Олиона вскрикнула и показала на одного из лежавших.
– Это Калирул, помощник отца, – растерянно сказала она, – и этих двух я видела с ним, – указала она еще на два тела, – и вообще, они все из народа олиев.
– А мой отец? Неужели и его тоже? – слезы брызнули из ее глаз.
– Напавшие оставили здесь всех убитых олиев и унесли с собой своих убитых и раненых, – сказал Орагур, – если бы он тоже был убит, ты бы нашла его здесь. Если он был здесь и был ранен или захвачен, то мы это скоро узнаем.
– Да, теперь понятно, почему нас никто не встретил, – подытожил скандинав, – встречающие спешили к нам и не заметили устроенную здесь засаду. Теперь нам рассчитывать не на кого, только на себя. Когда еще там у вас разберутся, почему никого нет и пришлют замену. Поэтому сейчас мы немного спустимся, найдем где переночевать, а утром попробуем все разузнать у местных.
– Надо бы похоронить их, – вздохнула Олиона.
– Мы не будем сейчас делать это. Придет время, ты вернешься сюда и поставишь им памятник, – остановил ее скандинав, – но сейчас надо, чтобы никто не догадался о нашем присутствии.
Путники миновали долину и начали спускаться вниз. Вскоре слева на поросшем деревьями и травой склоне обнаружилась пасущаяся отара, и путники повернули к ней. Это были странные животные – телом с овцу, но на длинных ногах, с небольшими вытянутыми головами, длинными шеями, стоячими большими ушами на голове, полностью покрытые шерстью. Невдалеке обнаружилась хижина пастуха, и путники направились прямо к ней.
Услышав приближающиеся шаги, из хижины вышел пастух. Среднего роста, с черными длинными волосами, почти не тронутыми сединой, несмотря на достаточно преклонные годы, перевязанными ремешком, идущим через лоб, с горбатым носом и с загорелой до бронзового оттенка кожей. Одет он был в широкие штаны, куртку на завязках, на ногах кожаная плетеная обувь. Он с удивлением смотрел на приближающихся людей, переводя взгляд с одного лица на другое. Особое внимание он обратил почему-то не на могучего скандинава, как можно было бы ожидать, а на Гардиса. Обежав всех взглядом, он снова и снова вглядывался в его лицо.
– Что он во мне нашел? – недоумевающе спросил Гардис, которому стало даже немного не по себе от такого пристального внимания.
Услышав звуки незнакомого языка, пастух поклонился и, в свою очередь, заговорил на певучем языке, произнеся несколько фраз.
Олиона тут же ответила ему и, облегченно вздохнув, сказала: – Он желает всем доброго здоровья и приглашает чужеземцев – спутников сына правителя провинции Зитуаны олиев в свою хижину. Я знаю этот язык, – добавила она, – он родственен языку олиев. Это значит, что мы находимся на земле ганпаров. И нам надо будет переправиться через пролив, чтобы попасть на землю олиев.
Пастух отступил в сторону, сделав приглашающий жест. Люди зашли в хижину, казавшуюся снаружи маленькой, но изнутри оказавшейся достаточно обширной, чтобы все без особых хлопот разместились в ней. Изнутри она освещалась небольшим очагом, расположенным в одном из углов. И в хижине вообще не было никакой мебели, кроме нескольких полок на стенах. Да в углу лежала стопка ковров и одеял.
– Какого сына правителя провинции он имел в виду? – переспросил Орагур, – и как определил, что мы чужеземцы?
Олиона заговорила с пастухом, достававшим сыр, мясо и кувшины с молоком и чем-то вроде пива и расставляющим все это на разложенное по полу покрывало. Пастух, отвечая ей, снял с полки, висящей на стене, глиняные кружки и нож, сделанный из зеленоватого камня.
– Он говорит, – перевела Олиона, – что ему понятно стремление сына правителя провинции Зитуаны остаться неузнанным, но его не следует опасаться. Он хорошо знал правителя провинции, так как много лет в землях ганпаров, в том числе и у него, закупали к его столу сыр и молоко. Правителя он не видел уже около трех десятков зим, а сын его, который удостоил чести посетить хижину скромного пастуха, полная копия отца. А все его сопровождающие совершенно отличаются от живущих здесь народов. И оружие у чужеземцев не такое, как у местных.
