Ключики Соломона - Черноморченко Максим Валерьевич

– Ну, начался вечер пятницы, – недовольно проворчал криминалист Хван, глядя в экран телевизора. Они сидели на диванчике в импровизированной комнате отдыха, где кроме телевизора, создавали видимость уюта электрочайник, вазочка с закаменевшей карамелью и портрет какого-то классика. Интерьер остался с тех времен, когда здание принадлежало народному образованию. Только телевизор был хороший, конфискованный у вора. Его «забыли» оформить и теперь он бубнил радостно-тревожным голосом комментатора о новом убийстве в сфере магических услуг.

– Третий за неделю, офигеть. Крыша у кого-то поехала, – отозвался следователь Потапов.

– Не судите опрометчиво, – ответил Тараско, занимавшийся маньяками чаще всех остальных. – Бабло в этих гадальных салонах неплохое, лох косяком идет. Могли и на кассу позариться.

– Касса, говорят, целая, – мотнул головой в сторону телевизора Хван. Он отставил изящную чашечку с китайским чаем, вонючим, по мнению коллег, и утонченно-изысканным, по мнению самого криминалиста, и тяжело поднялся. – Пойду готовиться, явно мне подкинут.

***

День выдался дождливым. Хотя на лето грех жаловаться, подумал Луконин, входя в салон «Петрификация Люкс» – место преступления. Дело об убийствах «магов» поручили ему.

Салон смотрелся роскошно, если кому-то по вкусу то, что называют цыганской роскошью: много золота, несомненно поддельного, яркие краски, куча блестящих висюлек, изображающих знаки Зодиака и эзотерические символы. Наверняка куплено в одном и том же китайском магазине через Интернет, хмыкнул про себя Луконин.

– Иван Евгеньич, – позвал его криминалист, – я закончил, можешь всё трогать ногами.

Луконин усмехнулся привычной шутке и приступил к осмотру.

***

– Вот скажи, почему гадалки, тета-хилеры и прочие? Наверное, у кого-то на них зуб.

– Да у кого на них зуб? То есть они все мошенники, конечно, но из-за нескольких сотен рублей…

– Не скажи! Разводят и на тысячи, если не на десятки. А ещё есть и целители! Вон, смотри, вывеска – доктор Седельников лечит рак и СПИД силой чакр. Может, умер кто из-за такого же? Месть за близких?

Машина свернула во двор управления и беседа прекратилась. Полицейские распрощались до понедельника.

***

Луконин вернулся домой не слишком охотно. Жена была давно почти чужим человеком, дочь заканчивала первый курс педагогического и тоже лишь поддерживала вежливый нейтралитет с «отсталыми» родителями, отдавая должное их «спонсорской поддержке». Каждый жил в своей комнате, своими интересами, почти не общаясь сверх необходимых бытовых тем.

Жена выглянула на стук двери и сказала:

– Привет. Если хочешь, ешь суп, я много наварила.

– Спасибо. Не хочется пока.

– С Люськой поговори, что-то ей от тебя надо.

– Ага.

Жена закрыла дверь и ушла в свой мир. Он остался в своём, полном крови, дряни в человеческом облике и бессмысленной бумажной работы. Посидел минуты две в одном неснятом ботинке, размышляя о планах на вечер. Планов не было никаких. А пошло оно всё, решил Луконин, выпью пару-тройку пива с ребятами.

***

Полицейские собирались в дешевом и уютном кафе «Вечер» – бывшей заводской столовой. Завод закрылся, превратился арт-пространство, потом в торговый центр, потом и вовсе в вещевой рынок, а столовая стала обычной распивочной с четырьмя сортами пива и богатым выбором закуски: хочешь – соленые сухарики, хочешь – кольца кальмара. Всё. Луконин взял жигулевское неизвестного производителя и сухарики. Подсел к коллегам, которые пили темное с кальмарами. Жигулевское было опять немного другим, но Луконину это и нравилось – этакая лотерея. Откровенной гадости хозяин кафе не завозил, вкус колебался между «так себе» и «даже ничего». Сегодняшнее было «так себе», под стать настроению. В неспешной беседе настроение немного поправилось, возможно, потому что пара-тройка пива превратилась в пару троек. Луконин вышел из кафе не то чтобы пьяным, но осоловевшим и успокоившимся. Дождик едва накрапывал и неторопливая вечерняя дорога домой была даже приятной. Полчаса в день пешком полезно для здоровья, сказал вслух Луконин, радуясь пустоте на улице, и свернул в сторону от дома ради небольшого «физкультурного крюка» вдоль проспекта.

