А что, пишут в Сети, есть такой способ расстаться с этим грешным миром: побегите навстречу полицейскому, или охраннику, или террористу, дальше он все сам за вас сделает, вы и спасибо сказать не успеете. Только почему-то не бежится ему навстречу. И самому смешно, только что все бы отдал, чтобы уснуть и не проснуться больше, а теперь только одна мысль, только бы он меня не убил, только бы не…
Человек делает шаг. Еще. Еще. Навстречу Ван Клику. Ван Клик ищет за спиной дверь, вот черт, была же, была, куда она делась…
Человек проходит мимо Ван Клика, Ван Клик чувствует его дыхание, значит, все-таки не глюк, не глюк, такой не глюк, что дальше некуда. Проходит мимо и… исчезает.
Глюк.
Ван Клик смотрит на пиджак отца, расцвеченный красными кляксами.
Не глюк.
Ван Клик смотрит на пустоту, в которую ушел незваный гость.
Глюк.
Ван Клик смотрит на отца, хватает широкую руку, ищет пульс, которого нет.
Не глюк.
В голове у Ван Клика что-то замыкает. Сильно. Мерзко. Так бывает, когда пересидишь в Сети, переиграешь в Конфедерацию. Или так бывает, когда выходишь из клуба, и еще не настолько пьян, чтобы свалиться на заднее сиденье машины и выключиться. И нужно что-то делать, куда-то идти, и не знаешь, что и куда…
Ван Клик нашаривает в кармане «Успокой», отмеряет в шприц, не глядя, впрыскивает в вену…
Действуй, с-сука, ну давай, действуй…
Комната плывет перед глазами, падает на потолок.
– …очнулся?
– Навроде того…
Кто-то хлопает Ван Клика по щекам. Маленькая оказалась доза, даже не забылся толком, так, чуть-чуть погрузился в самого себя.
Кто-то стоит над ним, кто-то из отцовских замов, Ван Клик не знает, кто, все они как на одно лицо. Еще кто-то наклоняется над ним, Ван Клик не сразу узнает брата.
– Все в порядке, господин Пресс, – говорит зам, – очнулся.
– Тем хуже для него, – Пресс Эни Кей наклоняется, брезгливо встряхивает Ван Клика за воротник, – тебе чем отец-то мешал, а?
– Господин Пресс, вы все еще не можете оправиться от шока…
– Ну, знаете… Когда управляешь доброй половиной Конфедерации, у тебя нет времени на шок. Шок для людей моего круга – непозволительная роскошь.
– Вы подозреваете кого-то?
– Кого тут подозревать, когда это дело рук моего братца.
– Ван Клик Энтера?
– Другого брата, насколько я знаю, у меня нет.
– Но почему вы так уверены?
– Какие могут быть сомнения. Вечером захожу к отцу, он лежит мертвый, а рядом мой братец… под кайфом.
– Он признал свою вину?
– Какое там, до сих пор не может отойти от передозы. Все бормочет по какого-то человека в странных одеждах, который растаял в воздухе.
– Где он сейчас?
– Оставили под домашним арестом. До поры до времени…
– Неслыханно. Убить родного отца…
– Ну, Ван Клика тоже можно понять. Лузер, каких мало. Три раза в универ поступал, три раза вылетал. Про работу уже и не заикались… Отец ему квартиру купил, так он последнее время вообще оттуда не выходил. Сидит мордой в комп, и все.
– Как это сейчас называется… хикки?
– Хиккикомори. Вот до чего довела зависть… но все равно, никакого оправдания быть не может.
– Как я понимаю, вы теперь единственный владелец Конфедерации?
– Правильно понимаете. Я знал, что когда-нибудь эта ответственность за судьбы миллионов людей ляжет на меня… но не думал, что это случится так скоро…
Пресс Эни Кей вынимает из кармана две таблетки «Позитива». Глотает, расплывается в улыбке.
Клик пытается понять, день сейчас или ночь. Это не так сложно. Если светло, значит, ночь. Если темно, значит, день. То есть, наоборот. То есть…
Ну да.
Клик открывает глаза. Свет в комнате какой-то приглушенный, так бывает утром или вечером. Теперь надо определить, утро сейчас или вечер. Это сложнее. Ван Клик нашаривает телефон, смотрит на часы. Тут же забывает, что он там посмотрел. Смотрит снова. Забывает. Смотрит…
Собирает мысли, рассыпанные по подушке. Предсмертная записка. Отец. Человек в странной одежде. Растворился в воздухе. Глюк. Не глюк. Все-таки глюк, не глюки не растворяются в воздухе. Но кто-то убил отца. Кто-то. Пресс говорит, что это Ван Клик. Ван Клик уже сам готов поверить, что это он убил… но… нет, нет и нет.
