Мишель смотрела на мать унаследованными от Майкла темными глазами, блестевшими из-под копны волос, таких же огненно-рыжих, как и у самой Анны.
– Раз, два, три! Раз, два, три! – выкрикивал Андрэ. – Ритм, Мишель! Соблюдайте ритм!
Он взял последний аккорд и театральным жестом поднял руки над клавиатурой.
Анна подумала, что жесты, как и вообще поведение Андрэ, с годами становятся все манернее.
Разрумянившаяся, со струйками пота на лице Мишель подплывала в танце к Анне. Ее локоны упали на лоб, грациозная фигурка отражалась в зеркалах, сплошь закрывавших три из четырех стен комнаты. Это придумал Андрэ: он хотел, чтобы во время занятий Мишель имела возможность видеть себя со всех сторон.
Семнадцать лет! – вздохнула Анна. Сама она уже в восемнадцать успела дважды побывать замужем, овдоветь и родить ребенка. А Мишель все еще выглядит такой юной! В возрасте своей дочери Анна, несомненно, была взрослее, выше ее ростом и… упитаннее.
Краем глаза Анна критически посмотрела на свое собственное отражение в одном из зеркал. Неужели она так сильно изменилась за эти годы? Да, конечно, набрала в весе и раздалась, особенно в бедрах. Андрэ при случае старался кольнуть ее этим. Но талия оставалась по-прежнему стройной, кожа – гладкой, а волосы – такими же пышными и блестящими, как в молодости. Еще раз взглянув в зеркало, Анна с удовлетворением заключила, что для своих тридцати семи лет выглядит совсем неплохо. Многие ее сверстницы уже начали заметно увядать, седеть, а их лица – худеть и вытягиваться. Анне явно повезло.
Мишель наконец подплыла к матери и поцеловала ее в щеку. На Анну пахнуло смешанным запахом здорового девичьего тела и обожаемых дочерью духов из розовых лепестков.
– Мама, ты видела? Это новый танец. Тебе нравится?
Анна обняла дочь за плечи:
– Я успела увидеть только самый конец. По-моему, очень недурно. Ты стала неплохо танцевать, Мишель.
Андрэ прищелкнул языком:
– Дорогая Анна! Умоляю вас не говорить ей комплиментов! Мишель только учится. И в ее танце еще полно ошибок и срывов. Поберегите свою похвалу до той поры, когда она будет по-настоящему ее заслуживать!
Мишель надула губы:
– Не слушай его, мама! Если серьезно относиться к тому, что говорит Андрэ, то я никогда не дождусь ни одной похвалы. А ведь каждого важно вовремя поощрить и ободрить.
Мишель бросила на Андрэ надменный взгляд, еще раз поцеловала мать и театрально выплыла в танце из комнаты.
Анна весело рассмеялась, глядя ей вслед.
– Если уж говорить о моральном поощрении, – назидательно проворчал Андрэ, – то вы, милая Анна, позволяете ей шалости, которые подчас сродни хулиганству. Вы уже испортили свою дочь! Понимаете – испортили!
Повернувшись к Андрэ, Анна виновато развела руками и вздохнула:
– В какой-то степени вы правы, дорогой друг! Возможно, я ее действительно немного испортила. Но не без вашей помощи! – Анна подошла к Андрэ. – Скажите, она действительно очень хороша, или это только кажется ее сумасшедшей матери?
Андрэ с надменным и рассудительным видом поднял голову. Но в его глазах заплясали веселые чертики:
– Да, миледи, сумасшедшая материнская любовь действительно присутствует в ваших суждениях. И это нехорошо. Но вместе с тем вы правы. Из Мишель получится первоклассная балерина. Я и раньше не раз говорил вам об этом. Под моим руководством она сделала большие успехи. Но умоляю вас! Мишель не должна об этом знать. Как все дети, она тщеславна. Уже сейчас она прекрасно танцует. Кстати, вы могли бы танцевать не хуже, если бы начали заниматься балетом раньше и не бросили его.
Анна покачала головой:
– Нет, Андрэ! У меня никогда не было такой грациозной и легкой походки. Даже в юности я была толстухой и дылдой. А у Мишель прекрасная фигура, природная грация и изящество.