– Ваше сиятельство, приготовьте ружьецо, а то бог свят… – прошептал лакей, держа мушкетон двумя руками.
Петр Борисович заткнул за пояс две заряженные пистоли, и запалил фитиль на шестизарядном ружье, и вышел из кареты. Елпидифор держал наперевес свое двуствольное ружье, и наблюдал, как Трофим возится с бревном.
Вдруг раздался свист, и появились семеро колоритных персонажей. «Что за путешествие без разбойников? – подумалось Петру Борисовичу, – и в пьесах Шекспира и у Лопе де Вега-без разбойника действие просто немыслимо».
Открылся занавес, и развитие пьесы понеслось со скоростью лучших курьеров его императорского величества, и записные негодяи, разодетые в разноцветное тряпье, с оглушительным звоном обнажили свои ржавые и кривые клинки, притом у самого тощего из них, от невероятного усердия, абордажный тесак переломился пополам, когда наш герой вытаскивал его из ножен. Гнетущее изумление отразилось на его небритом лице, и он уже со страхом наблюдал направленные на него два ствола ружья Елпидифора.
– А чего на меня-то, – только и вымолвил записной злодей, бросая наземь гарду и храбро бросаясь наутек.
Его не менее отважные камрады, озабоченно осмотрев друг друга, и своих противников, а особенно дымящееся револьверное ружье графа, шестеро смельчаков бросились отступать на заранее приготовленные позиции, в ближайших кустах, причем, двое из них, ловко маневрируя, ударились друг в друга, образовав кучу малу. Понятно, что брутальные итальянцы сделали это для того, что бы дезориентировать противников, и уклониться от прицельной ружейной стрельбы. Граф проявил слабость, и выпалил из ружья два раза в воздух, и этим нанес страшный вред бандитам- оба потянули мышцы ног, и Елпидифор с Евлампием их обездвижили, но только в целях уточнить путь до Рима.
Евлампий отдал ружье другу, снял камзол, оставшись лишь с кинжалом на поясе, и хоть он не давал клятвы Гиппократа, но конечно, слышал от барина о столь достопамятном эллинском лекаре. Итальянцы, увидев здоровенного русского бородача, с кинжалом на поясе и деловито закатывающем рукава полотняной рубахи, навоображали себе бог знает что. Не сговариваясь, стали расползаться в разные стороны, притом в прямом смысле этого слова.
– Сеньоры! – обратился к ним улыбающийся здоровяк, я должен оказать вам помощь!
– Вы хотите перерезать нам горло, что-ли, что бы мы не мучились? – ответил один из бандитов с красным платком на голове.
– Нет, наш сеньор выбрал путь просветления и теперь против пролития крови. Вам лучше остаться, – и ухватил одного за шиворот, а Елпидифор схватил другого. Итальянцы взвыли от боли и их ноги подогнулись, но лекарь, со своими «зрячими» руками, уже оказывал первому из них помощь.
– Как зовут тебя, страшный грабитель? – поинтересовался Евлампий, не поднимая головы, умело заматывая при этом колено одному из них, с замотанной в красный платок головой.
– Мое имя Джузеппе, добрый человек. Только прошу, сеньор, не отдавайте нас полиции, – обратился он к Шереметеву, – доброму сеньору наверняка понадобятся верные люди, здесь в Италии. Сеньор не пожалеет, что пощадил нас, меня и Микеле, – он кивнул головой на своего такого же неудачливого товарища.
– Хорошо, Джузеппе и Микеле, я возьму вас на службу, но только здесь, в Италии. Жалованье ваше будет четыре скуди в день и еда, и вот вам деньги, купите себе подходящее платье. Попробуете меня обмануть- вы пожалеете об этом.
– Нет, добрый сеньор, зачем нам тебе лгать? – сказал Джузеппе, разведя руки в притворном удивлении.
– Обращайтесь к сеньору» граф», – добавил Евлампий, – граф Шереметев.
– Найдете меня в Риме в гостинице Albergo Del Sole Al Panteon, на via Seminaria, рядом с Пантеоном на via Rotonda – сказал Шереметев, держа эфес шпаги. Евлампий, окажи им помощь, и пусть уходят.
Лекарь перевязал одного, и вправил сустав другому, туго перевязав ноги страдальцам. Кареты двинулись к Риму, а в оконце Шереметев видел, как итальянцы бодро хромая, идут к ближайшему селению.
– Много ли барин дал денег тому Джузеппе? – спросил Евлампий графа.