– И еще он говорит, – добавила она, – что терпение народа уже заканчивается. Завоеватели-миркутяне каждую полную луну устраивают человеческие жертвоприношения, хватая правого и виноватого. А появления сына правителя провинции все уже давно ждут.
Сыр и мясо оказались кстати изголодавшимся путникам, но местное пиво они все же предпочли заменить молоком.
– Я понимаю каждое его слово, – тихо сказал Гардис Орагуру, – такое ощущение, что я абсолютно знаю этот язык.
Он внимательно вслушивался в звуки, и, ко всеобщему удивлению, вдруг произнес длинную фразу на языке пастуха, обращаясь к нему. Это было настолько неожиданно, что у Орагура округлились глаза. Он даже подавился кусочком сыра, и скандинаву пришлось несколько раз хорошенько ударить кулаком по его спине, помогая восстановить дыхание. Пастух лодочкой сложил ладони перед грудью и, ответив короткой фразой и отвесив Гардису полупоклон, вышел из хижины. Путники мало отличались от Орагура, застыв на месте с открытыми ртами.
– Как ты сумел за такое короткое время выучить их язык? – обретя дар речи, спросил Пирт.
– Я не выучивал его. Я его знал. Он вдруг просто родился во мне. Не знаю, откуда и как.
– А что ты ему сказал?
– Просто поблагодарил за ужин и попросил принести обыкновенной воды, чтобы умыться. Он ответил, что мы здесь в полной безопасности и можем положиться на него.
– Оказывается, интересная у нас компания, – заметил скандинав, – есть будущий энси в сопровождении хотя и маленького, но все же собственного войска – «бессмертных», есть царевна – ведь ты дочь вождя, по сути, царя народа олиев, а, значит, царевна; есть главарь шайки разбойников, вдруг превратившийся в сына правителя провинции, с собственным телохранителем, есть веселый циркач.
– И есть авантюрист с большой дороги, который оказался там, где не надо, и от этого влип в неприглядную и опасную историю, – под общий смех добавил Орагур.
– Пусть будет так, – благосклонно кивнул головой скандинав, – хотя ты первый, кто безнаказанно назвал меня авантюристом. Но наше то, что ты называешь авантюрой, на глазах приобретает совсем иной оттенок. Очень похоже, что здесь назревает грандиозная драка, и что нам, благодаря новоявленному сыну правителя, никак не удастся остаться в стороне от нее.
– Да, – кивнул головой Орагур, – его появление, если старик пастух прав, легко может спровоцировать народ на восстание против миркутян. Мы же ничего не знаем об обстановке в городе, кто там чем дышит.
– Ты опять намекаешь на очередную разведку? – спросил скандинав, а когда Орагур утвердительно кивнул головой, добавил: – Ты абсолютно прав. В городе обязательно надо побывать и узнать, что там творится. И на сей раз пойдут туда те, кто знает язык – Гардис и Олиона. Их задачей будет просто пройтись, осмотреться и попробовать найти способ перебраться через пролив. Гардис, категорический приказ: не ввязывайся в драку. Ни под каким предлогом. Ты понял? Разведка, и только разведка. Наша цель все-таки не эта местность, а земля олиев. Отправитесь утром. Попросим помочь вам этого пастуха, а мы ему тем временем поможем пасти стадо.
В это время, держа большую бутыль, сделанную из высушенного пузатого растения и наполненную холодной водой, вошел пастух.
– Узнай у него, почему на перевале лежат убитые, – попросил Орагур.
– Два дня назад днем мимо прошли с полсотни солдат храмовников. А вечером возвращались назад. Несли с собой с десяток своих убитых и полдесятка раненых. Прошли мимо злые и даже ничего не отобрали, как делали обычно.
– А пленников с собой не вели? – затаив дыхание, спросила Олиона.
– Нет, никого, я бы увидел, – ответил пастух.
Олиона с облегчением вздохнула.
– Кстати, – добавил скандинав, – спроси пастуха, что это за животные.
– Я это знаю и сама, ведь я из этих мест, – сказала она, – их называют альпы, с их помощью перевозят грузы, они дают шерсть для одежды, ведь зимой в горах очень холодно, дают молоко и мясо.