Проспект был залит красно-желтым светом рекламы. Подворотни были темными провалами, где глаз отдыхал от мельтешения зазывных огней. Из ближайшего темного провала вдруг вырисовалось ещё более темное пятно и Луконин остановился. Тёмное пятно тоже замерло, раздвоилось, одно метнулось вглубь подворотни, а другое стало ниже и шире, и наконец выпало в освещенный участок проспекта человеческим телом. С растущей из булькающего разрезом горла тёмной лужей. Луконин бросился вслед убегавшему. Выхватил из кармана пистолет. Слава паранойе и нарушению инструкций! Подворотня оканчивалась проходным двором, но почему-то убегавший не воспользовался им. Слабый свет из окон второго этажа освещал стену с прижавшейся к ней фигурой. Луконин дослал патрон в патронник и фигура, услышав характерный лязг затвора, подняла руки.

***

– Эзотерический коуч, психоэнергет, православный целитель Анвар Таслоев, – хмыкнул опер, вертя в пальцах визитку жертвы. Синеватые блики мигалок придавали огороженному месту преступления празднично-дискотечный вид. Тело уже унесли, подробности ножевых ранений установят эксперты, а Луконин отправился в отдел, на допрос ошеломленного неудачей задержанного. «Физкультурный крюк» неожиданно испортил вечер, зато раскрытое по горячим следам убийство сулило премию. Да и вообще хорошо. Луконин без особых сомнений убивал в перестрелках девяностых, побывал в горячих точках – там вообще ножом резал, бывало. Но убийств в мирное время не одобрял. Да, хорошо. Понедельник обещал быть легким.

***

– Вам точно не требуется защитник?

– Нет.

– Габарадзе Зураб… Зураб Станиславович? – Луконин оторвался от протокола и недоверчиво посмотрел на задержанного. Горбоносый человек с густыми седеющими усами был похож на грузина, но отчество не вписывалось в картину.

– Да, отца в честь прадеда назвали, он поляк.

– Переводчик нужен?

– Нет, русский мой родной язык!

Задержанный не выглядел ни помешанным, ни блатным. Уныло смотревший в пол, он был похож на сельского учителя или передовика-механизатора из старого советского фильма. Луконин пробегал глазами текст и вбивал его себе в компьютер, попутно уточняя детали.

– Дата рождения точно?

– Семьдесят седьмой, первое февраля.

– Место рождения?

– Апатиты.

– Это город?

– Да.

– Гражданство?

– Наше. Россия, в смысле.

– Кем вы работаете?

– Наладчиком в НПО «Красный Октябрь».

Луконин набрал текст и откинулся на спинку стула, разминая пальцы. Суставы всегда немного ныли после клавиатуры и разминка снимала неприятные ощущения. Допрашиваемые же часто пугались, воображая, что следователь сейчас будет их избивать. Иногда очень помогало.

***

– По какой причине вы нанесли смертельные ранения гражданину Таслоеву?

В дверь коротко стукнули и вошел Потапов с каким-то листочком в руках.

– А, ты занят?

– Да, – кивнул Луконин.

– О, – прищурился Потапов, – а это не по магам?

– Да, – поморщился Луконин. – У меня вообще-то допрос.

– Ничё-ничё, – засуетился Потапов. – Я тоже заинтересован. Там же чурку порезали! Может это быть на почве национализма и расовой ненависти? У меня дело «Правых братьев» требуют скорее, ну, ты понял.

– «Правых братьев»? И Зураб? Ты посмотри на него! – иронически мотнул головой Луконин.

Потапов обошел безучастно сидящего задержанного, посмотрел на его черты лица и огорченно протянул:

– Да-а, блин… На «вайт прайд» не тянет… Ну ладно, я к тебе насчет графика отпусков заходил, потом тогда.

– Давай.

Потапов вышел, всей своей могучей спиной выражая разочарование.

– Да, – сказал вдруг задержанный. – На почве ненависти.

– Что? – не сразу понял не переключившийся ещё на допрос Луконин.