Беспризорница - Шерр Анастасия

Лихие 90-е… Одна из самых страшных эпох, потери которой сравнимы с потерями во время гражданской войны.

Чеченский конфликт, криминальные разборки, проституция и стаи озлобленных малолеток-беспризорников.

Но даже в то страшное время было место для любви. Крышесносной и сумасшедшей, больной и болезненной. Любви нищей бродяжки к криминальному авторитету, для которого такие, как она – пыль.

Знакомьтесь! Екатерина Семечкина, она же Катька-проныра – девочка с улицы, оборванка, воришка. Эта сложная, временами жёсткая история о ней, маленькой беспризорнице, полюбившей бандита.

За идею и поддержку благодарю Бестужеву Галину.

ГЛАВА 1

1992 год

– Реще, бля, шевели копытами! Они рядом уже! – визжал Сенька, ловко петляя босыми ногами и перепрыгивая осколки от разбитых бутылок. – Давай, Катька! Давай! Ну чё ты тащишься?!

Я и правда старалась. Только, в отличии от Сеньки была загружена под завязку. У него всего-то парочка булок с изюмом да буханка хлеба, уместившихся за пазухой. Мне же не удалось добраться до лотка с выпечкой, а потому схватила шерстяное одеяло у старухи. Одеяло, сволочь, огромное и тяжёлое, но бросить жалко. Это же за сколько его продать можно будет? Можно, конечно, и себе оставить, да в первую же ночь и сопрут. Ещё и придушить могут.

– Бля, брось его на хер, дура! – Сенька уже перемахнул через забор, а я резко затормозила, заскользив по грязи.

Мне самой-то через этот забор не перелезть, а с одеялом и подавно…

– Вон они! Лови, крысёнышей! – из-за угла появились три мужика с рынка, бегущих к нам чуть ли не с факелами и вилами.

Уроды. Лучше бы делом занимались. К примеру, вытаскивали бы страну из задницы. Да только не до этого им. Проще ведь в своих проблемах и нищете обвинить малолеток. Их и поколотить можно безнаказанно. Если это мудачьё меня догонит, то отобьют все почки и сломают рёбра, а последние и так побаливают после прошлого раза, когда я зацепилась курткой за забор и на нём повисла. Думала, убьют к хренам собачьим. Обошлось. Но не факт, что сейчас пожалеют. Тут уж как повезёт. Наша жизнь – рулетка.

– Бросай! Давай же! – Сенька уже готов был рвануть, но не мог меня оставить.

Нет, не потому, что наша дружба настолько сильна и его совесть сожрёт, случись чего со мной. В этом мире каждый за себя и плевать всем на ближнего. Всё дело в том, что у меня в кармане мелочь, которую мы вместе наклянчили у перехода. Так бы уже давно Сенькины голые пятки сверкали вдалеке.

Я задумалась на пару секунд. Вряд ли успею перелезть через забор, даже если скину трофей. Да и не для того я со злющей бабкой за него дралась, чтобы вот так бросить.

– А, ну тебя! – Семён, сука, махнул рукой и юркнул в кусты. Ссыкло, блин!

Мне не осталось ничего, кроме как бежать обратно. Да только куда? Как прошмыгнуть мимо этих сволочей и целой остаться?

– А-ну, попробуй догони урод жирный! – завопила приближающемуся мужику с палкой, которой он обещал отходить меня по башке и бросилась ему навстречу, обняв одеяло, словно оно сможет меня спасти.

Мужики от неожиданности затормозили, а я, ухмыльнувшись, резко рванула в сторону и прямиком мимо них.

– Отсосите, козлы!

Над головой просвистела та самая палка и я драпанула так, что беги за мной сам Сенька, не догнал бы.

Правда, так везло не всегда. Обычно всё происходило с точностью до наоборот. Так уж повелось, что нас, беспризорников, никто не жалеет и при любой мало-мальской возможности пинают от души.

Другое дело домашние «цветы жизни». Их любят, их конфетками угощают. Особенно бабули на рынке. Те самые бабули, что сегодня бросали в нас протухшие помидоры и орали матом.

– Мать твою, Катька, бля! Я думал, тебя палками забили! – увидев меня в «хате», хромающую в обнимку с испачканным в грязи одеялом, Сенька, мягко говоря, охренел. – А бабки где?

– Где, где? В Караганде! С крысами не делюсь! – хотелось вмазать полудурку, бросившему меня одну в том тупике.

Окажись я чуть медленнее, а мужики попроворней – не вернулась бы сейчас обратно. Скорее всего, валялась бы в какой-нибудь луже со сломанным позвоночником.

