Ван Клик выруливает на улицу там, где выруливать нельзя, полицейский машет палочкой. Ван Клик протягивает руку туда, где должны быть права, прав нет, откуда они возьмутся, права отобрали, все отобрали…
Ван Клик жмет на газ.
Интересно, почему так говорят – жмет на газ, когда переключаешь скорости. Где там газ… Ван Клик не знает. Ван Клик первый раз задумывается, что он ничего не знает.
Ч-ч-ерт, полиции сегодня как грязи… Как сговорились… а может, и правда сговорились, им же тоже скучно вот так стоять, а давайте-ка, парни, Ван Клика пустим, пусть бежит, а мы его поймаем…
Город петляет, путается сам в себе, улицы заплетаются мертвым узлом, душат друг друга. Почему так мерзко дрожат руки, почему, почему… по кочану. Сам виноват, надо было принять что-нибудь, тот же Позитив, а то додумался Ван Клик, «Успокоя» напился и сел за руль… Противопоказано за рулем…
– Номер экс-пи-триста-сорок-семь, немедленно прижмитесь к обочине. Повторяю…
Черта с два.
Ван Клик жмет на газ, откуда это выражение пошло, жать на газ… надо посмотреть в Сети, только некогда здесь ничего смотреть ни в какой Сети.
Машина останавливается…
Показалось.
Нет, ничего не показалось и не померещилось, машина останавливается – медленно, неумолимо. Ван Клик смотрит на стрелку топливного бака, бак заряжен по полной, что ему еще нужно…
– …немедленно прижмитесь к обочине…
Ах да, это они. Там, сзади. Они что-то делают с машиной, они много что могут сделать с машиной. Они. Там. Сзади. Люди в погонах. И главное, как нужны они, так нет их, когда в отца стреляли, хоть бы кто рядом был. А тут на тебе, поналетели… как мухи… на мед.
Ван Клик выходит из машины. Бежит. Последний раз Ван Клик бегал… никогда Ван Клик не бегал, ни последний раз, ни не последний. Люди сзади кричат что-то, немедленно остановитесь, и все такое. Как же, ждите, остановится Ван Клик. Остановится, когда подстрелят его, как зайца. Интересно, почему так говорят – как зайца, это что такое, заяц… Это мишень, наверное, какая-нибудь…
Глюки.
Снова подступают глюки. Ван Клик снова видит глубокий провал в пустоте, темную воронку, которая как будто засасывает воздух. Некогда жать на левое веко. И на правое веко тоже некогда жать. Ван Клик лихорадочно обдумывает, с какой стороны обогнуть воронку, и даст ли она вообще себя обогнуть…
Да и вообще, что это он… как будто на самом деле там воронка. Глюк он и есть глюк, мало ли что померещится, иди вперед, и не бойся. Нет же, как в каком-нибудь «Тунайте» чего-нибудь напьешься, потом идешь по улице, и привидится тебе, сидит на тротуаре какая-нибудь мохнатая нечисть о двух головах, так за километр ее обойдешь, еще руки на груди сложишь, чтобы она не тяпнула…
А это что за черт…
Полицейские остановились.
Все. Разом. Будто они тоже видят воронку. Кто-то манит Ван Клика, иди, иди назад…
Черта с два.
– Вернитесь немедленно. Ничего вам не будет, вернитесь немедленно…
Так я вам и поверил.
Ван Клик идет к воронке. Долговязый страж порядка пугливо крестится. Что-то они знают про воронку. Что-то, чего простым смертным знать не положено.
– Тебе чего… жить надоело?
Ванн Клик берет правее, правее, воронка не дает взять правее, хватает, засасывает, Ван Клик еще пытается ухватиться за что-то, во-он за ту ограду, как она далеко, ну подойди ближе, я знаю, что ограды не ходят, ну давай же, цып-цып-цып, ох, черт…
Ван Клик проваливается в ничто.
– К вам… посетитель.
Пресс Эни Кей кивает. Он знает этого посетителя. Очень хорошо знает.
– Пусть войдет.
Посетитель заходит. Минуту мнется в дверях, осторожно протягивает руку. Пресс пожимает руку жестом командира, чуть-чуть приопускает руку вошедшего, как указано в учебниках, чтобы показать, кто тут хозяин.
А хозяин тут Пресс Эни Кей и никто больше.
– Вызывали? – спрашивает гость. Человек, который кажется квадратным, квадратный пиджак, квадратный подбородок, квадратный лоб.
