Язон забеспокоился. Неужели она видит его насквозь, она же не обладает даром Разумника? Но нет, на самом деле ничего она не знает, это говорят ее страхи. Больше всего она боится, что, заснув, лишится еще и сына. «Вот уже во второй раз я поступаю с ней так, как не поступил бы ни с кем другим».
– Распишитесь вот здесь, – вступил в разговор чиновник. – Ваш персональный код.
Он подтолкнул к ним компьютер‑блокнот.
– Не хочу, – повторила мать.
Джэйс спокойно набрал код, вытащив его из ее памяти. Чиновник было нахмурился, но когда компьютер подтвердил правильность кода, равнодушно пожал плечами.
– Экое доверие, – хмыкнул он. – А теперь ладошку дамочки…
Мать холодно взглянула на Язона.
– Старуха совсем свихнулась, так давай ее выпихнем на другую планету, да? Подонок, ненавижу тебя, ненавижу, как и твоего отца, все вы сволочи. – Она посмотрела на чиновника:
– А вы знаете, кто у него отец?
Человечек передернул плечом. Конечно, знает, ведь у него на экране изложена вся история жизни Джэйса.
– Главное, мне он не сын.
– Только так ты можешь спастись, мама.
– Да кто ты такой – Господь Бог? Ты теперь решаешь, кому жить и как?
«Да, я теперь как Радаманд, – подумал Язон, снова вспомнив о смерти братьев, которых у него никогда не было. – Только я не буду нести людям смерть. Свой дар я обращу во спасение. Я не Радаманд. И не Гомер Вортинг». Но, прочитав мысли матери, Джэйс понял, что она настолько любит его, что скорее умрет, чем решится его оставить.
– Если ты останешься, – холодно процедил он, – тебя подвергнут допросам.
– И я все расскажу.
– Потому‑то ты и должна улететь с Капитолия. Чиновник улыбнулся.
– В колониях тайна личности – закон. Никаких наказаний, все преступления прошлой жизни аннулируются – вам предоставляется возможность начать все сначала, что бы вы раньше ни натворили.
– А воспоминания тоже будут стерты? – обернулась мать к человечку.
«Ну да, мама. Вот в чем вопрос. Как забыть то, что когда‑то сделал? Как мне забыть, что, спасая твою жизнь, я вместе с тем ломаю ее?»
– Конечно, нет, – воскликнул чиновник. – Когда вы выйдете из сомека, воспоминания будут возвращены вам.
– Ты не любишь меня? – спросила мать. Чиновник растерялся, огорошенный таким вопросом.
– Это она мне, – успокоил его Джэйс. – Люблю, мама.
– Тогда почему ты не хочешь быть рядом, когда я проснусь?
В отчаянии Язон прибег к методам убеждения, которых до этого избегал. Он решил сказать правду:
– Потому что я не могу все время только и делать, что заботиться о тебе.
– Ну конечно, – согласилась мать. – Зато я обязалась всю жизнь приглядывать за тобой.
Чиновник начал терять терпение:
– Прижмите сюда вашу ладонь, госпожа. Она хлопнула рукой по экрану.
– Хорошо, ублюдок, я лечу! Только ты полетишь со мной! Запишите и его тоже, он отправляется вместе со мной!
– Но ты же сама этого не хочешь, мама, – мягко упрекнул ее Джэйс.
– Введите код, пожалуйста, – обратился к нему человечек. Чиновники, обслуживающие пункты приема колонистов, привыкли к людским протестам. Этому служаке было все равно, по своей воле отправится Язон в колонии или по чьей‑то еще.
Тогда Джэйс ввел в компьютер код самого человечка. Разумеется, компьютер не сработал. Но Джэйс знал, что неверный код сразу высвечивается на экране, поэтому, едва взглянув на рядок цифр, чиновник тут же узнал его.