- А меня Николаем Матвеевичем кличут. Где финны?
- Вроде, отошли. Минами закидывать перестали. В поле несколько человек остались лежать. Я пока к вам переползал, стреляли. Но вперед не продвигаются.
- И то добре...
- Николай Матвеевич, не гоните отсюда, не уйду. Я единственный со всей роты цел, как я в глаза им буду смотреть, если без вас вернусь?
- Да куда ж я тебя теперь выгоню? У нас обратной дороги нет до заката - начнем наверх перемещаться - тут же убьют. Где пулемет?
- Нет его больше. Разрывом ствол покорежило.
- А вот это печально. Патроны есть?
- Так точно! Что делать будем, Николай Матвеевич? Без пулемета мы долго не продержимся.
- Приказ выполнять, - ответил Руденко, пододвигая к себе винтовку, - держаться до заката, ночью уйдем к своим, а потом продолжим воевать. А как выгоним всю нечисть с нашей земли - поедем с тобой ко мне, под Луганск. Дивчину тебе гарную сосватаю, - натянуто улыбнулся Руденко, - такой план устраивает?
- Так и у нас, в Боровичах девушки очень красивые
- Ну у вас я не был, может и так, хаить не буду, но наши видные, чернобровые...
Полежали молча, каждый думая о своем и вглядываясь вниз. Не шевелятся финны. Может, уже и уползли обратно
- Давай на позицию. Только пониже ползи, чтоб не заметили. Нельзя мне тебя потерять, тебе еще наших девок с ума сводить.
Тихо. Хорошо. Голова раскалывается, но он привык уже к этой боли, не замечает ее. Надо сменить позицию, чуть правее еще один большой валун. За него и залягу.
Слева раздался выстрел - Кокорин кого-то заметил. Может, и почудилось. Совсем молодой, мальчишка еще. Не ушли. Вон, лежит, красавец, в ложбинке. Руденко вскинул винтовку, прицелился. Выстрел. Лежит. Попал-не попал - не понятно. Еще один выстрел, чтоб наверняка. Пригнулся и продолжил отползать. Возле валуна небольшая ямка. Заполз в нее и затих. Спустя несколько минут услышал шорохи за валуном. Не могут быть наши. Прислушался. Крадется кто-то. Сколько человек? Больше одного точно. Медленно достал гранату, приготовился.
Чуть ниже, с другой стороны камня пригнувшись приближались три финна. У одного из них в руках пулемет. Руденко отложил гранату в сторону. Стал наблюдать. Казалось, сердце выдаст его - уж больно громко и часто стучало. Заходят за валун с другой стороны. Затихли. Стали шептаться. Совещаются. Руденко резко подскочил, выпрыгнул на них из-за камня. Первого ударил прикладом в лицо. Изо всех сил. Еще шаг. Время снова будто замедлилось. Левой рукой вскидывает пистолет и стреляет во второго финна. Еще один выстрел по нему же. Поворачивается в сторону третьего, тот упал на траву и судорожно пытается нащупать винтовку. Нажал на спуск - не последовал выстрел. Еще попытка - нет выстрела. Быстро разворачивает пистолет рукоятью и падает сверху на лежащего финна. Удар по голове пистолетом, еще, еще, еще. Повернулся - первый финн лежит, не шевелится, поднял мосинку, дослал патрон в патронник, - выстрелил в него.
А вот теперь можно жить. Есть ручной пулемет. Патронов не много. Но поживем. Повернул голову в сторону Кокорина, чтоб подозвать его - увидел, что к нему приближаются пять финнов. Тихо идут, хотя видят его - в плен, видимо решили взять. Из пулемета стрелять нельзя - можно Кокорина зацепить. Вскинул винтовку, прицелился, - выстрел. И бегом в его сторону. Кокорин повернулся на звук падающего тела, оттолкнулся от земли, скатился в ямку, а на месте, где он только что лежал в землю вошло сразу несколько пуль. Но и он не сплоховал, вскинул винтовку - выстрел. Попал! Осел один из финнов, оставшиеся присели. Руденко был уже сверху них, в прыжке налетел на одного, ударил прикладом. Рядом громыхнул еще один выстрел. Повернулся в сторону оставшегося финна, но тот успел выстрелить раньше. И тут же упал, скошенный ударом штыка Кокорина, налетевшего на него сверху. Кокорин достал штык из тела финна и еще яростнее воткнул в него же.
Повернулся - лежит Руденко. Подбежал к нему. Достал бинт, начал перевязывать. Политрук приоткрыл глаза.
- Вот теперь, кажется, основательно зацепили, - тихо произнес он.
- Товарищ политрук, вам нельзя шевелиться. И разговаривать нельзя!
- Толь, есть у нас теперь пулемет. За тем валуном лежит. Отнеси меня туда.
Кокорин лег на спину, взял политрука за шиворот и медленно, с передышками, потащил по ложбинке. Спустя десять минут были на месте. Кокорин облокотился на камень. Отдышался. Руденко не приходил в сознание. Полил из фляжки ему на лицо. Политрук приоткрыл глаза. Попробовал пошевелиться, но острая боль будто сковала все тело и снова провалился в небытие.
Руденко очнулся от взрыва, прогремевшего чуть ниже по холму. Смеркалось. Еще разрыв, чуть левее. И еще. Финны снова принялись утюжить высотку минометами. Посмотрел вниз. Идут. Прицелился. Повязка сползла на глаза и мешала, но пошевелить лишний раз рукой было невыносимо больно. Дал короткую очередь. И еще одну. Залегли финны. Вот и славненько. Слева от себя услышал выстрел Кокорина. Молодец санитар, держится.
Финны снова начали вставать. Взрывы не замолкали. Еще один разрыв недалеко от позиции Кокорина. Короткая очередь. Идут. Теперь подлиннее, два человека упали, как подкошенные. Остальные снова залегли. Взрыв прямо за спиной Руденко. И снова тьма поглотила его сознание.
Очнулся спустя несколько минут от выстрела слева. Медленно повернул голову - несколько финнов подходили к позиции Кокорина. Сил не было пошевелиться. Один напрыгнул на него сверху, следом другой, звуки борьбы, рядом тут же возникли еще несколько человек и в тишине хриплый голос 'Чекисты... - долгая пауза, казавшаяся вечностью... не сдаются!' и практически тут же разрыв гранаты, раскидавший вокруг несколько финнов. Руденко попытался повернуть пулемет в ту сторону, но, обожженный острой болью по всему телу, снова отключился.
Очнулся в кромешной тьме. Сверху, на холме были слышны одиночные выстрелы. Финны прочесывали высотку, стреляли во все, что казалось им подозрительным. Попытался поджать ноги. Боль отдалась во всем теле, но ноги послушались. Медленно пополз, практически после каждого движения замирая, чтоб хоть как-то отдышаться.