И вот ведь странно, почему теперь не хочется умирать, именно теперь, когда окончательно убедился, как несправедлив этот мир. И почему голова работает так ясно, ясно как никогда, будто и не принимал ничего, и не забывался сном…
Ван Клик толкает дверь квартиры. Странно, что она поддается. Странно, что выпускает. Странно, что за ним не следят. Даже обидно как-то, что не следят, ни во что не ставят…
Ван Клик выходит в коридор, спускается на первый этаж. Ничего не происходит. Ван Клик выбирается к подземным гаражам, сам не знает, зачем. Машину у него все равно отобрали, а без машины, сам по себе, на улицу Ван Клик не выйдет. Без машины Ван Клик чувствует себя раздетым, даже не раздетым, а как будто не Ван Клик идет, а только половина Ван Клика.
Клик подходит к пирамиде, заказывает латте эспрессо. Латте эспрессо появляется неожиданно быстро, Ван Клик даже не успел психануть, дать пирамиде пинка, давай, давай, пошевеливайся… Вот, блин, а обычно минут на пять зависает…
Ванн Клик ищет выход накопившейся злобе, заказывает у пирамиды сэндвич. Сэндвич появляется тоже неожиданно быстро, как будто издевается над Ван Кликом. Ван клик заказывает дубленку. Дубленка падает из раскрывшейся пирамиды в тот же час. Как в каком-нибудь шоу Жадность – не порок, когда в кратчайшие сроки нужно назагадывать пирамиде как можно больше желаний, кто окажется богаче, тот и победил. Ван Клик два раза побеждал, хотя никакой радости от этого не испытывал…
Ван Клик смотрит на вереницу машин, сбились, как галки на проводах, одни появляются, другие уезжают, туда, в шум улицы. Подкатывают матерые мерины, массивные джипы, крохотные, как игрушечные, матизы…
Ван Клик смотрит…
Думает…
Еще никогда голова не работала так ясно. Глядишь, если бы почаще к смерти приговаривали, так бы и дурман прошел.
Ван Клик снова идет к пирамиде.
Заказывает машину.
ВЫБЕРИТЕ ТИП АВТОМОБИЛЯ
Вот, блин…
ЛЕГКОВОЙ
ХЭТЧБЕК
ДА НЕТ
НЕТ
МАРКА
НИССАН… МЕРСЕДЕС… ШКОДА… ФОРД… ТОЙОТА…
ТОЙОТА
ВЫБЕРИТЕ ЦВЕТ
Ван Клик терпеливо перебирает цвета и оттенки. Нет, что-то переборщил, выискал какой-то немыслимый оттенок красного… В сердцах жмет на черный классический, пропади оно все…
ЦВЕТ СИДЕНИЙ
Бли-и-ин…
БЕЖЕВЫЙ
У ВАС ОТЛИЧНЫЙ ВКУС
Ван Клик сжимает зубы.
ВАШ ЗАПРОС ОБРАБАТЫВАЕТСЯ, ПОДОЖДИТЕ.
Ван Клик ждет. Аг-га, вот мы и зависли на час, на два…
ПРИНОСИМ СВОИ ИЗВИНЕНИЯ, В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ КЛАССИЧЕСКОГО ЧЕРНОГО В НАЛИЧИИ НЕТ.
Ван Клик что есть силы пинает пирамиду. Опять все по новой начинать…
ВЫБЕРИТЕ ТИП АВТОМОБИЛЯ…
Секунды растягиваются на несколько вечностей подряд. Ван Клик даже не верит себе, когда из пирамиды выкатывается что-то несуразное. Так и кажется, что на эту машину будут таращиться все. Все, кому не лень. Так и кажется, что таких машин не бывает…
СПАСИБО, ЧТО ВОСПОЛЬЗОВАЛИСЬ УСЛУГАМИ НАШЕГО СЕРВЕРА…
Всегда пожалуйста, думает Ван Клик. Садится за руль, припоминает, что принимал до того, как, а то было уже, выпил «Успокой», сел за руль, и…
Ладно, не о том речь…
Мелькает город. Огромный. Бесконечный. На всю планету. Город, заблудившийся сам в себе. Город, будто ищущий выход сам из себя. Город цветных огней и сверкающих витрин. Город, в котором живут люди, месяцами не выходящие из дома. Потому что они тоже заблудились сами в себе. Потому что в их маленьком мирке нет никого кроме них самих. Город, где не выпутаться из сетей. Город, где люди распахивают окна последних этажей и отправляются в последний полет.