Временидостаточно.Всюду,гдеможно,мыустановим
наблюдательные посты. Есть только три места на всемпобережье,откудаони
могут попасть на корабль: наш город, Солитас У Аласан. Там и нужно поставить
стражу. Все это просто, как шахматная задача, - шах лисой и мат в трихода.
Ах, гусыня и гусак, вот попали вы впросак! Милостью литературного телеграфа,
сокровища нашегозахолустногоотечествапопадаютпрямоврукичестной
политической партии, которая только и мечтает, как бы перевернуть еговверх
тормашками.
Кьоу был прав. Путьизстолицыбылдолгийитяжкий.Неприятности
сыпались одна за другой: лютая стужа сменялась жестоким зноем, избезводной
пустыни вы попадали вболото.Тропинкакарабкаласьпоужасающимвысям,
вилась, как полусгнившая веревочка,надзахватывающимидыханиебезднами,
ныряла в ледяные, сбегающие со снежных вершин ручьи и скользила,какзмея,
по лесам, куда не проникает луч солнца, среди опасныхнасекомыхизверей.
Спустившись с гор, эта дорога превращалась в трезубец, причем среднийзубец
вел в Аласан, один из боковых - в Коралио, другой - в Солитас. Междугорами
и морем лежала полоса наносной земли в пять миль шириной; здесьтропическая
растительность приобреталаособоебогатствоиразнообразие.Тамисям
небольшие участки землибылиотвоеваныуджунглейинанихразведены
плантации сахарного тростника и бананов и апельсинные рощи. Вся же остальная
земля являла буйство бешенойрастительности,гдежилиобезьяны,тапиры,
ягуары, аллигаторы, чудовищные насекомые и гады. Где небылопросеки,там
была такая чаща, что змея - и та струдомпротискиваласьсквозьпутаницу
ветвей и лиан. Попредательскимтрясинам,покрытымтропическойзеленью,
могли двигаться главным образом крылатые твари.Бежавшийпрезидентиего
спутница могли добраться до берега лишь по одной из описанных трех дорог.
- Только, Билли, не болтать никому! -посоветовалГудвин.-Незачем
нашим врагам знать, что президент сбежал. Я думаю, что встолицеэтомало
кому известно. Иначе Боб не прислал бы мнесекретнойтелеграммы.Даив
нашем городе давно кричали бы об этом. Теперь я пойду к докторуСавалья,и
мы пошлем нашего человека перерезать телеграфный провод.
Когда Гудвин поднялся, Кьоу швырнул свою шляпу в траву переддверьюи
испустил потрясающий вздох.
- Что случилось. Билли? - спросил Гудвин, останавливаясь. - Первыйраз
в жизни я слышу, что вы вздыхаете.
- И последний, - сказалКьоу.-Этимскорбнымдуновениемветрая
обрекаю себя нажизнь,преисполненнуюпохвальной,хотьиоченьнудной
честности.Чтотакое,скажитенамилость,фотографияпосравнениюс
возможностями великого и веселого класса гусаков и гусынь? Не точтобымне
хотелось стать президентом, Франк, - и с таким богатством, как у него, я все
равно не совладал бы, - но как-то совесть мучает, что засел тут и снимаю эти
физиономии, вместо того чтобы набить карманы и удрать.