Велислав встал на колени. Сгреб немного сухой травы, прошлогодних листьев и мелких сучков, добавил несколько пригоршней ломкой хвои, достал трут и громовой камень – кремень. Кресалом высек огонь. Загорелся слабый огонек. Из ножен вытянул меч, положил перед собой. Богам надо дать положенную требу: хоть что-нибудь, сделанное своими руками. Ничего такого у дружинника при себе не оказалось. Но своими руками он умеет делать многое. Ну что ж, боги милостивы, пусть примут кровь. Лезвием меча неторопливо и глубоко провел по ладони. Капли крови стекли в жаркое пламя. Велислав вознес краткую молитву.
– Великий Дажьбог! – Воин говорил негромко, почти шептал. Боги услышат. – И ты, славная прародительница Снежная Рысь! Будьте милостивы к своим правнукам! Сделайте так, чтобы они выжили, а если нет – то примите по-доброму души достойных людей, погибших как воины – спасающих жизнь не свою, а побратимов. Пусть они с легкостью пройдут Звездный Мост, и Огненный Волх не чинит им препятствий. Пусть Велес не держит их у себя – на своих лунных пастбищах. У него и так достаточно кому обихаживать его скот. Пусть в Ирии, средь славных предков, для них будет уготовано почетное место. Оно принадлежит им по праву…»
А про себя тоскливо подумал: «Не уберег, но кто же знал. Простите, братья…»
На миг показалось, что вдалеке – там, где река делает широкий изгиб, в волнах что-то сверкнуло. Будто искорка отразила лунный свет. Будто тускло блеснула кольчужная сталь. А может, только показалось…
Постояв немного, Велислав повернулся и пошел к остальным. Надо жить дальше.
ГЛАВА1. Все только начинается
Идя к башне, Велислав поклялся:
– Я узнаю, что это было! Я узнаю, что угрожает нашей Альтиде, моим родным вендским лесам! Я выясню, что за дрянь убила моих друзей! Я одолею нечисть, что выползла из Гнилой Топи!
Из леса несколько дружинников спешно вели небольшой конский табун.
Хорошо, что стреножены, иначе разбежались бы по лесу. Пока всех соберешь! Да и соберешь ли? В ночном лесу напуганные кони разбегутся – ищи-свищи! На первый взгляд казалось – все жеребцы целы. Но вот здоровы ли? То, что недавно ударило по людям, наверняка зацепило и коней. Возможно, лесной кров смягчил удар. Каждый воин вел трех-четырех жеребцов зараз. Остальные, которых не держали под уздцы, не отставали и с надеждой тыкались людям в спины: мол, возьми! Не оставляй! Меня тоже приголубь. Не забудь и про меня! Вид жеребцов вызывал боль и жалость. Кони пряли ушами, приседали и жались – и к людям, и друг к другу. Они жалобно всхрипывали, тихо стонали, дышали часто и трудно. Со взмыленных боков клочьями летела пена.
Казалось, кони не только до смерти напуганы, но еще и до крайности загнаны кем-то, или может, чем-то, – очень для них страшным.
– Хорошие… хорошие… – С лаской в грубом голосе повторял один из дружинников. – Ну, не бойтесь, родные… не дрожите, родимые. Не надо бояться, – все прошло, никто вас больше не обидит. Пусть только кто попробует! Я ему задам!
Увидев предводителя, дружинник крикнул:
– Велислав! Мы их прямо в башню заведем! Там и для них местечко найдется. Пусть рядом с нами будут: им так спокойнее – напуганы очень… если их к коновязи, или в конюшню, то опять одни останутся – плохо… Им сейчас ласка нужна, поговорить с ними надо. Видишь как жмутся – страшно им. Эх-х!
– Хорошо, что ноги спутаны, – рассуждал идущий следом Борко. Молодой дружинник не отставал от товарищей: в каждой руке сжимал аж по три уздечки. Старался, стыдно за ту нежданную слезу. – Набегались бы мы по лесу! Пока б всех собрали! Да и не поймать их – со свободными ногами-то! Быстры, ловкостью не возьмешь. И сухариками после такого вряд ли приманишь. В жизни не видел, чтоб кони так боялись. Даже от волков, да от беров у них и то испуга меньше. Будто мертвяки неприкаянные объезжали, да гнали – чем ни попадя не разбирая дороги! Сбились бедные коняшки в круг! Прижались друг к другу и стонут – будто хворают тяжко. Слышите – чуть не плачут.
