Ут потянулся к дверце, чтобы открыть окно… и с изумлением начал рассматривать свою руку, он ее не узнавал, это была будто не его рука, тонкая, загорелая… Сильная головная боль мешала сосредоточиться и разобраться в ощущениях, иначе Ут давно бы почувствовал, что тело тоже как бы не совсем его, – стройное, легкое, гибкое… Ут с интересом стал себя оглядывать. На нем были белая рубашка с короткими рукавами, коричневые расклешенные внизу брюки и какие-то дурацкие сандалии с ремешком. Одежда тоже из далекого прошлого. «Что за маскарад! И зачем я так вырядился?» – продолжал недоумевать Ут. Вдруг блеск озарения промелькнул в затуманенном сознании. Неужели это правда? Нет, нет, не может быть! Это же полная чушь!..
Ут осторожно вышел из машины и крадущимися шагами стал приближаться к зеркалу бокового обзора, чтобы увидеть в нем свое лицо. Ут его увидел и… резко отшатнулся. Зеркальное отражение привело его в сильное замешательство – это был не он. Точнее, не совсем он – в зеркале показался какой-то юнец, с едва пробивавшимся над пухлыми губами мягким пушком. Может, померещилось? Ут нагнулся и еще раз, уже более внимательно стал изучать свое отражение – сомнений быть не могло, на него смотрел Ут, только очень юный, образца 40-летней давности.
Если сказать, что это открытие повергло его в шок, – значит, ничего не сказать. Он просто обезумел! Мысли пришли в хаотическое движение. Ут вновь затаился на заднем сиденье, и чтобы как-то унять нервную дрожь, от которой ходуном ходили руки и ноги, попытался глубоко вздохнуть и задержать дыхание. А что если , это только сон? Ну, конечно же, сон, конечно, сон – стоит лишь слегка поднатужиться, разомкнуть глаза, и весь кошмар сразу закончится. Но проснуться не получалось…
Тем временем из дверей кафе вышли уже знакомые ему мужчина с женщиной. Ут стал догадываться, кем они ему приходились. Первым шел мужичок, чуть ниже среднего роста, с выпиравшим брюшком, заметной лысиной, которую обрамляли черные с небольшой проседью кудряшки. За ним следовала полноватая дама, с миловидным белым лицом – несмотря на палящее южное солнце, загар к нему почему-то не приставал. Они уселись в машину, завелся мотор.
Ут потянулся к дверке, чтобы открыть окно и впустить в салон свежий воздух.
– Утик, тебе плохо что ли? – женщина участливо обернулась.
Нужно было что-то отвечать. Ут закрыл глаза и тихо произнес, не узнавая своего голоса:
– Нет, ничего, просто устал. Я немножко посплю.
– Ладно, спи. Дорога еще дальняя.
Притворившись спящим, Ут стал обдумывать свое положение. Первым делом нужно было определить время и место своего пребывания. Природный ландшафт – пустыня и саксаулы – подсказывал, что это могли быть Кызылкумы. Но горы говорили о том, что они могли выехать и за пределы Красных песков…
«Стоп, вспомнил! – остановил бег своих мыслей Ут. – Да, как-то летом во время каникул, кажется, в начале августа, в самый разгар саратона – пика жары в Согдиане – я ездил с родителями в гости к каким-то дальним родственникам на Памир, где в античные времена располагалась столица древней Бактрии. Только когда это точно было? После 8 класса или 9-го? После 10-го этого быть не могло, поскольку сразу после выпускных экзаменов я поехал на юношеский чемпионат Алтын Тартарии по футболу в Ангар-тепе, где проходила наша зона, а потом поехал с другом строить БАМ – Байкало-Амурскую железнодорожную магистраль. Значит, 8-й , нет, наверное, все-таки 9-й класс, точнее, летние каникулы. И, следовательно, на данный момент мне 15 или 16 лет. Скорее, всего 16».
Ут пошевелил успокоившимися руками и ногами – да, они вполне могли принадлежать 16-летнему юноше-спортсмену.
«Где мои 16 лет? А вот они, на Большом Памире. Чудны дела твои, Господи!»
Ут припомнил также, что с ним в той поездке, действительно, случилось что-то вроде солнечного удара и привиделся какой-то мираж, как будто мир, действительно, раскололся на мелкие кусочки, а затем вновь склеился. «Может, взрыв метеорита на острове Бержуд и никем, кроме меня, не замеченный Раскол мира в горах Памира образовали Петлю времени, и меня затянуло сюда из будущего? – стал кое о чем догадываться Ут. – А что? Это, по крайней мере, хоть как-то объясняет ситуацию».
