– Это законно? Вы хотите, чтобы я украл ее?
– Позвольте мне объяснить. Я владею довольно хорошей коллекцией произведений искусства, в основном 15 и 16 века, которые находятся здесь и в других местах. Все, конечно, полностью застрахованы.
– А-а-а – только и сказал Дортмундер.
Улыбка Чонси потеряла теперь оттенок смущения.
– Вы уже понимаете мою задумку – произнес он.
С тех пор, как я искренне полюбил живопись, мне лучше не демонстрировать свое имущество на публике. Когда я решусь на кражу своей же картины во время финансовых трудностей, то смогу получить возмещение от страховой компании. Повесив картину в каком-нибудь укромном месте, я смогу наслаждаться одновременно и живописью, и деньгами».
«Вам не нужен вор», возразил Дортмундер. «Спрячьте ее подальше в чулан и скажите, что грабитель украл ее».
«Да, конечно», согласился Чонси. «Но есть проблемы».
Снова тень смущения появилась в его улыбке, но на этот раз Дортмундер увидел в ней и самодовольство, потакание своим слабостям. Чонси походил на мальчика, который только что был пойман во время рисования непристойной картинки в школьном туалете; он смущен, но одновременно доволен своей ловкостью и талантом.
Дортмундер спросил, «Какие проблемы?»
«Я очень экстравагантен. Я не буду рассказывать свою биографию, но я унаследовал деньги и боюсь, что так и не научился быть хорошим управляющим. Мои счетоводы, как правило, очень злятся на меня».
У Дортмундера не было даже одного бухгалтера. «Это правда», подтвердил он.
«Дело в том», признался Чонси, «Я уже сделал это дважды».
«Сделали? Сфабриковали кражу?»
«Два раза», сказал Чонси. «В последний раз страховая компания начала подозревать что–то, но они так и не довели дело до конца. Однако, если я сделаю это и в третий раз, то я уверен, что они поставят на мне крест».
«Они могут», согласился Дортмундер.
«Я полагаю», предположил Чонси, «они будут делать все возможное, чтобы доказать фальсификацию кражи».
«Они могут».
«Поэтому это должна быть настоящая кража», сказал Чонси. «Профессиональные воры в действительности должны вломиться в дом и украсть картину».
«Когда вы будете вне дома».
«Боже мой, нет». Чонси покачал головой, а затем рассмеялся, сказав, «Это худшее, что я могу сделать».
Дортмундер пил бурбон. «Какова ваша идея?»
«Я устрою званый ужин в этом доме. Со мной будут две пары в комнатах на верхнем этаже. Это очень богатые люди. В их комнатах останется много драгоценных вещей, пока они будут ужинать внизу. Поскольку мои гости и другие приглашенные очень состоятельные люди, а большинство женщин любят носить ювелирные изделия и так далее, я буду должен нанять частных охранников. И во время ужина, когда я буду находиться с гостями и охранниками, воры проникнут в дом через крышу, обыщут спальни гостей, мои собственные апартаменты (тщательно, пожалуйста) выкрадут Винбиса из этой комнаты и выйдут сухими из воды».
«С частными охранниками в доме», заметил Дортмундер.
«Чье внимание будет направлено на приглашенных и ювелирные изделия моих гостей внизу». Чонси пожал плечами, улыбнулся непринужденно и самоуверенно. «Ни одна страховая компания в мире не сможет заподозрить поддельное ограбление в данных обстоятельствах».
«Будут ли ваши гости замешаны в этом?»
«Конечно, нет. Охрана также».
«Что мы сделаем с вещами?»
«Оставите себе, вернув мои, естественно. И отдав мне обратно картину».
«Вы имеете в виду продать вам картину», сказал Дортмундер.
Чонси кивнул, его самодовольная улыбка передалась теперь и Дортмундеру; Чонси подумал, что они оба ужасно остроумны и сообразительны. «Конечно», согласился он.
«Вы захотите свой собственный процент прибыли от сделки».
«Все верно».
«Вы оставите себе все, что найдете в спальных комнатах гостей, безусловно», предложил Чонси.
«Те вещи не имеют значения».
«Вы совершенно правы. Очень хорошо; Я скажу вам страховую стоимость, и поверьте мне, я буду предельно точным. Газеты разнесут историю кражи и, безусловно, предложат свой вариант оценки стоимости».
«Четыреста тысяч», сказал Дортмундер.
