Вскочив с кровати, Альбрехт отбросил книгу в сторону, и подошел к письменному столу, на котором уже лежала бумага и перо с чернильницей. Отодвинув стул, юноша смочил перо и начал писать.
Ты мой свет, моя любовь, печаль.
Где же ты? Хотя бы дай мне знать.
Не могу. Хоть клялся не любить.
Не могу! Я не могу тебя забыть!
Альбрехт на минуту оторвался от стихов. Рифма на какое-то мгновение исчезла. Юноша вздохнул, попытавшись вспомнить всё, что было счастливым в его жизни.
Я твои глаза во сне вновь вижу
Верь ты мне. Тебя я не обижу.
Ведь люблю, с тобою свет мне милый
Ты любовь моя, что даёт мне силы.
Не страшны невзгоды и ненастья
Ведь теперь со мной ты – моя радость, счастье
Знаю, что преграды между нами
«Разные» – не приговор, я знаю.
Альбрехт не знал, что писать дальше. Он чувствовал, что здесь чего-то не хватает. Во всех его песнях чего-то не хватает. Юноша пропустил припев, что-то стал исправлять. Ему казалось, что в каждом куплете не хватает еще несколько строчек.
На душе было легко и спокойно. Отложив перо, Альбрехт перечитал четверостишия и улыбнулся. Он мечтал усовершенствовать когда-то их. Обязательно. Ведь она же ответит ему взаимностью. Ответит! Альбрехт поднес к губам исписанный листок и поцеловал его.
Глава 2. Остановись пока не поздно
Альбрехт потёр виски и отошёл от письменного стола. Уже давно наступила ночь, а он так ещё не ложился. Пройдя к стулу, юноша стал снимать с себя рубашку. Раздевшись до пояса, он посмотрел на шрам на груди слева. Подойдя к зеркалу, Ал прикоснулся к нему рукой. Это был шрам от раны, нанесенной воином Мортимера, то есть Морла. Альбрехт вообще не понимал, как остался жив.
Он помнил, как очнулся на траве, забрызганной кровью. Была ночь. И было странное чувство, как будто кто-то отвёл удар от сердца, которое пытались пронзить.
Альбрехт понимал, что всё что случилось с ним, тогда ночью пятнадцатого августа, было чудом. Да и всё последующее.
Переведя взгляд на руку, на безымянном пальце которой красовалось кольцо с хризолитом, Альбрехт горько усмехнулся. Если это кольцо действительно обручальное, то он подарит его только той, которую по-настоящему полюбит. Альбрехт очень хотел, чтобы это была Рада.
Кольцо кажется вросло и не хотело сниматься. Но Альбрехту почему-то казалось, что, когда придёт время, оно само спадёт.
Но пока это время не пришло. Этой же рукой, сняв с волос резинку, Альбрехт распустил волосы и обернулся, ища глазами свою ночную рубашку.
Переодевшись, молодой волшебник ещё раз проверил дверь, и пошёл спать. Вещие сны ему ещё никогда не снились. Да и этот нельзя было до конца назвать вещим. Наверное, это просто из-за страха неизвестности, что мучил ещё с того дня, когда он почувствовал насколько ему необходима Рада. Но то, что ему приснилось не было похоже ни на страх, ни на сон…
На своем гнедом коне Альбрехт ехал по лесу. Погода была прекрасная, лес, не смотря на позднюю осень, утопал в зелени. Было прекрасное чувство: никуда не надо спешить, катайся и наслаждайся жизнью.
Вдруг Альбрехт у дороги увидел мальчишку, сидящего на траве, уткнувшись лицом в ладони. Альбрехт приостановился.
– Что у тебя случилось? – наклонившись, спросил он.
Мальчишка отнял руки от лица и заглянул прямо в глаза Альбрехту. Волшебник чуть не поперхнулся – на него смотрели такие же, как и у него глаза.
– Я упал с неба! – вполне серьёзно ответил ребёнок лет шести.
Альбрехт удивлённо на него посмотрел и слез с коня.
– Ты, что из Трещины?
Мальчишка вдруг рассмеялся, и впился своими глазами в него. Альбрехт стоял не понимая, что того рассмешило.
– Как сказать. Моя мама из другого времени, и вообще с другой планеты, а папа с этого времени и с этой планеты! Я не знаю откуда я! Если бы не брат, я бы жил в том времени на той планете!
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Как зовут тебя? – ответил мальчик почему-то вопросом.