Как бы там ни было, теперь Уту предстояло жить в новой старой реальности – в этом своем внезапно нагрянувшем прошлом. Сколько – неизвестно. Ясно одно, открывать этого было нельзя никому – примут за сумасшедшего.
Ута и вправду укачала дальняя дорога. Похоже, утомленный непривычными впечатлениями, продремал он, вернее, продрых как убитый, часа три-четыре кряду.
Трудяга "Москвич" пересекал уже Старый город и проезжал мимо древнего полуразрушенного минарета, на вершине которого вместо муэдзина восседала парочка белых аистов. Она давно облюбовала это самое высокое во всей округе место и свила там для себя уютное гнездышко. Говорили, что аисты приносят удачу, и местные жители боялись, как бы они не улетели насовсем – поэтому никто не рисковал нарушать их покой. А большие длинноногие птицы, словно чувствуя к себе такое почти священное отношение, вели себя вальяжно и важно, невозмутимо наблюдая с недосягаемой высоты за абсолютно безопасными для себя людскими страстями.
Но никто еще не знал, что через пару десятков лет выглядевшая такой мощной Алтын Тартария зашатается. Русские уедут в Рязань, тартары – в Казань, а бухарские евреи – в Израиль. Правда, Империя потом вновь укрепит свое положение в Согде. Но аисты сюда больше уже не вернутся.
Машина выехала из Старого города и по прямому, как стрела, тракту покатила к проспекту Дружбы народов в сторону железнодорожного вокзала. Вдоль дороги зеленели еще не созревшие хлопковые поля. В окно машины влетал горячий ветер. Ут смотрел в открытое окно и будто старый фильм вспоминал: вот торговые ряды Нового базара, сразу за ним – поворот в совхоз "Мамай". Здесь жили в основном добровольные переселенцы: немцы, корейцы, чеченцы, крымские тартары.
После этого рубежа, собственно, и начинался Новый город с его неожиданно густой для Кызылкумов зеленью и голубыми многоэтажками. На перекрестке Ут увидел огромный рекламный щит с крупно выписанными словами:
АРХИТЕКТУРНЫЕ КОМПЛЕКСЫ ГОРОДА N – ЖЕМЧУЖИНЫ КЫЗЫЛКУМОВ – ЯВЛЯЮТСЯ ГОРДОСТЬЮ СОВЕТСКОГО СОЮЗА. Из выступления Генерального секретаря ЦК КПCC
«Что это за текст? – озадачился Ут. – Советский Союз, генеральный секретарь, КПСС… Что означают эти непонятные слова? Чушь какая-то!» Да, на этом месте висел рекламный щит, но надпись была другая. Ут напрягся и вспомнил:
АРХИТЕКТУРНЫЕ КОМПЛЕКСЫ ГОРОДА N – ЖЕМЧУЖИНЫ КЫЗЫЛКУМОВ – ЯВЛЯЮТСЯ ГОРДОСТЬЮ АЛТЫН ТАРТАРИИ. Из фирмана Верховного кагана.
Через несколько минут "Москвич" свернул с проспекта на улицу Тукая, но на табличке-указателе значилось «ул. Пушкина». Причем, тут Пушкин, продолжал недоумевать Ут. И тут же попытался себя успокоить: "Ничего странного, Пушкин – это и есть "русский Тукай". Наверное, я просто забыл, как называется эта улица, столько лет прошло!"
Позади остался Дом культуры «Фуркат» с главной достопримечательностью города – скульптурой народного героя Ходжи Насреддина. Его огромную восседающую на маленьком осле фигуру водрузили на берегу бассейна, обложенного гладкими, под розовый мрамор, плитами.
Ут с трудом восстанавливал в памяти названия проспектов, улиц, учреждений давно покинутого города. Вот уж не думал, что он вновь когда-нибудь окажется здесь.
Далее дорога брала плавный изгиб влево, и Ут увидел, как на фасаде дома промелькнул еще один знакомый с детства плакат, но на нем было написано не «Слава кагану!», а «Слава КПСС!» Миновав изгиб, «Москвич» резко взял вправо, и обогнув дом сзади, наконец, остановился возле первого подъезда с парадной стороны.
Стандартная "двушка" по адресу Тукая-Пушкина 5/1 была обставлена скромно, если не сказать бедно. Раскладной диван грязно-серого цвета. Книжный шкаф с тремя полками и с полтора десятком потрепанных книг. Разбитый радиоприемник со встроенными ножками, телевизор "Рекорд" с малюсеньким экраном. В середине – раздвижной стол.