«Я дам вам двадцать пять процентов».
«Сто тысяч».
«Да».
«Когда?»
«Когда я получу деньги от страховой компании, конечно. Если бы я имел сто тысяч долларов, я не нуждался бы в подобной операции».
Дортмундер сказал: «Тогда вы получите свою картину, когда заплатили нам».
Чонси посмотрел удивленно. «Но, мой дорогой мистер Дортмундер, я добропорядочный гражданин, очень хорошо зарекомендовал себя, я владею этим домом и другим имуществом, я не собираюсь просто исчезнуть. Вы можете доверять мне, что касается денег».
Дортмундер ответил, «Вы ограбили страховую компанию. Вы приглашаете ваших собственных друзей в ваш дом, чтобы я мог украсть их добро. Я не доверил бы вам даже бутерброд с ветчиной перед телефонной будкой на пять минут».
Чонси разразился громким смехом, по-видимому, неподдельным. «О, мой Бог», сказал он, «Стонвилер сделал самого себя! Г-н Дортмундер, мы можем делать бизнес, вы и я, мы понимаем друг друга очень хорошо».
«Возможно», согласился Дортмундер.
Чонси закончил смеяться и вдруг стал серьезным, указав сурово пальцем на Дортмундера, спросил, «Сможете ли вы так долго хранить картину? Чтобы не повредить ее и уберечь от иной кражи?»
«Как долго?»
«Основываясь на моем предыдущем опыте, это занимает в страховой компании около шести месяцев, чтобы закончить свое расследование и обработать претензии».
«Шесть месяцев? Хорошо. Я буду держать живопись полгода, после вы дадите мне сто тысяч, и я верну вам картину». Дортмундер повернулся, чтобы посмотреть на произведение искусства еще раз, визуально представляя ее над диваном в гостиной Мэй.
Конечно, почему нет? Она будет хорошо смотреться там.
«Я подумаю об этом», сказал Чонси. «А теперь приглашаю к столу. Мы партнеры?»
Дортмундер сказал: «Вы хотите полностью законную кражу. Это означает отсутствие помощи извне, ни дверей, оставленных открытыми, ничего подобного».
«Абсолютно нет», подтвердил Чонси. «Я могу оказать некоторую помощь раньше времени, позволив посмотреть дом внутри, не так ли? Я могу показать вам, где находятся провода охранной сигнализации и тому подобное».
«Охранная сигнализация?»
«О, да. Все двери и окна, подключены к системе сигнализации. Уотсон Секьюрити Сервис.
Если дверь или окно открыты, или провод перерезан, это приводит в действие сигнал тревоги в офисах Уотсон на 46-й улице. Они звонят в полицию, а также отправляют свою собственную машину».
«Это замечательно», сказал Дортмундер.
«Конечно, вы знаете, как обойти сигнализацию», спросил Чонси.
«Для того чтобы вломиться в частный дом? Если бы я был страховой компанией, то почуял бы неладное».
«Нет, я не думаю, что вы смогли бы», возразил Чонси рассудительно, как будто хотел присмотреться такому варианту с некоторой дистанцией. «У меня будет несколько известных богатых людей здесь, вы знаете. Принцесса, богатая наследница, нефтяной шейх и так далее. В светской хронике упомянут вечеринку и ужин, прежде чем они произойдут. Этого предостаточно, чтобы привлечь внимание предприимчивой команды грабителей».
«Если это действительно появится в статье», сказал Дортмундер, «то все в порядке».
«Я гарантирую. Возможно только «Сизи Сайз» в Дейли Ньюз, но государственные печатают все».
Дортмундер откинулся, покачивая остатки бурбона в своем стакане, и обдумывая все. В некотором смысле это была сумасшедшая сделка, воровство ценных вещей, а затем их возврат, но по-другому, это был простой прямой B&П с посторонней помощью; исключая то, что в этом случае помощь не была в виде недовольной горничной или голодного водопроводчика, это был знак. Сигнализация не будет большой проблемой, Чонси укажет, где бегут провода, и если охранники на самом деле останутся внизу у них не будет проблем. И сто тысяч долларов, плюс все ювелирные изделия или иные ценные вещи из гостевых спален могут достаться им очень просто. Дортмундер жил на зарплату Мэй, которая работала кассиром в супермаркете Safeway, так долго, что он почти не стыдился этого; пришло время, чтобы принести собственные деньги в дом.