— Если вы в состоянии рассказать мне все, что тут произошло, то значительно помогли бы расследованию.
— Я немногое могу рассказать. — Лиз чувствовала себя такой беспомощной, потерянной, словно очутилась в длинном, темном тоннеле, которому не видно конца.
— Вы бы изумились, если бы узнали, сколько может дать это немногое. — Он вынул магнитофон и положил его на кровать между ними.
— А теперь спокойно и медленно, — попросил он, — рассказывайте, только говорите в микрофон. Лиз посмотрела на магнитофон, словно это был какой-то мрачный незнакомец, вторгающийся в ее горе.
— А это действительно необходимо?
— Иногда это помогает мне встряхнуть мою память. А порой я могу пропустить что-то, когда делаю записи. — При этом он вынул и раскрыл еще маленький блокнот. Что-то в душе Кейна было задето горем этой женщины: его голос дрогнул, и он бессознательно положил свою руку на ее ладонь, сказав ей: — Я здесь для того, чтобы помочь вам.
Мягкое жужжание небольшого магнитофона на столике рядом с кроватью Лиз было единственным посторонним звуком в больничной палате. Говорить ей было почти физически больно. Она откашлялась, пытаясь сдержать набегающие слезы:
— Я услышала легкий шум, а когда вышла из ванной, чтобы посмотреть, в чем дело, женщина с Кэти выходила из комнаты.
Кейн внимательно взглянул на нее, пальцы его сильно сжали авторучку.
— Женщина?
— Медсестра, — поправилась Лиз, — которая взяла моего ребенка.
Кейн смотрел на Лиз, не веря своей удаче.
— Вы именно видели ee.
Хендерсон на полуслове перестал допрашивать администратора и повернулся к Кейну. Мужчины обменялись взглядами. Шанс?
Взгляд Лиз ни на секунду не отрывался от лица Кейна. Означало ли это какую-то надежду?
— Да, — ответила она.
В предыдущих десяти случаях никто не видел похитителя (или похитителей). Кейн постарался скрыть свое возбуждение: все еще могло обернуться пустым номером. По опыту он знал, как неточны бывают свидетельские показания. Пять разных человек видят пять разных вещей.
— Вы можете описать ее?
— Да, — ее ответ был хоть и поспешным, но вполне уверенным. Лиз произнесла это одно-единственное слово с таким жаром, что Кейн подумал: возможно, ее рассказ будет точным, по крайней мере, хоть в какой-то степени. Опрошенные медики, работавшие на этаже, не заметили ничего необычного, толку от них было мало, в то время как осиротевшая мать могла подробно описать похитительницу.
— Хендерсон, — Кейн взглянул через плечо, — разыщи Джона. Скажи ему, чтобы поднялся сюда.
Он полез в карман и досадливо крякнул. Господи, до чего же ему сейчас хотелось закурить.
— Кто это — Джон? — поинтересовалась Джулия. Кейн почти забыл, что в палате присутствовала сестра Лиз. Глядя на обеих женщин, он при семейном сходстве видел и различия между ними. Одна казалась трепещущей, горячей, другая подавленной, находящейся в депрессии. Но очертания рта, разрез глаз, овал лица выдавали их близкое родство.
— Полицейский художник, — помолчав, ответил Кейн.
— Вам не нужно дожидаться прихода Джона, — сказала Лиз и достала из своей сумочки блокнот и карандаш.
Кейн глядел на потерпевшую и молча ждал объяснений. За свою практику он уже убедился, что, чем менее целенаправленны его вопросы, тем больше он узнавал. Иногда все, что требовалось.
— Лиз работала художницей в рекламе, — объяснила Джулия.
Лиз взяла карандаш; когда она наносила на бумагу первую линию, рука ее дрожала, а нервы были напряжены до предела.
Кейн все же хотел, чтобы полицейский художник поработал с Лиз, но, возможно, он получит дополнительные сведения, если Элизабет сама попытается воспроизвести на бумаге облик подозреваемой, пока они дожидаются прибытия Джона.
— Давайте, давайте, — приободрил ее Кейн. Было что-то в его голосе, какаято сила, которая передалась Лиз, заставила ее успокоиться и сосредоточить свое внимание на чистом листе бумаги. Перед ее мысленным взором предстало лицо женщины. Как лживо-благожелательно обнимала она Кэти рукой.
Лиз усилием подавляла готовые хлынуть слезы и продолжала рисовать. Ее штрихи становились все более уверенными, пока, наконец, лицо не было набросано с мельчайшими деталями. Наконец, Лиз глубоко выдохнула, словно этим могла очиститься от образа этой женщины, хотя это было невозможно.
— Вот она, — Лиз вручила листок Кейну.
Тот методично изучил рисунок. Хорош, подумал он, так же хорош, как сделал бы Джон. Это была удача.
— Сержант, позаботьтесь о копировании.
Джулия подалась вперед. У нее оставалось мало времени. Думая о бизнесе, она чувствовала себя виноватой в свете того, что происходило. Но Ник нуждался в ней.
Ник.
Она внезапно осознала, что их брат не имеет представления о том, что произошло. И рассказать ему об этом предстоит именно ей. С Лиз и так достаточно.
— Она может уйти? — спросила Джулия Кейна. Может быть, Лиз отправится с ней в их ресторан? Она сможет прилечь на старую кожаную софу в задней комнате. Джулия не хотела, чтобы ее сестра сейчас оставалась в одиночестве.
Кейн покачал головой, убирая магнитофон в футляр.
— Пока нет. Я хотел бы дождаться полицейского художника. — Он обернулся к Лиз. — В случае, если он сможет добавить что-то к вашему рисунку, это может подтолкнуть вас к какой-нибудь детали, которую вы забыли или упустили.
Он делает все, что только может, подумала Лиз.
С вымученной улыбкой она протянула сестре руку. — Поезжай, Джулия, ты не должна оставлять Ника одного в затруднительном положении.