- Раненым бы снести, - сказал Саломатин, нерешительно берясь за стакан.
- Их двадцать человек! Только губы помазать! - возразил Ильин.
- Ладно! - согласился Саломатин.
- Хочу заметить, товарищ полковник, - сказал Ильин, поднимая стакан, - я докладывал в Москву о том, кто взорвал мост. И кто Город брал. Я не виноват, что орденом наградили меня.
- Да знаю я! - отмахнулся Саломатин. - Проехали! За встречу?
Трое мужчин чокнулись и осушили стаканы. Саломатин с Ильиным немедленно набросились на еду. Вываливали на ломти хлеба куски тушенки и откусывали огромные куски. Хватали пальцами ломти сала. Крайнев изумленно смотрел на этот жор, забывая жевать. "Господи! - подумал он. - Да у них в самом деле голод! А ты думал, что грибы от безделья выбрали! - укорил он себя. - Но как можно голодать, когда вокруг деревни и везде собрали урожай?"
Голодные мужики мигом подмели сало и тушенку, потянулись к колбасе. Саломатин взял кусок и вопросительно глянул на гостя.
- Есть еще кольцо! - успокоил Крайнев. - А вот хлеб весь. Возьмешь эти ломти. Сколько дочке?
- Два месяца, - сказал Саломатин. - Молока у матери не хватает - питание плохое. Плачет маленькая. Все ты знаешь, интендант!
Крайнев только руками развел.
- Ладно! - сказал Саломатин, сдвигая в сторону недоеденный хлеб. - К делу! Слушай диспозицию. Это наш лагерь, - он положил в центр ломтик колбасы, - здесь, здесь и здесь, - Саломатин обставил ломтик пустыми стаканами, - полицейские гарнизоны. Сильные. Каждый по численности больше нашей бригады. Петришки, Заболотье и Торфяной Завод. Самый мощный гарнизон и штаб полицейских сил в Торфяном Заводе. Там, кстати, на самом деле завод, торф добывают, снабжают немцев... С тех пор, как ты ушел от нас, многое изменилось, Савелий. Немцы поняли, что сами с партизанами не справятся. Вояки они хорошие, но лес не знают и боятся его. Создали полицейские гарнизоны. Набрали наших парней, кого силой заставили, кто сам на жирный кусок польстился, вооружили, обучили. Кормят полицаев и семьи их, как кабанов к убою, лечат, дали дома, коров, одежду... Все у наших же награбленное, не жалко. Полицаи хлеб отрабатывают, стараются. Лес они знают и не боятся. Перекрыли все пути. Мы с весны рейдовали, громили гарнизоны, сюда после "рельсовой войны" зашли передохнуть ненадолго. И завязли. Никто не думал, что у полицаев такая сила. Села вокруг полицейские, сплошь родственники тех, кто немцам служат, стоит выйти из леса, как в гарнизонах знают. Между селами - телефонная связь, да и отстоят недалеко другу от друга - если перерезать линию связи, то услышат стрельбу. Сразу съезжаются из трех мест, начинают лупить. Пулеметы, винтовки, даже минометная батарея... Нам жизненно важно вырваться отсюда. В соседнем районе таких гарнизонов нет, в лесу полевой аэродром. Позарез нужно отправить раненых и детей за линию фронта, получить боеприпасы... Патроны даже с воздуха сбросить не могут. В рации сели батареи, новых нет, сообщить координаты в Центральный штаб не можем. Не знаю, как ты нас разыскал, наверное, в Москве есть сведения о дислокации бригады, но без точных, подтвержденных координатов груз сбрасывать не станут. Надо прорываться. В прошлом месяце попробовали и попали в полицейское кольцо. Долго нас по лесу гоняли, еле отбились. Треть бригады положили, полсотни раненых. Многие потом умерли - лекарств нет, питание слабое... Теперь смотри! Боеприпасов - по десять патронов на винтовку, полмагазина на автомат. Продукты заканчиваются, добыть можно только боем. Если кто из местных в отряд хлеб снесет или сала, того полицаи безжалостно вешают, дом сжигают. Мы носить продукты запретили - людей жалко. Картошку, которую сейчас доедаем, ночами на полях копали. Полицаи нас теперь как комара прихлопнуть могут. Но не спешат. Мы их хорошо пощипали, несколько десятков в том бою положили, боятся. Сколько бы он, - Саломатин указал на Ильина, - шпионов не расстреливал, они знают, что у нас голод. Ждут, пока сдохнем. Вот так, Савелий! А ты с винтовкой... Не обижайся, но у меня есть кому стрелять. Боюсь, не вовремя ты...
- Что прежде надо? - спросил Крайнев, играя желваками. - Хлеб или патроны?
- Патроны! - в один голос сказали Саломатин с Ильиным.
- Сразу не обещаю, - сказал Крайнев. - Что бог раньше пошлет. Немецкая форма имеется?
- Конечно! - улыбнулся Саломатин. - Все как положено: шинели, каски, нагрудные бляхи... Даже мотоцикл. Правда, без бензина.
- Кто говорит по-немецки, кроме тебя?
- Никто, - покачал головой Саломатин.
- Будешь мотоцикл толкать? Не погнушаешься, полковник?
- За патроны я хоть паровоз! - Саломатин встал.
- Опасно, товарищ полковник! - встрял Ильин. - Ваши портреты на всех столбах. Сто тысяч марок за голову.
- Сэкономим немцам! - усмехнулся Саломатин. - Сами придем. Эх, Савва! Вспомним молодость?!.
Несколько минут спустя Саломатин, прижимая к груди маленький сверток, спустился в землянку, замаскированную кустом боярышника. У входа его встретила маленькая, худенькая женщина в военной форме.
- Спит! - шепнула, прижимая палец к губам. - Еле укачала. Голодная.
- Вот! - сказал Саломатин, разворачивая сверток. - Поешь!
- Колбаса? - изумилась женщина. - Откуда?
- Хороший человек принес.
- Поужинаем?
- Ешь сама. Я сыт.
- Обманываешь?
- Вот! - Саломатин дохнул на жену. - Чувствуешь?
- Водкой пахнет, - согласилась женщина. - Пить пил, но ел ли?
- Варенька, жизнью своею клянусь, ел! Так нажрался, что брюхо трещит. У Ильина сидели. Он, я и гость. Ешь! Тебе дочку кормить надо.
- Что за гость? - спросила Варя, нарезая на дощечке колбасу. - Да еще с такими дарами?