– Альбрехт! А тебя? – сказал Альбрехт.
– Альбрехт? Как тебя?
Здесь Альбрехт совершенно запутался.
– Меня зовут Альбрехт, я брат Мерлина! Как твоё имя?
Ребенок прекратил смеяться и подойдя к нему, ткнул его в грудь пальцем.
– Альбрехт! – ответил мальчишка, отойдя в сторону.
Наконец, к Альбрехту пришло понимание. Эти тёмно-зеленые глаза, ещё короткие каштановые волосы, этот взгляд и совершенное не различие знаков препинания в интонации. Его ответы были: «Как зовут тебя» и «Как тебя», без знака вопроса. Этого мальчишку действительно звали Альбрехтом. Волшебник вдруг узнал в нём себя, только в детстве.
Его ошарашила мысль, что он разговаривает с самим собой. К этому времени шестилетний Альбрехт сел на траву и снова уткнувшись лицом в ладони, расплакался.
Взрослый же Альбрехт, растерявшись, опустился на траву рядом и прикоснулся к его руке.
– Что случилось?
– Забыли обо мне? – всхлипнул мальчик. – Никому я не нужен! Используют меня! А не любят!
– Ну, что ты! Тебя любят! – возразил взрослый Альбрехт. Он не очень помнил этот свой возраст. Но, кажется, он тогда не переживал по такому поводу.
– Нет, меня не любят! Потому, что я не герцог, а мой брат герцог!
Альбрехт вытаращил на него глаза. Откуда ОН в шесть лет знал о Мерлине?!
– Я герцог! И ты значит герцог тоже!
– А она ведь не знает! – перестав всхлипывать, вытер нос рукой мальчишка.
Ребенок долго переминался с ноги на ногу, а потом вытянул вперед руку и указал пальцем куда-то перед собой.
Альбрехт повернув голову, понял куда он показывал. Это была роща, залитая ярким солнечным светом. По сравнению с ней лес казался мрачным.
– Иди! С тобой хотят поговорить! – сказал мальчишка.
Альбрехт без расспросов пошёл туда, куда ему указали.
Оказавшись в роще, юноша прикрыл глаза рукой, чтобы не ослепнуть от яркого света. Через несколько секунд, когда его зрение перестроилось, Альбрехт смог рассмотреть стоящую возле дерева женщину с тёмными волосами. На ней было очень простого покроя платье и шерстяная шаль.
Альбрехт подходя к ней уже знал кто это. Мерлин ему говорил, что он похож на мать – Игред. У неё, так же, как и у них были тёмно-зеленые глаза.
– Мама? – голос Альбрехта вздрогнул, ведь он никогда в жизни не видел своей родной матери.
Женщина раскинула руки, и юноша подбежал к ней и прижавшись, обнял.
– Мама, мама! Неужели это ты? – повторял он, а по щеке скатилась слеза.
– Я, мой храбрый воин! – улыбнулась Игред. – Как же ты изменился, сынок!
Альбрехта настолько переполняла радость встречи, что он не спросил, как она смогла связаться с ним. Быть может во сне не всегда можно контролировать свои действия.
– Я хочу предостеречь тебя! Будь осторожен сынок! Не делай глупостей! – сказала она. – Забудь! Забудь лучше!
– Я не понимаю тебя, мама! – отошёл от неё Альбрехт.
– Ты знаешь о чём! Остерегайся не брата, а любимой! Он не виновен перед тобой! Выброси свои чувства из головы! Они тебе принесут только боль!
– Нет, мама! Я её люблю! И ни за что не откажусь от неё! – возразил Альбрехт.
– Вот ты её любишь… А она?
Альбрехт потупил взгляд.
– Любит ли она тебя также? – заглянула ему в глаза Игред.
– Она хорошая! – снова возразил Ал. – Она искренняя!
Женщина горестно улыбнулась и взмахнула рукой и вода в речке, протекающее рядом, заискрилась и там, что-то появилось.
– Смотри на свою хорошую!
Альбрехт сделал несколько шагов и наклонился. Глаза его сами собой расширились, когда он в воде увидел его первую встречу с Радой. Всё было как тогда:
Юноша увидел тонувшую девушку. Перед тем как успел тщательно всё обдумать, он быстро стал снимать с себя плащ и ботинки. На речке было много порогов. Потому Альбрехт бросился на помощь. Течение его постоянно сносило. Ноги и руки налились свинцом, вода ледяная.