– Вызывал. Гонорарчик вам хотел отдать…
– За… за что?
– А то сами не знаете, за что… за работу вашу. Чисто сработано, как там говорят, комар мухи не подточит…
Пресс смеется. Гостю не до смеха.
– Но… я еще ничего не сделал, я же только сегодня собирался…
– Как только сегодня, папашу моего вчера застрелили, все при всем.
– Кто застрелил? – Спрашивает киллер, давится собственным голосом.
– Уж не знаю, кто застрелил, кого вы там послали, а сработано чисто.
Квадратный человек мнется. Проще всего сказать спасибо и уйти. Мало ли, что там случилось, меньше знаешь – крепче спишь.
Но…
Но…
– А…
– …труп теперь на мелкого моего повесили, тоже хорошо…
– Сына?
– Тю, сына, брата моего… А что, тюфяк тюфяком, что из него выйдет-то вообще… Это папаша вечно вокруг него крылышками хлопал, ах, бедный мальчик, ах, такой ранимый, ах, в поиске себя… Бабла ему отвалил не меряно… тут пашешь как проклятый, и… ты чего?
– Я его не убивал.
– А?
– Не убивал я его. Не знаю я, кто это сделал.
Пресс бледнеет. Тут, главное, не потерять лицо. Это во всех учебниках написано, главное, не потерять лицо, что бы ни случилось. Пресс Эни Кей бормочет какие-то протокольные любезности, ну, вы, не вы, все равно дело сделано, гонорарчик вам полагается… Снова жмет руку (жестом Начальника!), выпроваживает гостя за дверь…
В изнеможении опускается в кресло.
Ван Клик падает в снег.
Ван Клик не знает, что такое снег. То есть, где-то что-то видел, в каких-то играх, стойте, дайте вспомнить, как она называлась… Звезда Севера, что ли… а нет, Хрустальная Звезда. Или нет. Или все неважно. Вот там был снег. Белый, искристый, красивый. Вот как здесь. Только Ван Клик не думал, что снег обжигает. Вроде бы не горячий, а обжигает, когда к нему прикасаешься. Больно.
Ванн Клик поднимается со снега, оглядывает ночь.
Что такое ночь, Ван Клик тоже не знает. То есть, конечно, были какие-то ночи, летние, коротюсенькие, как раз чтобы нацеловаться с кем-нибудь в кустах, нагуляться по темным улицам, накричаться вдоволь. И сразу, часика через три, рассвет. Вот такие Ван Клик видел ночи. А тут небо черное-черное, исколотое звездами, и так и кажется, что тянется эта ночь долго-долго-долго, и будет тянуться еще столько-столько-столько-долго-долго-долго…
Ван Клик смотрит на снежные холмы, на черные стены на горизонте, на далекие огни. Такого города Ван Клик тоже не видел, чтобы только снежные холмы и чуть-чуть домов.
Какая-то игра. Очень натуральная. Очень реалистичная. Такая, что даже ветер дует по-настоящему. И снег обжигает по-настоящему. И…
Ван Клик начинает подмерзать, ищет, где здесь красный крестик в углу экрана. Крестика нет. Ван Клик перебирает свои смартфоны-айфоны-айпады, пытается отключить, не может. Ван Клик в отчаянии набирает номер провайдера…
ПОИСК СЕТИ…
ПОЖАЛУЙСТА, ПОДОЖДИТЕ…
СЕТЬ НЕДОСТУПНА.
Это что-то новенькое…
Пресс Эни Кей водит палочкой по экрану.
ЛАЙК СМАЙЛ Секретарь отца с 2312 по 2319 гг. включительно. Человек решительный, видно, что тяготился своей должностью, слишком низкой по его мнению. С отцом был в дружеских отношениях (по крайней мере. Делал вид…)
ЭЛЬФ НАЙТ. В прошлом – владелец доброй половины Конфедерации, один из основных конкурентов отца. В 2316 г подписал договор о передаче отцу контрольного пакета акций Конфедерации за смехотворную сумму. То есть, признал свое банкротство и поражение. Имеет все основания расправиться с отцом…
Пресс выискивает в телефоне номер. Набирает. Ждет.
– Шеф?
– Он самый. Человечка одного уточнить надо…
– Это мы мигом.
– Эльф Найта знаешь?
– Как не знать… он мне сегодня вас заказал.
– Охренеть не встать. Сколько заплатил?