прочее, прочее, прочее. Ему бы преподавать “Мобилизацию резерва” честиткам — отстающих бы точно не было! Соглашаться с предложением такого человека — это просто себя не уважать.
Чего бы он там не предлагал.
Нет, это вовсе не означает, — осадила она радостно трепыхнувшийся было объект, — что подобные предложения будут отвергнуты сходу по мере дальнейшего их поступления от более приятных личностей. Живи пока. А там посмотрим.
Кожу потянуло мурашками смутная боль. Ах, ты так, значит? А это, братцы мои, уже шантаж. За это и схлопотать можно. Ты смотри, доугрожаешься! Антипатия-антипатией, но ведь можно и наступить на горло собственной песне. Да-да, именно! И вообще — тебя пока что в природе не существует, так что права голоса тебе тоже никто не давал. Вот и заткнись!