Борко говорил, говорил… Не мог остановиться. На него нашло. Такое происходит с людьми после тяжкого испуга. Когда все позади, язык сам трещит без умолку. Велислав не раз такое видел. Ничего – это пройдет. Человек после передряги крепче становится. Губы Велислава тронула улыбка. Справный воин выйдет – быстро смятенье одолел.
– Верно, ведите их в башню, – ответил Велислав. – Внизу, на первом ярусе на всех места хватит. И им спокойнее, и нам. – Пояснил: – В конюшню не надо. Ну ее… Кажись от этой напасти никакой конюшенник не спасет.
У стен башни, сложенной из гранитных валунов, вот уже много лет была примощена основательная деревянная пристройка. Ее сработали из любезного для конского здоровья дуба. Сделали пристройку на совесть. Для каких целей ее ставили – непонятно, ведь рядом огромная башня. Но со временем пристройка превратилась в просторную конюшню. Внутри соорудили просторные стойла и клети в которых хранился запас отборного зерна и душистого сена. Снаружи пристройки, под навесом, находилась коновязь.
– Хорошо б им овса задать, быстрей успокоятся, – прогудел Прозор. Он уже распахнул высокие, укрепленные кованными железными полосами, башенные ворота. – Ведите их сюда. Сейчас огонь зажгу. Воды давать не будем. Вид у них – будто сто верст без передыха отмахали. Запалим – чего доброго, не сгубить бы.
Прозор, скрылся в проеме. Вскоре темный проем осветился, Перед башенными воротами заиграли блики света.
– Вводите! – вернулся Прозор. – Пойду в конюшню, гляну. Должен овес быть. С осени несколько подвод завозили. – Дружинник скользнул в конюшню.
Прозора редко видели унылым. Казалось, рослый воин не ведает усталости. Порой иные валятся с ног, а ему ничего – бодрый, общительный и дело делает, будто только что отдохнул. И никто не видел дружинника унылым. Прозор всегда храбрый, готовый ко всяким испытаниям прирожденный охотник и славный воин. Он, не задумываясь, бросился бы в самую опасную сечу, или вышел бы в одиночку – без оружия – против матерого бера. Никому не приходило на ум усомниться в его храбрости и силе даже в шутку во время хмельного застолья. Хотя, как и Велислав он уже перешагнул за тридцать годков, Прозор в душе остался доверчивым ребенком. За это его обожал княжеский наставник Любомысл. Он часто беззлобно подтрунивал над великаном. Прозор ему так же отвечал, но обиды друг на друга они не держали. Любомысл повидал немало стран, много узнал. Прозор с удовольствием слушал рассказы мудрого и острого на язык старика.
Вскоре Прозор вышел из широких дверей конюшни. На каждом его плечо лежали по два объемистых мешка. Скорым шагом дружинник направился в башню, по пути оглашая окрестности зычным голосом:
– Есть овес! Я точно знал – в первой клети свален! Там еще мешки есть, лежат в дальнем углу, у бочек. Ай, да что я! Вы ж все равно во тьме не видите! Кто-нибудь свет в конюшне запалите! Помогайте братцы – кто еще не сомлел. Вижу, плохо вам. Да надо перетаскать: пусть под рукой будет. Хорошо б еще сена.
– Сбрую и седла прихватите! – крикнул Велислав. – Не до сена! Его потом заберем. Упряжь в первую очередь – мало ли что будет.
Раздался тихий стук о землю. Потом, еще раз. И еще…
– Э-э! Да что с вами, ребята? – Велислав увидел, что три дружинника бессильно лежали на белесой, покрытой ночным туманом земле. Присел над ними.
– Плохо?!
– Знаешь, Велислав, – прохрипел один из дружинников, остававшихся у башни сторожить коней и только что бодро выводивший их из леса. – Когда у вас на отмели невесть что началось – нам тут тоже досталось. Костер сразу погас – будто и не горел. Смрад от него пошел, не передать. Потом вроде бы как женский смех… а может детский. Над нами захлопали крылья, похо…
Дружинник не договорил. Его тряхнуло, тело выгнулось дугой. Дружинника забила дрожь. На губах появилась пена; глаза закатились и подернулись мутью. Дружинник на мгновение потерял сознание. Придя в себя, он забыв, что хотел сказать, опять хрипло зашептал: – Ох… Велислав, и неприятный то был смех! Нас тошнить начало. Потом отпустило – мы к вам бросились… пока коней собирали – вроде ничего было. А сейчас…