– Э-э-э! Ты это… Не борзей, поняла, проныра? Я чё, виноват, что ты мелкая выросла, через забор не перепрыгнешь?

Ну, тут он прав, конечно. С моим ростом особо не поскачешь. Зато я пролезаю в такие щели, где даже кошка не протиснется.

– Ладно, на свои бабки, – швырнула ему его долю и потащила одеяло к своему матрасу.

Да и наплевать, что сопрут. Хоть одну ночь посплю в относительном тепле. Если б ещё матрас нормальный был, а то одна тряпка от него осталась. Впрочем, похвастаться постельным тут никто не мог. Все на своих лохмотьях спали или же на проссаной подстилке, что некогда была периной какого-нибудь старика, а после его смерти угодила на помойку.

– Жрать хочешь? – Сенька, похоже, решил искупить свою вину и протянул мне булку, которую спёр у лоточника.

Конечно же, я хотела. Проглотила булку, почти не прожевав, и уставилась на Семёна.

– Дай ещё.

– А ты не охерела, а, проныра? Надо было не одеяло тырить, а жрачку!

Вот жлобина. А я ему еду таскала, когда встать не мог после побоев.

– Подавись, урод, – укуталась в одеяло и легла, пытаясь унять дрожь.

Похоже, опять простуду подхватила. Знобило так, что зуб на зуб не попадал.

– Эй, Катюх, – Сенька толкнул меня в бок. – Не дуйся, слышь? Ну хочешь, я тебе ещё полбулки дам? А ты мне одеяла половинку.

Хотела его послать, да больно жрать хотелось. Осень выдалась какая-то нищая. В том смысле, что ещё хуже, чем раньше. Голодно и холодно.

Перочинным ножиком Сеньки разрезали одеяло на две части, а мне кроме булки ещё и кусок яблока перепал – это Сенька у старших своровал.

– Слушай, Катюх, может завтра в магаз новый махнём? Там, говорят, жратва прямо на прилавках лежит. Чего-нибудь да хапнем, а?

– Ты дурак? Хочешь, чтобы братки нас прикопали? Это их магазин вообще-то.

– Да не ссы! Пацаны туда ходили, там продавщица одна была и никаких братков! По быстрому нахватаемся и свалим, а?

Накрывшись с головой куском одеяла, ничего не ответила Сеньке, но задумалась. В желудке урчало и тошнило от голода. Ещё парочка таких дней и я точно ласты склею. А, была ни была! Поймают, так поймают! Может хоть пожрём. А там… Пусть отпинают.

*****

– Ну что ты задрейфила, пошли! – обычно после этих Сенькиных слов нам с ним здорово влетает.

Не миновала трепка нас и в этот раз.

Как только зашли в магазин, сразу заурчали желудки. Запах свежего хлеба щекотал ноздри и у меня, кажется, потекли слюни.

– Глянь, там консервы! – ошарашенный Сенька ткнул пальцем в небольшую пирамидку из жестяных банок.

– Заткнись придурок! – треснула его по руке, опасаясь привлечь внимание кого-нибудь из длинной очереди, но там, похоже, людям не до нас было.

Шум, галдеж, какая-то ругань – все жрать хотят. А судя по количеству народа, пусть у каждого хоть по одному талону, продуктов всё равно на всех не хватит.

– Пошли, ближе к прилавку протиснемся, – Сенька рвался в бой, оно и понятно – со вчерашнего дня ни крошки во рту.

Да и вчера, в принципе, не особо перепало. Те несчастные булки затерялись в растущих организмах и в туалет, пардон, сходить нечем.

– Нет, ты на шухере стой. Если что, шум поднимешь, отвлечёшь. А я сама туда проберусь.

Семён спорить не стал. Чем ближе к выходу, тем ему спокойнее. Да и пролезть под ногами у толпы он не сможет. Сенька в свои девятнадцать выглядел на двадцать за счёт роста. А вот я в восемнадцать, как ребёнок. Если кто и заметит, то примут за чью-нибудь дочь.

До прилавка добралась без всяких проблем и даже сумела заглянуть в коробку, что стояла аккурат с краю. Вот-вот упадёт.

А в коробке…

Боже! Да это ж колбаса! Самая настоящая колбаса!

Несколько аппетитных, безумно вкусно пахнущих колечек колбасы дожидались в коробке богачей, которые сегодня будут её жрать за обе щеки, в то время, как простой народ (я уже не говорю о нас, отбросах), будет картошкой давиться, да на талоны молиться. Эх, а нам с Сенькой и картошка бы в радость была.