– Двадцать скуди, – улыбнулся Петр Борисович, – представление было невероятное, я почувствовал себя настоящим героем, хотя и постановка пьесы посредственная. Но было смешно.
– Это эллинские Эсхил с Аристофаном, и их музами Мельпоменой (Трагедия) и Талией (Комедия), вдохновлялись бы похождениями этих двух простофиль, к счастью для нас, неудачниками на ниве отъема чужих денег. Но ваше сиятельство, плакали ваши денежки, эти Бригелла и Арлекин и не явятся к вам в Риме.
– Увидим, -засмеялся барин.
Кареты въехали в ворота Рима, и по улице via Nomentiana двинулись к постоялому двору Albergo del Sole Al Panteon на via Seminaria на площади Пьяцца делла Ротонда. Расположились неплохо, гостиница была совсем рядом с Пантеоном. Семья де Грасси расположилась там же. Шереметев спустился на обед к семье де Грасси, а затем путешественники в сопровождении слуг двинулись к Пантеону. Здание древнего храма было в высшей степени величественным, с фасадом, украшенным колоннами, увенчанным куполом с световым окном.
– Вам нравится, граф?
– Великолепно, сир, – ответил Шереметев, – необыкновенное впечатление. У нас церкви тоже прекрасны, Но здесь… И статуи, и колонны. Может быть, в наиболее старых церквях заложен разительный контраст между простым внешним и богатейшим внутренним убранствами?
Бертран легко улыбнулся, глядя на Шереметева, и взял свои супругу под локоть, и пошел с ней рядом, следом шли дети с гувернанткой, а замыкали колонну Шереметев со слугами, с восторгом провожали взглядами красоты Вечного города. Они перешли мост через Тибр, и оказались перед замком Святого Ангела, мавзолеем императора Адриана.
– Вот, ангел опустил свой карающий меч… – тихо проговорил мсье де Грасси, смотря на кирпичные стены древнего сооружения.
– Разве меч был поднят? – с удивлением споил Петр Борисович, смотря на монумент.
– Ну вы не знает это легенду католического мира. В Италии бушевала Юстинианова чума, умерла почти половина населения страны, умерли даже франки, желавшие захватить Италию. Но хотя папа Григорий молился о даровании прощения, закрыли все бани и школы, все было тщетно. И, наконец, во сне пришло молящемуся видение, что архангел Михаил опустил свой пылающий меч, и рассказал папе о лекарстве от заразы, и чума наконец отступила совсем.
Граф Шереметев слушал рассказ с неотступным вниманием, о той седой древности. Сложно было представить все это, но ведь эти рассказы были записаны, а историей его родины, России, никто толком не занимался. И это ему было вдвойне неприятно, чувствовать себя если не варваром, то уж и не частью Просвещенного мира.
– Не хмурьтесь, граф. Многие историки занимались изучением прошлого вашей родины. Мавро Орбини, Герберштейн, Олиарий. В лавках антикваров можно купить карты России работ лучших картографов начиная с 16 века.
– Мы же собирались встретиться с Пьетро Мори, – шепотом проговорил граф Бертрану, с нетерпением оглядывая его.
– Я из гостиницы послал ему письмо, и завтра мы нанесем ему визит, мой друг.
Они вернулись в свое пристанище в Риме, по пути посетив книготорговца, и теперь Елпидифор тащил в гостиницу уйму книг и карт, а граф передал письма из России послу императрицы в Ватикане.
Петр Борисович сидел в кресле, и задумчиво рассматривал планы виллы в Стра, вспоминал Лабиринт, и представлял, как это же построит в Кусково. И церковь Сан – Витале, конечно, не такая большая. Все-таки это стоит все очень немало. А завтра предстоит встреча со знаменитым Учителем Академии. Он посидел в парчовом кресле еще немного, и отправился спать, утро вечера мудренее.
Неоплатоники
Наутро, проснувшись, друзья привели себя в порядок, и отправились в Академию, их провожали слуги графа Шереметева. У сира де Грасси были рекомендательные письма к учителю, закрытыми сургучными печатями с оттисками знаков братства. Они прошли по мостовым Рима, и достигли искомой калитки, и Бертран постучал в дверь деревянным молотком на цепочке ровно семь раз. Они стояли и ждали, и наконец, через несколько минут, услышали звук шагов, приближающегося к ним человека. Дубовая дверь распахнулась, и на пороге стоял опрятно одетый служитель, очень зрелого возраста в темной одежде.